Цитаты из книги «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное»

Десять лет он меня мучил, или я его – не знаю, Бог разберёт.

А дьявол – какая диковина, чего его бояться!

приказал государь уговаривать меня Стрешневу Родиону, окольничему151. И я потешил его, – царь ведь он, от Бога поставлен, – помолчал маленько. Так меня поманивают: денег мне десять рублёв от царя милостыни, от царицы – десять же рублёв, от Лукьяна-духовника152 – тоже десять рублёв, а старый друг, Фёдором зовут, Михайлович Ртищев153 – тот и шестьдесят рублёв, горькая сиротина, дал; Родион Стрешнев – тоже десять рублёв, Прокопий Кузьмич Елизаров154 – тоже десять рублёв. Все гладят, все добры, всякий боярин в гости зовёт. Так же и власти, пёстрые и чёрные155, припасы ко мне везут да тащат, полну клеть наволокли. Да мне же сказано было: с Симеонова дня156 на Печатный двор хотели посадить. Тут, было, душа моя возжелала, да дьявол не пустил. Помолчал я немного, да вижу, что неладно колесница бежит, попридержал её.

И мне столь многое забыть ради прельщения сего века?!

Да ещё когда я был в Даурии, на рыбный промысел к детям шёл по льду зимою, по озеру бежал на базлуках149, – там снегу не бывает, так морозы велика и льды толсты, с человека, намерзают

И давали мне место, где б я захотел, и в духовники звали, чтоб я с ними в вере соединился. Я же всё сие Христа ради почёл за сор, поминая смерть, ибо всё это временно.

Три года из Даурии ехал, а туда пять лет волокся, против течения, на восток всё ехал, средь орд и селений инородческих.

Около моря горы высокие, утёсы каменные и зело высокие. Двадцать тысяч вёрст и больше я волочился, а не видал нигде таких гор. На верху их – шатры и горницы, врата, столпы и ограда, всё богоделанное. Чеснок на них и лук растёт больше романовского и сладок добре. Там же растёт и конопля боговзращенная, а во дворах травы красные, цветущие, зело благовонные. Птиц зело много, гусей и лебедей, по морю, как снег, плавает. Рыба в нём – осетры и таймени, стерляди, омули и сиги, и прочих видов множество; и жирна гораздо, на сковороде осетрины нельзя жарить: всё жир будет. Вода (в море) пресная, а нерпы и морские зайцы в нём великие, – близ океана, на Мезени живучи, не видал таких. А всё то у Христа наделано ради человека, чтобы, живя покойно, хвалу Богу воздавал. А человек, суете который уподобится, дни его, яко сень, преходят136, – скачет, как козёл; раздувается, как пузырь; гневается, как рысь; съесть хочет, как змея; ржёт, глядя на чужую красоту, как жеребец; лжёт, как бес137; насыщаясь невоздержно

Курочка у нас была черненька, по два яичка на всякий день приносила, Бог так устраивал ребяткам на пищу. По грехам нашим, в то время, везя на нарте, задавили её. Не курочка, а чудо была, по два яичка на день давала.

В одну пору протопопица, бедная, брела-брела да и повалилась, и встать не может. А другой, тоже измученный (человек), тут же повалился: оба барахтаются, а встать не могут. После мне, бедная, пеняет: «Долго ль-де, протопоп, сие мучение будет?» И я ей сказал: «Марковна, до самой до смерти». Она же в ответ: «Добро, Петрович, тогда ещё побредём».