Глава 14. Проклятая избушка

– В недоброе место мы попали. Город проклят, – проговорил Кесо.

Путники шли назад вверх мостовой в дом наместника Кнея. Пустая улица удручала. А вот и белоснежный дом.

Из дома наместника вышел священник. Это был высокий худой мужчина лет пятидесяти без бороды и усов. Он был одет в черную рясу до пять. Большой желтый крест висел на длинной цепочке и свисал до пупка. В левой руке святой отец держал библию.

Священник вышел на мостовую, остановился и зевнул. Он перекрестил рот. Затем зевнул еще раз и снова перекрестил рот.

– Святый божий. Храни душу невинно умершего младенца, – прошептал священник.

Он взглянул на Гаррета и Кесо, которые остановились подле него.

– А вы наверно охотники за чудовищами? Наместник мне про вас рассказал. Только вы зря стараетесь. Ведьма сильна как никогда. С ней мечами не справишься, – проговорил священник.

– А вы священник? – спросил Кесо, смотря в упор на белый воротничок мужчины.

– Да, меня зовут Флабий. Я служу в городской церкви уже пять лет. Прежний священник отдал богу душу.

– А молочницу Аду вы знаете? Она утверждает, что у нее тоже был ребенок, но ведьма его придушила.

Священник насупился. Было видно, что эта тема ему неприятна.

– Ада местная сумасшедшая. Она верит, что у нее был ребенок. Но если бы он был, я бы его крестил. А я его не крестил.

– А когда Ада начала бредить о ребеночке? – спросил Кесо.

Священник закатил глаза к небу, перекрестился и проговорил:

– Я вам это с точностью не скажу. Года четыре назад, наверно. Но в любом случае на все воля божья. Давайте ему доверимся.

Священник открыл библию, пролистал страницы и продекламировал:

– И сказал господь: я есть вершитель судеб. И кто берет в руки меч, тот от меча и падет.

Кесо переминался с ноги на ногу. Он скучал и хотел поскорее зайти в дом и отдохнуть.

– Раз вы крестили всех младенцев в этом городе, то знаете, сколько их осталось… – сказал Гаррет и пристально посмотрел в глаза Флабия.

– Одна семья осталась, Хека. Завтра утром они покинут город. Ворон принес добрую весть, что в соседнем Монмарке нет больше зверя. Наместник сказал, что ваша команда приложила к этому руку. Надеюсь, что семья Хека благополучно пройдет проклятый лес обезьян…

Долговязый Флабий глубоко поклонился и зашагал вверх по улице.

Наместник Кней сидел за большим столом в гостиной и пил вино из большого стакана. Он был расстроен. Рядом стоял услужливый Диамин с кувшином в руках.

Когда наместник увидел вошедших Гаррета и Кесо, то залпом выпил остатки вина.

Как только хозяин поставил стакан на стол, Диамин налил снова.

– Сейчас разговаривал со священником Флабием. Вы его должны были встретить на пороге… – пробубнил пьяный наместник.

– Да, встретили, – сказал Кесо и утонул в мягком кресле с медвежьими головами.

– Мы решили спасти от трагедии последнюю семью с младенцем. Завтра семья Хека покинет город. Вита и ее муж трактирщик тоже пойдут с ними. У Виты скоро родится малыш, она на девятом месяце. Надеюсь, проклятье настигает детей только в этом чертовом городе!

На этих словах Кней с силой ударил по столу кулаком. Стеклянный стакан треснул и вино разлилось по белой столешнице. Слуга Диамин вытащил из-за пояса кусок хлопковой ткани и стал размазывать красную жидкость.

– Ваша награда будет ждать вас. Пятьдесят флоринов, как и договаривались. Переночуйте сегодня в доме Хека, надеюсь, вы защитите младенца от ведьмы до завтрашнего утра. Мой слуга проводит вас вечером, – последние слова Кней прошептал, засыпая.

Его глаза, мутные от чрезмерного количества вина, закрылись. Наместник сначала засвистел губами, а потом захрапел.

– Надо выспаться. Разбуди нас к вечеру, – сказал Гаррет Диамину. Тот кивнул. Красное вино никак не хотело впитываться в тряпку.

Кесо и Гаррет поднялись в свои комнаты. Они не были уставшие физически. Но их души просили сна. И сон пришел.

Наступил вечер.

– Гаррет, просыпайся. Диамин разбудил меня. Пора идти к семье Хека. Мы хорошо выспались и теперь можем хорошо поработать.

Дом Хека стоял в самом конце улицы у восточных ворот. Закат окрасил небо в красный цвет. На фоне красного неба от одной стороны ворот к другой прохаживался горбатый мужчина.

– Это Юрий ходит, – сказал Кесо, показывая пальцем в сторону стражника.

Диамин остановился у крайнего дома. Деревянная дверь была открыта.

– Вас ждут. Заходите, а я пойду. Ночь приходит. Ведьма скоро начнет свои игры.

– Диамин. Так что случилось с женой твоего хозяина? Мы завтра покинем город – доверься нам, – Гаррет посмотрел в глаза бледного юноши и улыбнулся.

Диамин переминался с ноги на ногу. Он не знал, довериться путникам или нет. В конце концов он заговорил:

– После того, как ребенок умер, женщина сошла с ума. А вскоре ее нашли мертвой. Она забралась на крышу дома наместника и бросилась на мостовую головой вниз…

Последние слова Диамин проговорил шепотом, будто боясь, что кто-то лишний услышит.

– Тошно мне, тошно. Ух, ведьма треклятая… – проговорил Кесо и шагнул внутрь дома.

Кесо начал понимать, что ведьма не на шутку взялась за их души. И каждая встреча с чудовищами открывает новую дверь в бездну, из которой нет возврата.

Двери открывают дальнейшие двери. А внизу – зияющая пустота, черная смерть, которая выедает ложкой нутро человека.

Хозяин Хек, мужчина тридцати лет с потрескавшимися губами, сидел в гостиной за столом. Красивая жена лет двадцати с золотыми кудрями качала люльку.

– Вечер добрый! Меня зовут Гаррет, а это Кесо. Мы воины его величества.

– Мы вас ждем, – безразлично сказал Хек.

Из трещины на кубе потекла кровь. Мужчина это почувствовал и облизнулся. Он показал рукой на свободные стулья, приглашая путников сесть.

– Почему вы не уехали сегодня же отсюда, когда узнали, что в Монмарке больше нет монстра? – спросил Кесо, садясь.

– Все дело в молоке. Путь в Монмарк неблизкий. Жена от волнений потеряла способность кормить. Молочница сказала, козочки дадут молоко только завтра утром. Она принесет нам запас в дорогу перед нашим отходом.

Кесо посмотрел на Гаррета.

– Мы сегодня утром ее встретили. У нее была полная корзина молока. А где она живет?

– В лесу за восточными воротами дом у нее. Там она козочек и держит, им нужна воля, а в городе травы нет.

Гаррет вскочил, роняя стул.

– Дай мне серебряный меч, Кесо. Я схожу до молочницы. А ты оставайся здесь. Возможно, Хеку понадобится твоя помощь.

Кесо вытащил меч из сумки и кинул его через стол партнеру.

Гаррет выскочил на улицу. Входная дверь за ним захлопнулась, и охотник услышал, как ребенок закричал. Надо было спешить. Гаррет побежал к восточным воротам, липкое предчувствие беды накрывало его с головой.

Горбатый стражник перестал ходить туда-сюда и остановился с любопытством глядя на бегущего к нему Гаррета.

– Юрий! Ты ведь Юрий? Знаешь где молочница живет? Отведи меня к ней.

– И вам не хворать, путник. И вам добрый вечер. Ну как не знать? Она каждое утро ходит с корзиной, носит молоко младенчикам. Иди за мной! – проговорил горбач.

Из восточных ворот шли две дороги. Одна в поле, вторая – к лесу. Горбач довел Гаррета по второй до еловых деревьев и показал рукой.

– Вот, иди, путник, по этой тропке, никуда не сворачивай. Так и упрешься в дом молочницы. Козочки у нее… А меня увольте с вами. Служба у меня. Да и страх как боюсь я ее. Дурная баба она.

Горбач повернулся и зашагал прочь. Гаррет смотрел вслед Юрию. Тот шел неспеша, но пройдя сто шагов перешел на бег. Юрий чего-то или кого-то боялся.

– Проклята ведьма, – выругался Гаррет.

Он вошел в лес и последовал за тропкой. Звезды ярко светили, пробивая лучами густой лес. Дорога плохо, но была видна. Гаррет шел долго. Сколько по времени – он не понимал. Но, наконец, впереди забрезжили огоньки. Тропинка привела его к избушке, окна в которой необычайно ярко светили, как будто сразу сто хозяйка зажгла сто свечек разом.

Гаррет подошел к окну и посмотрел. За занавескам как будто что-то шевелилось – большое и черное. Но что – непонятно. Гаррет взял в правую руку карский меч, а в левую – серебряный.

Откуда-то справа заблеяли козы. Сначала одна, потом вторая, третья. А потом все смолкло.

Гаррет надавил локтем на деревянную дверь, и она открылась. Следующая дверь вела в залу. Сквозь дверную коробку пробивался свет.

Гаррет выбил дверь ногой. Она на мгновенье распахнулась, показывая Гаррету, что происходит внутри, но сработала пружина, и дверь захлопнулась.

Гаррет ахнул, развернулся на каблуке и побежал из проклятого дома прочь. За спиной истошно блеяли козы.

Глава 15. Волчий клык

Пока Гаррет бежал прочь из леса, в доме Хека бесновался младенец. Он истошно кричал, как будто его кто-то резал изнутри. Каждую минуту крик становился противней, и в какой-то момент Кесо захотелось вынуть меч и перерезать глотку чертенку. Но охотник гнал эти мысли. Он закрыл глаза и представил, что купается в пруду, размеренно гребя руками и ногами.

Когда Кесо отрыл глаза, то увидел, как мать дергает себя за золотые волосы и закатывает глаза. Красивое лицо женщины исказилось злобой.

Хозяин дома Хек растирал кулаками щеки и кривил обветренные губы, отчего они еще больше трескались и кровоточили. Кровь бурыми струйками растекаясь по подбородку.

Младенец не унимался. Его крик вызывал непреодолимое отвращение, как скрип железа по стеклу. Кесо прикусил щеку изнутри, изо рта потекла кровь. Охотник с ужасом понял, что еще минута – и он не выдержит и укокошит младенчика.

Желая побороть ненависть, Кесо вновь закрыл глаза. Но никакие отстраненные образы не лезли в голову. Он пытался представить себя в озере, на облаке, в горах, в лесу – но ничего не получалось. Уже не крик, а скрежет невинной малютки поднимал из потаенных мест души черную ненависть.

– Смотри, что покажу, – сказала Василиса.

Она сидела в кованой железной клетке, которая стояла на телеге. Телегу неторопясь тянули четыре лошади, запряженные по паре в два ряда. Скакунов погонял молоденький безусый кучер в жилетке и медвежьей шапке.

Сзади телеги на коне ехал Цес – огромный рыцарь в позолоченных доспехах. На нижней части нагрудника доспехов был искусно выгравирован лев. Животное застыло в прыжке. Страшная открытая пасть льва испугала ни одного противника Цеса, и многие проигрывали бой еще до того, как меч хозяина доспехов в них втыкался.

Да, это был тот самый Цес, который убил свихнувшегося Белбока.

– Куда тебя везут, Василиса? – спросил Кесо. Кто ты и почему мне помогаешь? Тебя били?

Василиса сидела на грязной соломе, подобрав под себя ноги. Ее маленькое серое платье было в грязи. На бледном веснушчатом лице выделялись ссадины и кровоподтёки. На запястьях – синяки от веревки.

– Били, Кесо, и очень больно. Но я вытерпела. Я думала о тебе, и боль проходила. Понимаешь, мы связаны с тобой невидимой нитью, – Василиса, наконец улыбнулась.

Кесо догадался, что она пока не может ему всего рассказать. Но он в душе надеялся, что когда-нибудь он узнает все тайны, если доживет.

– Но мы теряем драгоценное время. Настанет время, и ты все поймешь. А сейчас смотри, – сказала Василиса.

– Что ты там болтаешь, тварь? Зря стараешься, – гаркнул Цес.

Он вытащил огромный меч и направил его наконечник в сторону Василисы.

Девушка легла на правый бок, подложив под голову кисти рук. Закрыла глаза и перенесла Кесо в город Задар на пять лет назад.

Днем улицы города были наполнены людьми, которые спешили по своим делам. Вечером из труб валил дым, а окнах всех домов горели желтые огоньки. Город жил!

Однажды местный священник заболел. Он несколько дней лежал в горячке, кашлял кровью и молил бога о смерти. Врач Лер пускал кровь, поил травами, но ничего не помогало. Через тринадцать дней священника не стало. Его место в церкви занял Флабий, высокий и худой мужчина. Откуда он взялся никто не знал да это было и не важно. Большой желтый крест на длинной цепочке, свисающей до пупка, и белый воротничок указывали на его святость. А что еще нужно людям? Только крестик и библия в руках – и можно исповедовать.

Однажды на исповедь к священнику пришла толстая Ада. Она работала нянечкой, ухаживала за чужими детьми и давно мечтала о своем. Но Ада была некрасивой. Жирное тело, отвратное круглое лицо с маленькими глазами и большим неровным носом, – все это не привлекало мужчин.

– Святой отец, я бы хотела ребеночка, малютку. Я буду его любить. Прошу господа даровать мне младенца. Хочу родить, – прошептала Ада через решетку исповедальни.

Новый священник Флабий выслушал Аду и произнес:

– Дорогая Ада, на все ли ты готова ради рождения дитя?

– На все, святой отец! На все! – сказала Ада, широко открыв свои маленькие глаза. Она всматривалась сквозь решетку, пытаясь различить за ней черты священника.

– Вот что я тебе скажу Ада. Послушай внимательно и прими мои слова со смирением. Бог тебе ребенка не даст. Но если ты попросишь, тебе помочь смогу я. Только попроси, Ада, – голос священника задрожал, как будто в сладострастном предвкушении греха.

– Прошу, святой отец, сделайте мне ребеночка. Очень прошу!

Флабий вышел из исповедальни, стянул через голову рясу и позвал Аду. Женщина вышла из-за ширмы и увидела голого священника.

– Грех-то какой! – воскликнула Ада и со смирение склонила большую голову.

Священник был невероятно силен. Он как пушинку развернул лицом к стене тучную Аду и наклонил ее, положив тяжелую руку на спину. Ада раздвинула слоновьи ноги.

– Только не поворачивайся, Ада, только не поворачивайся, – застонал Флабий.

Ада почувствовала внутри себя Флабия.

– Не смотри на меня! – шикнул в исступлении Флабий, когда Ада попыталась повернуть голову.

Через девять месяцев Ада родила. Но пока была на сносях никто не заподозрил ее в беременности: ее итак огромный живот лишь немного увеличился в размерах.

Ада жила на втором этаже ночлежки, в крохотной комнатке с низкими потолками. Ребенок вышел из нее необычайно легко. Ада перегрызла пуповину и очистила рот красивого малыша от нечистот. Ребеночек сделал первый вдох и закричал. Да так громко, что в дверь комнаты застучали кулаками.

– Ада, кто у тебя там, ребенок что ли плачет?

– Нет, нет уходите.

Малыш почувствовал тревогу мамы и сразу же замолчал.

Ада заботилась о младенце, и он отвечал ей взаимностью. Его маленькие ручки тянулись к Аде, она брала его на руки, и малыш обнимал большую голову мамы.

– Какой же ты славный! – говорила Ада и целовала его в живот.

Однажды Ада пришла к священнику Флабию и попросила его покрестить ребенка.

– Конечно, я его покрещу, Ада. Но давай дождемся, когда у него начнут резаться зубки. И тогда я сразу крещу, – сказал Флабий, – а это для твоего малыша.

Флабий протянул Аде небольшую искусно сделанную подушечку. Ах, как хорошая была это подушечка: мягкая, с кружевами по контуру.

Через семь месяцев у младенца начали резаться зубы. С каждым днем малыш был беспокойным. Он кричал, мучаясь от боли. Крики участились и усилились.

Соседи стучали в дверь Ады и спрашивали: «У тебя там что, ребенок орет, Ада?».

Это случилось темной ночью. В ту ночь младенец истошно кричал. Из его челюсти полезли большие зубы, которыми он скрежетал, вызывая у Ады невыносимое чувство ненависти.

– Да заткнись, ты, исчадье! – в сердцах воскликнула Ада.

В дверь забарабанили кулаками. Ада схватила подушечку, которую ей подарил священник, и накрыла ей зубастое лицо ребеночка. Через минуту все было кончено.

Утром Ада принесла мертвого зубастика в церковь.

Отец Флабий завернул младенца в простынку и положил в корзину.

– Я отнесу его к себе. Я живу в избушке в лесу и держу козочек. Они дают молоко, но его некому разносить деткам. Пойдем со мной, и ты станешь молочницей. А в благодарность я сделаю тебе еще одного малыша. Там, в избушке, он может надрываться сколько угодно – никто посторонний его не услышит.

Ада согласилась и ушла с Флабием в его избушку в лесу.

– Смотри, Ада, это мои козочки, – Флабий открыл дверь сарая, который примыкал к стене дома, и поставил на землю корзинку с младенцем Ады.

Черные большие козы с красными глазами смотрели на Аду и блеяли в исступлении. «Ме-бе, бе-ме».

– Какие красивые козы, – сказала Ада.

Она протянула руку, чтобы погладить козу, но та укусила ее до крови.

– Они не любят, когда их трогают, – сказал Флабий.

Флабий достал из корзинки младенца, развернул простынку и кинул дитя в загон к козам. Животные в исступлении заблеяли и кинулись рвать зубастика своими большими похожими на человечьи зубами.

Ада смотрела завороженная и улыбалась:

– Ты же сделаешь мне еще одно дитя?

Священник повел Аду за руку в избушку. Внутри она казалась больше, чем снаружи. Дверь на пружине открылась, и глаза Ады обжог яркий свет сотен лампадок, которые ярко освещали комнату с печкой и большой деревянной кроватью, устланной клетчатым покрывалом.

Священник подвел Аду к кровати, положил ее животом на одеяло и раздвинул слоновьи ноги.

– Только не смотри на меня Ада, только не смотри.

И Ада не смотрела. Но Кесо посмотрел, как и Гаррет.

Ада стала молочницей. И носила деткам козье молоко. А еще каждому младенцу Ада дарила искусные подушечки, которые делал священник Флабий из невероятно мягкой ткани.

Умерших уродцев с большими зубами хоронили на кладбище за городом у леса. По ночам Флабий выкапывал трупики из могил и скармливал козам.

У Ады родился второй малыш. Женщина заботилась о своем чаде. В это время младенцы вокруг умирали и жители в спешке покидали город Задар.

Когда у второго ребенка Ады начали резаться зубы, и Ада захотела его убить, Флабий отнес малыша к козам. Но они не съели его. Козы заботились о малыше, кормили его своим молоком, и постепенно тот перенял их привычки. Малыш с большими зубами стал обрастать черной шерстью, челюсть вытянулась, ушки оттопырились, и он стал похож на маленькую козочку.

Ада ждала третьего малыша. Он бил маленькими ножками в ее большой живот. По ночам Ада плакала, прося господа о пощаде.

Когда она шла по городу с корзинкой молока, Флабий был не властен над ней. И в эти минуты она вспоминала первого ребенка и слезы текли по ее щекам. Несколько раз она приходила к Леру, просила оживить ее ребенка, но лекарь только разводил руками и говорил, что ей надо идти в церковь и там просить помощи.

Вот что Василиса показала Кесо.

Гаррет ворвался в дом к Хеку. Кесо спал лежа головой и грудью на столе. Кех и его жена стояли над люлькой. Гаррет приблизился и с ужасом увидел, что муж и жена накрыли подушкой лицо ребенка и в исступлении давят сверху руками. Ребенок хрипел и дергал ручками и ножками.

Гаррет оттолкнул Хека и жену, малыш глотнул воздух и душераздирающе заблеял, как блеют козы. В люльке лежал черный козленочек с красными глазами и большими человечьими зубами, которые выпирали изо рта.

Воин вонзил меч из сплава серебра в шею козленка. Животное издало последний писк и умерло.

Родители очнулись от транса. Кесо проснулся и посмотрел на Гаррета.

– Я знаю как убить паука. Мне Василиса подсказала. Надо спешить, – в волнении сказал Кесо.