Это особенное направление, сложившееся в отечественной науке приблизительно к началу 80-х годов ХХ в., связанное в первую очередь с именем академика Н.И. Толстого, а также с именами его коллег и последователей. Направление этнолингвистики представлено прежде всего работами в области славянской этнографии и славянского языкознания; в основном ареал исследований – Белорусское и Украинское Полесье. Цель этнолингвистики – реконструкция материальной и духовной культуры народа; используются равным образом методы нескольких наук – лингвистики, этнографии и фольклористики. При этом исследователи изучают в первую очередь язык населения, исходя из следующего принципа: «Язык как зеркало народной культуры, народной психологии и философии, во многих случаях как единственный источник истории народа и его духа давно воспринимался таковым и использовался культурологами, мифологами в их разысканиях» [Толстой, 1995: 15].
Ономастический материал занимает большое место в этом направлении и отражён в публикациях словарей, книг и сборников статей.
В записях полесских экспедиций встречаются и мифологические персонажи (Белобог, Чернобог, Мокошь, Велес, Перун), и имена святых (св. Варвара, св. Герман, Иоанн Креститель, св. Пантелеймон и др.). Среди обычных антропонимов есть имя Иван в применении к аисту, который почитался полешуками (и хорватами): Иван-аист. Согласно старинным поверьям, аист был когда-то человеком, получившим птичий облик в наказание за непослушание. Возможно, аист связан со стихией воды и поэтому с днём Ивана Купалы (по церковному календарю День Рождества св. Иоанна Крестителя). В разных населённых пунктах Полесья могут быть другие имена для аиста: Василь, Максим, Микита, Василь-Василёк, Симон [Там же: 359, 362].
Для славянских обрядов и поверий характерна персонификация времён года, праздников. Так, в восточнославянском обряде проводов весны времена года называются по именам святых: два Юрия – Егорий (Юрий) холодный и Егорий (Юрий) голодный; два Николы – Никола морозный и Никола травный; Микола зимний и Микола летний и т. п. [Гусев, 1988: 197]. В праздник Масленицы и Мясопуста совершался древний обряд, забытый со временем (о мрачном божестве) и воспринимаемый как олицетворение божества: у русских делали обрядовое чучело Масленицы, в Силезии (Польша) девушки делали куклу Мажану и ходили с ней по деревне, а в понедельник сжигали или топили её. В конце праздника поляки судили и казнили Мясопуста, чехи хоронили его, хорваты и словенцы тоже уничтожали Пуста, олицетворявшего карнавал: топили, сжигали, расстреливали его, иногда судили [Соколова, 1978: 55–56]. Олицетворялись даже некоторые болезни, в частности скота: Коровья Смерть (Чёрная смерть), которая мыслилась в образе кошки или собаки, особенно чёрной. После обряда опахиванья деревни часто умерщвляли такое животное [Журавлёв, 1978: 74–75].
Мифы без имён практически неизвестны. Мифологические имена – единственный источник, на основании которого можно судить обо всей мифологической системе. Мифопоэтическое сознание понимает имя как некую внутреннюю (глубинную) сущность человека, отражаемую в самом имени и вкладываемую человеку (или угадываемую) при наречении именем новорождённого [Топоров, 1993: 81].
В первую очередь в мифологии имеют значение теонимы (имена божеств); в древнерусском пантеоне: Дажьбог, Стрибог, Сварог, Хорс, Симаргл, Див, Перун, Велес; почти все эти имена упоминаются в “Слове о полку Игореве”. У теонимов (как и личных имён других мифических персонажей) может быть и другая функция: например, изучение мифонимов в древних языках (этрусский, хеттский, предшествующий ему хаттский) помогает сравнительно-историческому языкознанию – в частности установлению родственных связей северокавказских языков [Иванов, 1983: 42, 44].
Свои имена могут иметь и демонические персонажи, например имена лесных духов – помощников лешего (с чётко выраженной “специализацией”): Травник, Листов, Коренич, Орешник, Грибник, Ягодник и т. д. [Миролюбов, 1995: 48]. Даже зоонимы могут быть связаны с мифологией, ср. народные украинские клички коров Туча, Хмара, Гроза, Райдуга, где видна мифологическая связь молока и небесной влаги – дождя [Толстой, 1994: 8].
Многочисленны топонимы, отражающие мифологические представления различных эпох, потому что «окружающий мир человек вводит в контекст своей культуры и, давая наименования объектам географического ландшафта, не столько описывает его, сколько онтологизирует, осваивает. Поэтому топонимы должны сохранять следы как различных представлений о географическом пространстве, так и различных текстов, имеющих значение в процессах номинации» [Летова, 1982: 32–33]. Примеры из Архангельской области: Лешевая гора, Дивья гора, сенокос Упырь, Чёртово болото и т. п.
Другой пример: «Анализ типовых основ вепсской топонимии позволяет обнаружить мифологическую основу наименований некоторых животных в гидронимии (медведя, журавля, лебедя, лягушки). Выявляются и топонимные доказательства в пользу наложения определённых элементов мифологической карты мира (верхний и нижний мир, границы) на реальную карту местности, в частности водный бассейн» [Муллонен, 1991: 116].
Крупные исторические города могут иметь в своём составе мифологическое пространство, что связано с индивидуальным подходом к отдельным частям города в мифопоэтическом сознании населения в разные эпохи. В античности были понятия “гений места”, “гений города” или “дух города” (Genius loci → Genius urbis (Spiritus urbis). Этим и предопределяется “власть места” (в городе), его магическая сила. Например, с Вильнюсом связаны многочисленные мифы и легенды – в целом с городом и с отдельными урочищами, святилищами и иными зданиями (места Кальвария, Вифлеем и т. п. и связанные с ними обряды) [Топоров, 1980].
Фольклористика – наука, тесно связанная с литературоведением, лингвистикой, этнографией и историей. Фольклор, то есть устное народное творчество, с одной стороны, имеет своим предметом искусство слова, с другой же стороны – это часть традиционной культуры. В фольклоре «сохраняются и передаются во времени элементы архаического мышления, эмпирические знания, мифологические представления о мире, религиозные воззрения, т. е. отражается идеологическая и познавательная сфера человеческой деятельности, так называемое интериорное общественное сознание» [Виноградова, 1989: 101–102].
Собственные имена всех категорий играют большую роль в фольклоре: теонимы, антропонимы, топонимы и др. Употребление собственных имён зависит от фольклорного жанра; среди них имеются как реальные, так и вымышленные названия. Так, например, при анализе материала “Смоленского этнографического сборника” [Добровольский, 1891–1903] обращает на себя внимание тот факт, что в нём почти полностью отсутствуют вымышленные географические названия. Единичные названия этого рода встречаются лишь в сильно мифологизованных текстах типа заговоров, апокрифов, духовных стихов. Все остальные топонимы – это реально существующие географические имена, но разница между жанрами заключается здесь именно в том, каким образом топонимы в них привязываются к соответствующим географическим объектам. Наиболее конкретная географическая локализация топонимов отмечается в быличках, исторических повестях и преданиях, в некоторых исторических, солдатских, чумацких и бытовых песнях. Меньшая степень конкретизации местоположения географических объектов наблюдается в сказках, а в пословицах и поговорках топонимы уже употребляются исключительно в поэтической функции; это касается ещё в большей степени обрядовых и необрядовых песен, любовных, бытовых песен, особенно в свадебном фольклоре, в колядных, егорьевских и других песнях. Наконец, в заговорах, апокрифических текстах и духовных стихах встречаются, как правило, топонимы библейского происхождения; некоторые из них обозначают реальные объекты.
Приведём некоторые конкретные примеры собственных имён в разных жанрах славянского фольклора.
В фольклоре могут упоминаться реальные исторические топонимы, но есть и искажённые названия типа былинных названий Латыгорка и Семигорка (т. е. названия древних латышских племён латгалы и земгалы).
В южнославянском эпосе, сложившемся во 2-й половине XIV в. (зарождение косовского цикла, известного в XVIII в.), упоминаются имена реальных средневековых властителей Сербского царства: Марко, Вукашин и др., которые затем стали эпическими героями, ср. Марко-Королевич в ряде сюжетов (болгарский Марко-змееборец и т. п.) [Наумов, 1971:10].
В восточнославянском эпосе, былинах и песнях известны богатыри-змееборцы, также их поединки с врагами-иноплеменниками. Есть циклы сюжетов о Добрыне, Василии Буслаеве, Алёше Поповиче, Илье Муромце, Вольге, Микуле и др. и об их противниках, среди которых Соловей-разбойник, Тугарин, Идолище и др.
В восточнославянских сказках фигурируют чудесно-рождённые богатыри-змееборцы – сыновья собаки, лошади, коровы или другого животного: Иван (Василий) Сукин, Сучкин, Таратурка Собачий сын, Медвежье ушко, Иван Кобыльников, Быков сын, Вол Волович и др. Многоглавый змей, с которым борется богатырь, носит имя Чудо-Юдо, или Окаянный дух, Поганое Поганище и т. п. [Бараг, 1981:164].
В заговорах употребляются как реальные топонимы (Чёрное море, Афон гора, река Волга, река Дунай, город Иерусалим и др.), так и искажённые (Гесимянная гора вместо Гефсиманского сада) или вымышленные (вода Елена, вода Ульяна, земля Тетяна, Арапское море, Вертеп гора и др.). Олицетворяются и получают человеческие имена зоря Мария, зоря Маремьяния, змеиные панны Марья, Магдалена. Упоминаются имена библейских персонажей: царь Давид, Ева, Адам, Исаак, Иаков, Ирод, святые Михаил Архистратиг, Пётр и Павел, и т. д. Мифические имена: остров Буян, камень Алатырь, Фавор-гора, Яост остров, бабушка Салманида (возможно, от имени царя Соломона) и т. д.
Наконец, в фольклоре разных народов можно встретить названия вымышленных стран. В русской волшебной сказке есть тридевятое или тридесятое царство, которое может помещаться под землёй, под водой, на горе. Мифической страной восточных славян был Вырий или Ирий: это южный край, волшебная тёплая страна, в которую на зиму прилетают птицы. В осетинском нартском эпосе подробно разработана топография мифологического пространства. Наряду со Страной нартов – эпической страной предков – здесь есть и страна Терк-Турк, враждебная нартам (Терк – осетинское название Терека), подводная страна Донбеттыра и Страна мёртвых, над которой владычествует Барастыр и которую нельзя посещать живому человеку, как и в греческой мифологии (Орфей и Эвридика).
Этим далеко не исчерпывается тема роли ономастических данных в науках гуманитарного цикла, о чём рассказано во Введении к книге “Камень и горы в народной культуре”.
О проекте
О подписке