– Ты полегче, полегче с такими выражениями, – отвечал Сидорову Петровский. – Уметь договариваться – это вообще политика. Скажем, у тебя в доме крыша течёт или там дорога разбита, подъехать к подъезду невозможно. Когда ещё у жилищников до твоего двора и дома руки дойдут. Но у начальника ЖКУ, скажем, дочь хочет поступить в наш университет. Так помоги ей – ты же с ректором на короткой ноге – в чём проблема? А тебе ремонт вне очереди сделают. При чём тут взятка? Во все советские времена, сколько помню, так и было, никаких взяток, только взаимные услуги.

– С умением же вопросы порешать – это из другой оперы, – продолжал Петровский. – Раньше вопросы у нас партия ставила, и она же решала. Теперь партии нет. Теперь у нас государство российское, и все партийные деятели – тоже государственные. Чем-то им же заниматься надо? Вот они и занимаются: половина из них придумывает правила, в соответствии с которыми наши люди должны жить. Однако по большей части этих правил жить нельзя, по ним можно только умирать. Часть россиян так и поступает. У той же части, которая пытается выживать, возникает естественный вопрос: а как? С этим вопросом они приходят к нам, то есть – ко второй части чиновников. Мы решаем их вопросы, изготавливая бумаги, которые и послужат человеку необходимой защитой.

– Сложно как… – поразился тогдашний Сидоров величественной картине самозанятости государственного населения. – Это же сколько народу надо: и правила придумывать, и сразу же встречные бумаги готовить…

– А ты думал. Бюрократы в скорости размножения уступают только кроликам. За нами не успевает размножаться ни один народ. Оттого и случаются реформы и революции, потому что, если бы не этот фактор, за десять лет все бы уже превратились в госслужащих, и налоги бы платить стало некому.

– Твои взгляды на исторический процесс мне понятны. Но что же такое тогда работа? – не отставал от сути проблемы Сидоров.

– Работа чиновника, ты имеешь в виду?

– Да. Только не говори, что работа чиновника – решать вопросы.

– Но без этого не обойтись. Только здесь есть разница: есть вопросы, которые придумали другие чиновники, а есть вопросы, которые ставит жизнь. Скажем, в твоём доме крышу можно отремонтировать, но найти деньги и организовать ремонт крыш во всём городе – это уже очень большая работа. За редкими исключениями, ни один чиновник такую работу сделать не способен. Аналогично – вылечить одного человека можно. А вот найти деньги, чтобы качественно лечить всех, учить всех или там охранять от хулиганов…

– Ты, Петровский, пессимист. Или даже вот что, ты – циник, – поморщился тогдашний Сидоров.

– Как и положено финансисту, – согласился Петровский. – Погоди, проработаешь у нас два-три года, сам таким станешь.

И сегодняшний Сидоров таким стал. И теперь уже не мог понять, отчего ему так неуютно из-за каких-то охотничьих глупостей, которых и вообще-то, может быть, и не было. Или даже было. Или – не было…

3.

В сезон летних отпусков численность областных чиновников сокращалась на треть, но вопросы решались с прежней скоростью. Сидоров уже давно не ходил летом в отпуск: предполагалось, что разведённому мужчине, который вдобавок должен быть крайне благодарен начальству за то, что его из города перевели в область, отпуск летом не нужен. В результате Сидоров смог непосредственно наблюдать появление в областной администрации загадочного человека из Петербурга, которого Пуделькин назначил своим первым заместителем.

Звали первого вице Волков, и рядом с Пуделькиным он смотрелся соответственно буквальному значению этих фамилий. Он курировал вопросы промышленности, строительства, местного самоуправления, экономики и финансов. В связи с вхождением в должность он сразу стал ездить по области, знакомясь с местным цветом общества. Пуделькин делал вид, что поездки Волкова его не трогают, хотя было очевидно, что его заместитель начинает постепенно набирать политический вес.

Сидоров, которого замучили вопросами о новом начальнике отслеживавшие всё происходящее в коридорах власти Петровский и Ивановский, недоумевал и ничего не мог им ответить. Похоже, что Пуделькин вовсе не дружил с Волковым, хотя внешне губернатор относился к своему питерскому выдвиженцу подчёркнуто корректно. С какой стати Пуделькин назначил Волкова на эту должность и кто стоит за этим решением, чиновничьему люду было абсолютно непонятно. Пресса по-прежнему демонстрировала разные ракурсы простёршего над областью отеческие крыла губернатора, о поездках и делах Волкова писали мало, хотя и позитивно. Сидоров тоже немало размышлял на эту тему, потом закономерно решил, что это – не его ума дело, и пошёл в отпуск. На дворе стоял октябрь, работники его департамента, включая непосредственного начальника, уже были на месте. Справедливо рассудив, что отдохнуть, оставаясь в городе, ему не удастся, Сидоров сагитировал одну из своих знакомых разведенных подруг посмотреть на неведомую и дешёвую страну Тунис, а на обратном пути из Москвы решил заехать к парочке друзей. И все мысли о превратностях государственной службы сразу же вылетели из его головы.

Выйдя из отпуска, Сидоров, к своему удивлению, узнал, что Волков уже два раза справлялся о нём. Мысль о том, что его могут уволить, после отпуска Сидорову была даже приятна. В весьма благодушном настроении, готовый к превратностям судьбы, он явился в высокопоставленный кабинет.

– Нам нужна стратегия, Сидоров, – схватил быка за рога Волков.

– Что вы имеете в виду? – осторожно спросил Сидоров. – Стратегический план социально-экономического развития области департаментом сделан давно, при новом губернаторе он уже один раз уточнялся.

– Это не стратегия. Она не отвечает на вопли нашего времени, не учитывает невозможности прежнего развития событий. В ней нет сценариев, она предполагает только один вариант, по которому на бюджетные деньги, которых нет, осуществляются мероприятия, ценность каждого из которых вызывает сомнения. В общем, нам нужен другой документ.

– Хорошо, – взял под козырёк слегка обалдевший от стиля общения вице-губернатора службист Сидоров.

Волков посмотрел на него, помолчал и добавил:

– Сейчас я занят. Подойдите ко мне в 18.30, продолжим разговор.

Беседа, точнее выдача указаний Сидорову, продолжилась, однако не в кабинете Волкова, а в ресторане, куда последний повёз своего подчинённого. Волков говорил о многом, и Сидоров со многим соглашался. Вдобавок вице-губернатор сразу же придал совсем другую тональность их отношениям, заявив, что в ресторане им разговаривать удобней, поскольку бережёного бог бережёт. Его кабинет то ли прослушивается, то ли нет. То ли тем, на кого он думает, то ли нет. В общем, ничего не было понятно, но Сидорову явно выказывалось большое личное доверие. Несмотря на это, Сидоров не забыл о субординации и напомнил Волкову, что он всего лишь заместитель начальника департамента экономики. А поэтому: не будет ли противоречить волковское поручение мнению непосредственного сидоровского начальника? Волков поморщился и сказал, что это он берёт на себя.

В конце недели Ивановский, Петровский и Сидоров пили пиво и играли в преферанс. Обычно такое времяпрепровождение имело место у них раз в месяц, но иногда, по настроению, они собирались и чаще. Сидоров рассказал им о своём коротком знакомстве с Волковым и полученном от него поручении.

– Он тебя вербует, – сказал коммерсант Ивановский.

– Это как бы очевидно, – ответил Сидоров. – Ещё бы понять, куда?

– В свою команду, – заметил мудрый Петровский. – Сдаётся мне, что Волков прислан сюда Кремлём. Пуделькина-то постепенно переведут на какую-нибудь третьестепенную должность в каком-нибудь столичном министерстве. А Волкова назначат вместо него, а потом он должен будет выиграть выборы. Документ про стратегию – это для него как ориентир на предвыборную программу. И это всё – результат зимнего случая на охоте. Теперь Пуделькин вынужден соглашаться со всем, что ему скажут. Логично?

– Логично, – сказал Сидоров. – Вполне параноидально, шизофренично и в духе пикейных жилетов: кроме Кремля не хватает только ещё Вашингтона. А так – логично, да.

4.

Задание Волкова пришлось Сидорову по вкусу. Про себя он подумал, что уже давно не работал с толком и смыслом, а только и занимался, что решением текущих вопросов. Теперь же он честно пытался понять, почему уже несколько лет область считается депрессивным регионом и получает дотации из Центра, и что же такого нужно изменить, чтобы население жило лучше.

Основная часть горожан, живших в N-ской области, когда-то занималась машиностроением. Теперь большинство заводов лежало на боку, впав в спячку и время от времени переворачиваясь с одного бока на другой, что было связано с приходом очередных новых собственников, начинавших крутить предприятия так и сяк в поисках ещё неободранных активов. Кое-как развивалась переработка сельхозпродукции, но и здесь Сидоров наблюдал странные тенденции: количество частных пекарен росло, а хлеба, по статистике, они выпекали и продавали всё меньше. А две тысячи предприятий платили своим работникам зарплату по пятьсот рублей в месяц – яркое свидетельство того, что все расчёты в них осуществляются мимо кассы. Налогов эти предприятия не платили и платить, очевидно, не собирались. Победные реляции Пуделькина по телевидению об экономическом росте и всеобщем процветании никак не вязались с действительностью; Сидоров об этом знал лучше других. Хотя бы потому, что он сам и готовил губернаторские доклады, манипулируя цифрами в добрых старых традициях "больших успехов на фоне отдельных недостатков".

Но у этой картины была и другая сторона. Количество личного автотранспорта по сравнению с довоенным 1991 годом выросло в десять раз. В областном центре наблюдался строительный бум, причём цена одного нового квадратного метра жилплощади составляла пятьсот долларов. Росло и количество дорогих магазинов, хотя подкопчённая сёмга, палтус и мясные деликатесы расходились в них пока ещё плохо: Сидоров сам нарвался как-то на товар "с душком", правда, узнав, кто он такой, ему сразу же и без препирательств заменили испорченные изделия на свежайшие.

В этой другой стороне картины, начиная от широких народных масс и кончая владельцами заводов и пароходов, все были довольны сложившимся положением. Иногда в каком-нибудь СМИ появлялась критика отдельных недостатков и принимались меры: либо недостатки устранялись, либо в этом СМИ больше не появлялось упоминания этих недостатков.