Глава 4

Разбитая посуда приносит счастье только археологам.Агата Кристи

– В 13:00 у вас обед с инвесторами, в 15:00 – запуск новой продукции, а в 19:30 прилетает представитель китайского филиала, – перечислил Никита ближайшие встречи Ларского.

Тирекс сидел за своим столом и, сложив ладони домиком, таращился на меня. Я же намеренно старалась смотреть сквозь него, на красивый вид из окна, например.

– А что завтра и в пятницу? – Ларский продолжал буравить меня тяжелым взглядом.

– Я скинул вам на почту, но могу прочитать.

Мой взгляд метнулся в сторону Никиты. За такие дерзкие слова Тирекс его сейчас сожрет.

– Понятно, я посмотрю. Спасибо.

Что-о-о??? Он не выспался что ли? Выглядит вроде хорошо: кожа здорового цвета, зеленые глаза дьявольски светятся и синяков под ними не наблюдается. А костюм сегодня на Тирексе черный и даже рубашка черная. Настоящий повелитель зла.

– И не забудьте про подарок тете к 8 марта, – напомнил Никита.

Ларский недовольно закряхтел, а потом пробормотал:

– Хорошо. Сегодня что-нибудь поищу.

Сам поищет? Удивительно…

– Еще Галина Юрьевна хочет, чтобы вы произнесли вступительную речь на ее вечеринке в пятницу вечером.

На лице Тирекса появилось отвращение, словно он наступил на что-то мерзкое.

– Там же будут одни женщины, зачем ей я?

– Сами с ней об этом разговаривайте. Мое дело – передать ее слова.

Сказав это, Никита развернулся и самым наглым образом вышел из кабинета, оставив меня один на один с Тирексом, который, прошу заметить, ни выразил ничего по поводу самовольного ухода его секретаря!

– Итак, госпожа…как вас там?

– Соловей. Аня Соловей, – произнесла я, чуя подвох.

Сегодня я во всем чуяла подвох. В зубной пасте, которая лопнула на конце и испачкала мою любимую пижаму. В точилке для ножей, которая выскочила у меня из рук и, упав на пол, развалилась. А еще на улице, в общественном транспорте и в кафетерии компании.

– У вас родители орнитологи что ли? – раздраженно спросил Ларский.

– Нет, мои родители не были орнитологами. – На «не были» я намеренно сделала акцент, чтобы Тирексу стало неудобно, но ничего подобного.

– Ясно, – бросил он, откинувшись на спинку своего дорогущего на вид кресла. – Ну что, поговорили с отделом кадров?

– Поговорила. Вышла путаница. На место вашего секретаря я не претендовала.

– Это я уже понял, вы же не самоубийца.

Не самоубийца, но из-за моего невезения порой кажется, что я в действительности хочу себя угробить.

Ничего не сказав, я лишь помотала головой, снова глядя сквозь Ларского. Если буду смотреть прямиком в его зеленые глаза, то снова почувствую себя испуганным кроликом.

– И что теперь? Будете со мной работать?

– А что мне еще остается? У вас за расторжение контракта во время испытательного срока внушительная такая неустойка!

– Серьезно? – Брови Ларского взмыли вверх. – Хотите сказать, что мне следует пересмотреть условия на более снисходительные.

В его словах остро чувствовался яд. Если я скажу, что следует, он заявит, что я не в том положении, чтобы диктовать ему, что делать. А если же скажу, что ничего менять не надо, то он решит, что я боюсь выражать свое мнение.

– Я всего лишь младший секретарь, который не проработал в вашей компании и двух дней. Разве могу я указывать вам, что делать?

Ларский оскалился и, подавшись вперед, произнес тихо, но внушительно:

– Вот это и запомните: вы всего лишь младший секретарь, жалкий паучишка размером с дрозофилу среди стаи тарантулов. Ваша предшественница была старательной и работящей, но не осознавала своей незначительности и считала себя ровней мне. Если хотите работать в «Элли» и получать привилегии компании, помните о своем месте. Можете быть свободны.

С этими словами Ларский махнул рукой и, крутанувшись на кресле, повернулся лицом к окну. Я же тихо покинула его кабинет.

Не то чтобы его слова меня обидели, нет. Просто на душе стало неприятно от мысли, что всегда есть и будут вот такие вот богатые, неприкосновенные и напыщенные люди, как Ларский, и простые люди, как я. Просто простые люди, без каких-либо дополнительных эпитетов.

– Наорал? – глядя на меня из-под очков, поинтересовалась Жанна.

– Да нет, – ответила я, садясь на свое место.

– Ну и хорошо. – Жанна вернулась к своей работе.

Мне тоже надо было многое сделать: составить расписание Тирекса на следующую неделю, написать для него речь к презентации и самой подготовиться к посещению магазинов, где состоится торжественный запуск новой продукции.

– А это что? – удивилась я, увидев на клавиатуре узорчатый конверт.

Жанна вновь взглянула на меня из-под очков и, увидев, что у меня в руках, довольно заулыбалась.

– Это приглашение от Галины Юрьевны на ее ежегодную вечеринку в честь 8 марта. Она устраивает ее у себя дома, и это просто потрясающе.

– Вот как, – пробормотала я, достав из конверта приглашение от которого пахло цветами и свежестью.

Пятница, 19:00.

Сфотографировав приглашение, я отправила его Кате и написала:

«Ты пойдешь?»

«Конечно! Это даже не обсуждается! И ты тоже пойдешь!» – сразу же ответила она.

Вздохнув, я отложила телефон в сторону и принялась за работу. Пойти, конечно, хотелось, тем более вместе с Катей. Но это будет возможно, если моя злая мачеха в лице Ларского не нагрузит меня работой в пятницу вечером. Тогда никакая вечеринка мне точно не светит.

***

Остаток среды и весь четверг прошли вполне спокойно, и я уже понадеялась, что пятница будет такой же, но увы.

Ларский пришел на работу злющий как черт. А виной тому – быстро распространяющиеся по Сети стати о том, что в составе новой продукции обнаружены запрещенные вещества. В срочном порядке Тирекс собрал в конференц-зале отдел разработки и принялся орать. Половина дня ушла на то, чтобы провести повторные тесты и в очередной раз убедиться, что состав у новой продукции идеален. Немного успокоившись, Ларский полетел в отдел маркетинга и велел любыми способами перекрыть эти сплетни.

– Скорее всего, слухи пустили наши конкуренты, – сделал предположение Никита.

Мы сидели на диванчике возле кабинета директора по маркетингу, ели батончики с мюсли и ждали Ларского. Сегодня Тирекс отменил для себя обед, а значит, мы тоже остались без него.

– Это мерзко и некрасиво, – заметила я, доедая батончик, который слишком быстро закончился.

– В мире бизнеса никто не придает этому значение. – Никита тоже доел совой батончик и, смяв упаковку, выбросил ее в мусорное ведро. – Кстати, ты идешь на сегодняшнюю вечеринку?

– Планировала, – со вздохом ответила я. – Но боюсь, что Ларский завалит работой…

– Пусть только попробует! – раздался над нами голос моей подруги.

Я вскинула голову, улыбнулась и помахала Кате.

– Анька просто обязана пойти на эту вечеринку. Когда еще она сможет поесть канапе с черной икрой, фуа-гра и всякие дюплофе?

– Дефлопе, – кашлянув в кулак, поправил ее Никита.

Девушка скривила свои пухлые губы и фыркнула. Никита потупился, поправляя очки.

– В общем, я надеюсь, что тебя не завалят работой, подруга. Если что, звони мне.

Говорит так, будто Тирекс ее лучший друг.

Взглянув на часы, Катя попрощалась с нами и поспешила к себе. Работы было много у всех, но все старались быстрее ее выполнить и попасть на вечеринку Галины Демидовой. Неужели там так здорово?

Карман Никиты завибрировал. Он достал телефон и принял вызов. Долго слушал собеседника, а затем спросил:

– И долго это будет длиться?

Ответ ему не понравился. Подольский скривился.

– Ладно, я тебя отвезу и заберу. Ты, кстати, купил подарок тете? … Может, тогда я? … Ок, понял … Аня? – Никита посмотрел на меня, а я удивленно посмотрела на него. – Да, она хочет пойти. Не нагружай ее. Хорошо, передам. – Отключив вызов, Подольский сказал: – Будет тебе бал, Золушка. Скажи спасибо фее-крёстной.

– Чего? – не поняла я абсолютно ничего.

Никита закатил глаза, поправил очки и пояснил:

– Отпросил я тебя у Ларского. Сказал, чтобы не нагружал тебя работой.

– А это ты сейчас так с Ларским разговаривал?

Подольский ничего мне не ответил. Поднявшись с дивана, он велел мне возвращаться в приемную, а сам зашел в кабинет директора по маркетингу.

Позже, когда мы с Катей вышли нарядные из ее квартиры и поймали такси, я рассказала ей о странном телефонном разговоре между Никитой и Ларским. Подруга ни капли не удивилась и пояснила, что эти двое – лучшие друзья.

– Серьезно?! – чересчур громко выкрикнула я. Прикрыв рот ладонью, тише произнесла: – Как у Ларского вообще могут быть друзья?

– Ну, по крайней мере один есть. Они с Подольским знакомы со школы. Даже вместе стажировались заграницей. Да и вообще они почти всегда вместе, как парочка. – Катя хохотнула и вполголоса добавила: – Прикинь, если они реально парочка. Вот смехота!

Воображение сразу же нарисовало милующихся друг с другом Никиту и Ларского. Прыснув, я хлопнула Катьку по колену и отвернулась к окну, прикрывая смеющийся рот.

Такси выехало из города и повезло нас по полупустому вечернему шоссе. Минут через пятнадцать мы уже были у элитного коттеджного поселка, где жила Галина Демидова. Водитель подъехал к трехэтажному коттеджу, подъездная дорожка к которому была освещена так, словно это была ковровая дорожка в Голливуде.

Выйдя из машины, я присвистнула от вида всего этого богатства и великолепия.

– За домом – огромный сад и набережная. Летом Галина Юрьевна любит устраивать на озере всякие мероприятия, – поведала мне Катя. – Еще на территории поселка есть спортивный комплекс с катком, школа и много всякого разного.

– Даже представить страшно, сколько стоит здесь клочок земли, который вместил бы всего лишь туалетную будку, – сказала я, с трепетом поднимаясь по лестнице, ведущей к входному крыльцу.

В доме уже толпились женщины. Они громко смеялись, пили вино и шампанское, что-то энергично обсуждали. Среди них носились официанты, разнося напитки и закуски.

– Вон Демидова, – Катя указала в середину зала. – Та, что в зеленом платье.

Я проследила за жестом подруги и увидела красивую женщину лет пятидесяти, с черными волосами, убранными в изящную прическу. Галину Демидову окружали три женщины примерно ее возраста. Одна из них, седовласая и миниатюрная, что-то оживленно всем рассказывала. Хозяйка торжества внимательно слушала ее и сдержанно улыбалась. В руках, на которых блестели тонкие золотые кольца, она держала бокал шампанского. И сын, и племянник были сильно похожи на Демидову. Вот только у Алексея, в отличии от двоюродного брата и матери, глаза были не такого яркого зеленого оттенка, а более грязного, болотного.

Сняв верхнюю одежду, мы с Катей подошли к столу с угощениями и набросились на еду как оголодавшая стала волков – кроме утренней каши и жалкого батончика мюсли я больше ничего не ела сегодня.

– О, боже, это пища богов! – воскликнула я, поедая одну закуску за другой.

– А то! – У Кати тоже был рот набит вкусняшками. – Угощения здесь отменные.

Пока мы ели, к Кате подошли девушки из ее отдела. Она представила нас друг другу, но разговор у меня с ними не клеился, поэтому я решила пойти и осмотреться.

Бродя по дому и рассматривая декор, я даже представить не могла, сколько стоит, например, вот эта нелепая картина с размазанными треугольниками, и в каком веке сделали вот эту китайскую вазу.

Помня о своей неуклюжести, я старалась не подходить близко ко всему, что я могла бы потенциально испортить. Даже картины рассматривала издалека, склонив голову и прищурившись.

Такой меня и заметила Галина Юрьевна. Подошла и удивленно произнесла:

– Сколько лет собираю гостей у себя дома, но еще ни один из них ни разу не интересовался произведениями искусства больше, чем закусками.

Это она еще не видела, как мы налетели с Катькой на ее угощения, когда только пришли…

Скромно улыбнувшись, я сказала:

– У вас потрясающая коллекция. Я, конечно, в этом мало разбираюсь, но мне нравится рассматривать вещи. Любые вещи, будь то ненужное барахло на чердаке какой-нибудь бабушки или произведения искусства Лувра.

Галина Юрьевна посмотрела на меня с нескрываемым уважением и улыбнулась.

– Очень хорошо сказано. Как вас зовут? Вы, наверно, недавно у нас работаете.

– Да, со вторника. Меня зовут Аня Соловей. Я младший секретарь Александра Сергеевича.

– Ох, я даже не знала, что Роза ушла… Какая неожиданность, я думала, что она проработает с моим племянником подольше.

– Все так думали.

Сделав глоток из своего бокала, Галина Юрьевна спросила:

– И чему из моей скромной коллекции вы отдаете предпочтение?

– Вазам, – ответила я без раздумий, потому что из всего декора они были самыми понятными. Сюрреалистические картины и непонятного вида статуэтки я вообще не могла воспринимать в трезвом виде.

– О, вазы! Я посвятила им почти половину своей жизни. Именно они больше всего радуют меня.

Вежливо улыбнувшись, я закрутила головой в поисках официанта с напитками – после закусок страшно хотелось пить.

– Я тут недавно приобрела один потрясающий экземпляр, но еще не решила, куда его поставить. Хотите взглянуть?

Подумав, что отказывать председателю совета директоров было бы невежливо, я кивнула и направилась вслед за женщиной. Миновав две комнаты, мы вышли в коридор, а из него попали в кабинет, чьи стены состояли из книжных полок.

Подойдя к журнальному столику, на котором стояла песочного цвета ваза, Галина Юрьевна с придыханием произнесла:

– Вот…

Э-э-э, ну ваза как ваза. Большая такая, вместительная. Больше даже похожа на цветочный горшок. В ней хорошо бы смотрелся наш домашний фикус, который близнецы прозвали Федей.

– Да, потрясающе, – стараясь вложить в свой голос как можно больше благоговения, произнесла я.

Глаза Галины Юрьевны загорелись.

– Я купила ее на аукционе в Италии. Обошлась мне в семь миллионов, но это того стоило. Как мне сказал оценщик, ее цена намного выше, так что я в выигрыше.

Топчась на ковре, который, наверно, тоже стоил кучу денег, я рассматривала вазу, а потом, услышав шум, перевела взгляд на окно.

– Ого, салют! – воскликнула я.

– Как быстро пролетело время, – ахнула Демидова. – Скорее, идемте смотреть эту красоту на балконе!

Воодушевленная предстоящим зрелищем я заторопилась и, запнувшись о ковер, потеряла равновесие и невольно начала размахивать руками, чтобы устоять на месте. В какой-то момент моя правая рука задела многомиллионную вазу и та, закачавшись на месте в точности, как я, не удержалась и рухнула на пол – как раз в то место, где заканчивался ковер.

Звук битой керамики на секунду заглушил звук салюта.

Галина Юрьевна словно приросла к месту. Она стояла спиной ко мне и вазе – вернее к тому, что от нее осталось, – и, кажется, даже боялась повернуться.

Я и сама пошевелиться боялась, а еще несколько раз успела пожалеть, что все же сохранила равновесие. Уж луче бы я упала, чем эта ваза!

Наконец Галина Юрьевна обернулась и, увидев осколки, раскрыла рот в немом крике.

– Я все вам компенсирую! – выкрикнула я первое, что пришло мне в голову.

Глупо, да, но а что еще я могла сказать? Простите? Мне жаль?

– Компенсируешь? – горько усмехнулась хозяйка. – Да я умру, пока ты мне всю сумму выплатишь… В прочем, у тебя нет выхода. За свои поступки надо отвечать.

Она подошла к осколкам и принялась с грустным видом собирать их и складывать на столик. Я же, замерев на месте, лихорадочно высчитывала, сколько лет мне придется выплачивать компенсацию.

Если я буду работать в «Элли» и моя зарплата останется прежней, то в год я буду иметь доход около миллиона. Однако мне нужны деньги на жизнь. Грубо говоря, мне понадобится лет двенадцать, чтобы полностью расплатиться с Демидовой. Надеюсь, она согласится на рассрочку и мне не придется брать кредит в банке…

Черт, ну почему я решила оплатить заранее пансионат тети?! Интересно, деньги вернуть еще можно?

– Надеюсь, у тебя хорошая кредитная история? – словно читая мои мысли, спросила Демидова. – Не хочу ждать своих денег несколько лет.

Ха, несколько десятков лет, вы хотели сказать…

Матерь божья, ну как же так, а?! За что мне такие несчастья?!

***

Поздно ночью Алексей Демидов спустился вниз, чтобы налить себе стакан воды. Он долго не мог уснуть после вечера, проведенного в клубе, и, выпив всю воду, что заботливая мама оставила ему на прикроватной тумбочке, пошел налить себе еще.

На обратном пути Алек заметил, что в кабинете матери горит свет. Тихо постучавшись, он приоткрыл дверь и заглянул внутрь.

Мама сидела в кресле и читала какие-то документы. Услышав шорох, она вскинула голову и, увидев сына, с тревогой спросила:

– Почему не спишь?

– Ходил за водой. – Алек показал стакан. – А ты почему?

Мать, отложила в сторону документы, сняла очки и устало потерла переносицу. Алек подошел ближе и взглянул на бумаги.

– Зачем тебе досье нового секретаря Сашки? – удивился он, увидев фотографию Ани.

– Она сегодня разбила мою новую вазу.

– Оу, бедная. Надеюсь, ты не станешь торопить ее с выплатой. – Аня понравилась Алеку. Она показалась ему милой, открытой и доброй девушкой. А еще Аня была похожа на ту, что он когда-то любил…

– Я думаю сделать ей иное предложение и, если она согласится, то это будет куда выгоднее, чем деньги, – ухмыльнувшись, произнесла Демидова.