Я родился в империи зла
на углу Колчака и Петлюры,
у роддома кудахтали куры
и корова пастушку пасла —
разве это империя зла?
 
 
Ну а может быть, то был не я —
зло, ты знаешь, и вправду коварно —
инвестиции в комплекс аграрный
добивали родные края —
или это был всё-таки я?
 
 
А куда меня жизнь занесла —
это, видишь ли, вовсе причуда —
если правда империя зла
есть на свете, то весь я оттуда —
до последнего в плоти ребра —
и не чаю добра от добра.
 

 
Расцветёт шелковица —
сердце остановится
на лету у беркута,
словно дальше некуда.
 

 
Порвав порочную петлю —
как притча ни стара —
я дом-музей себе куплю,
по-моему, пора.
Мной проникайся без затей,
веков глотая смог, —
вот здесь я принимал гостей,
там что-то ещё мог,
порой взмывая, как орёл,
а вот и смертный одр,
где я бессмертие обрёл,
удачлив, свеж и бодр.
 

 
Идут часы, бежит река,
я превращаюсь в старика
и узнаю на все лады,
зачем не умер молодым,
почто себя пришлось беречь,
о чём и речь, о чём и речь.
 

 
Рим, Рим, конечно, Рим,
и в недрах наших хижин,
о чём мы говорим —
какие там парижи!
 
 
Здесь всех на свете драм
число неисчислимо,
и только Третий Храм
лишь для Ерусалима.
 

 
Сдуру горная гряда
обратится в крошево —
православная Орда,
что тут нехорошего?
 
 
Будут муку принимать
молодые ратники,
отвали с дороги, мать,
не грузи про ватники.
 

 
Итак, мы жарим шашлыки,
у нас уже растут клыки,
и что ничуть не хуже,
крепчают наши души.
 
 
Итак, пока что я едок,
мы не на пепелище,
и с нами радуется Бог,
благословляя пищи,
 
 
как будто с Ним у нас роман,
а так, вообще, я не гурман.
 

 
На светлый праздник Рождества
шумит в Израиле листва,
и расширяется сознанье
на светлый праздник Обрезанья.
 

 
Если баба влюблена,
с неба падает Луна,
а когда мужик влюблён,
в небе Марс без панталон.
 
 
Мне любви знакомы муки —
без неё кранты и с ней —
и не может быть науки
астрологии верней.
 

 
Шестикрылый серафим,
шестирукий Шива —
нелегко, должно быть, им,
но и всем паршиво,
 
 
а с одной лишь парой рук,
разве попадёшь в их круг —
или фибрами души
мы для них нехороши?
 

 
Ночью сердце прихватило,
но чего-то не хватило
для финального свистка —
в общем, жив ещё пока,
 
 
и дела идут не кисло —
безусловно, в радость ром —
ну а что до жизни смысла,
то меня зовут Петром.
 

 
Если в доме караоке,
вы уже не одиноки,
как в гнезде застывший ёж —
помолился и поёшь
 

 
Какова бы ни была стезя,
место смерти изменить нельзя,
но зато – какая благодать —
место жизни можно поменять —
баш на баш и даже твердь на твердь,
что в конечном счёте тоже смерть.
 

 
Славный полк Преображенский,
заберись хоть под кровать —
батальон остался женский
за свободу воевать,
 
 
и за праведные книжки,
и за жизнь без адских смут,
но матросики-братишки
Зимний все-таки возьмут,
 
 
Кремль возьмут и даже МХАТ —
вот и весь матриархат.
 

 
Эластичен нравственности остов,
но что у семитов, что арийцев
не бывает, друг, не будь я Постум,
чтоб ворюга был не кровопийцей.
 
 
Впрочем, засиделся на земле я,
но и на луну ночами вою —
кто ты, говоришь, тебе милее?
С сердцем как, с ногами, с головою?
 

 
Когда погибнет всё живое —
а всё живое не погибнет, —
поникнув гордой головою,
свалю я именно в Египет.
 
 
Пускай там редко видят солнце,
пусть там сплошная глушь лесная,
пусть он хоть Марсом назовётся,
я всё равно его узнаю.
 
 
И кто б ни баловал нас – боты,
а может быть, и впрямь – планиды, —
я не останусь без работы,
но буду строить пирамиды.
 
 
И душу скорбью мировою
в потехи час утешит Моцарт,
когда погибнет всё живое,
а жить, однако же, придётся.
 

 
Что смертным ухабы —
конец предрешён —
воскреснуть хотя бы,
и то хорошо.
 

 
Мир таков, каков мне дан,
но и сам я данник —
разумеется, Майдан
лучше, чем Майданек.
 
 
Что ж не спросишь: почему?
Тоже правда. Как кому.
 

 
В итоге или, прямо скажем – в сумме
реальный наблюдается астрал, —
от старости ещё никто не умер,
от молодости кто не умирал,
 
 
поэтому согласно теореме
о пользе в топкой местности слеги,
прохожий, не теряй напрасно время,
почти меня и сразу же беги!
 

 
Иосиф Сталин русский занял трон,
а Троцкого судил Синедрион,
Льва удостоив участи барана,
что, между прочим, правда, как ни странно
 

 
Хоть я не верю в антибога,
его в природе слишком много,
что ей, однако, не во вред —
она сама его портрет,
на коем лирик и романтик,
и в этом фишка, винтик, фантик —
не чисто зверь с его числом,
но типа юноша с веслом.
 

 
Жизнь – это театр,
в нём ангелы – суфлёры,
и я всё чаще слышу Голоса
с тех пор, как начал тексты забывать.
 

 
Ценят по-разному
жизнь эту бисову
братья по разуму,
сёстры по вызову
 

 
Письмо Онегина к Татьяне
лет на пятнадцать точно тянет,
хотя виновный и не вор, —
я не приветствую суд Линча,
но тот, кто помнит эту притчу,
оставит в силе приговор.
 
 
Смешна Онегина беспечность —
пятнадцать лет ещё не вечность —
греши, да дело разумей,
а что до нашей бедной Тани,
то к девичьей, простите, тайне
причастны только Бог и змей.
 

 
Будешь ли достаточно ретив,
явишь или нет крутую прыть —
жизнь прожить не поле перейти,
даже и не море переплыть,
но, представь себе, словить свой кайф,
как ни назови его – хоть life.
 

 
Марс – это русская земля,
Венера – русская земля,
и Солнце – русская земля,
и звёзды – русская земля,
и, разумеется, Земля —
исконно русская земля,
и лишь Израиля земля
не только русская земля,
но палестинская земля,
увы, Израиля земля,
и этой не избыть беды,
пока на свете есть жиды,
а так Израиля земля,
конечно, русская земля.
 

 
Поскольку всё устроено хитро,
чтоб не свихнуться, отбывая ссылку,
откупори «Женитьбу Фигаро»
и перечти шампанского бутылку.
 

 
Город без наркотиков,
Бога и царя
взялся, словно готика,
не от фонаря.
 
 
В чёте или в нечете,
лучшие врачи,
всех не перелечите,
сколько ни лечи!
 

 
Нельзя зациклиться на каре,
что лечит раны, словно йод —
играет Гитлер на гитаре,
и Геббельс песенки поёт.
 
 
Не знаю, Кто сидит на пульте —
с хвостом он или без хвоста —
но мирно дети смотрят мультик
про Вознесение Христа.
 

 
Наш районный ку-клукс-клан
организовал перформанс
для окрестных поселян,
но обком нажал на тормоз.
 
 
Секретарь обкома – туз,
для него народ что клёцки,
а для нас Высоцкий, ТЮЗ
и для самых умных – Бродский.
 

 
1.
Не отступай, входя в зверинец,
и в рамках праведных идей
как чисто истинный ариец
монголом жги сердца людей!
 
 
2.
Иудейские пляски, половецкие пасхи,
в свете вечности ласки —
самый полный вперёд!
Это русские сказки —
что ты вылупил глазки? —
Богоносец «Потёмкин»,
броненосец-народ…
 
 
3.
То не пропасть, то не бездна
в закидонах эпопеи,
а всего лишь город Дрезден,
в крайнем случае – Помпеи,
 
 
но всегда в здоровом духе,
что развеется как дым,
старый добрый вечный Мюнхен,
ставший всем таким родным —
 
 
не лечебный, не курорт,
чем он за душу берёт?
 

 
Сумев достичь нирваны, Будда
явил немыслимое чудо,
ведь пробуждаясь духом в вере,
он даже не спросил о том,
а существуют ли евреи —
не то что Магомет с Христом.
 

 
Мне филолога диплом
превратил всю жизнь в облом —
где, скажи, в какой стране
власть нуждается во мне,
или где, прости за флуд,
ждёт меня обычный люд:
программист, сантехник, жнец?
Прав был, видимо, отец —
на специальность, да не ту
я учился в ПТУ
не за страх, а для души —
вот пропало и пиши.
 

 
Татаро-монгольского ига
не существовало и мига,
но было то вплоть до ГУЛАГа
татаро-монгольское благо,
по мнению Льва Гумилёва,
и больше, пожалуй – ни слова.
 

 
Может быть, с пользой молитву прочёл,
может быть, выучен лешим,
но деревенский простой дурачок
стал городским сумасшедшим.
 

 
Бейте в голову контрольным —
мозгу все равно не больно,
а от клятв и от молитв
голова и так болит.