О том, как я сам себя успокаивал

Лирическая успокоенность выздоравливающего человека не позволила осознать, что стоит за словами: «гистологический анализ». А если быть честным перед собой, то мне и не хотелось осознавать это, наверное, как практически все больные в такой ситуации, я внутренне отодвигал мысли, что это может произойти со мной. Как говорится, авось обойдется.

Медленно текут больничные минуты, с нудным упрямством складываясь в ночи и дни. И вот уже реальностью стала долгожданная выписка из клиники.

– Итак, состояние у вас вполне удовлетворительное, – говорит мне заведующий отделением Николай Валентинович Власов, – правда, анализ показал, что у вас присутствует онкологическое образование…

Это было полной неожиданностью для успокоившего себя пациента!

– ??? – мой немой вопрос, отразившийся на лице, доктор, наверное, видел не у одного человека.

Он всеми силами старается ободрить меня:

– Никакой паники быть не может. Просто вам необходимо встать на учет и проконсультироваться в онкодиспансере.

Как ведут себя люди при такой удручающей новости? Плачут? Каменеют? Ропщут? Много читал об этом, понимал, что на всё воля Божия, но ведь до сего момента всё это происходило не со мной! Сказать, что не пережил при этом известии если не шока, то серьезного волнения – будет неправдой. Каждый человек переживает это. И я не смог бы успокоиться, если бы буквально не принудил себя размышлять о силе Божией, о Его многомилостивой воле. Вспомнились строки протоиерея Андрея Логвинова: «Господи, как же Тебя не хватает!.. Снова подарок Твой – летний закат: золотом плавленым свет затекает, заполоняя округу и сад».

Постепенно душа утихомирилась. Я начал привыкать к тому, что послано мне Богом. К тому же беседы врачей отняли трусливую надежду, что всё разрешится само собой. Мысли начали упорядочиваться, я стал выстраивать для себя схему дальнейших действий… Нужны серьезные размышления о духовной стороне болезни, необходимо подобрать правильную молитвенную поддержку лечения и, наверное, нужно почитать хотя бы немного теории о том, что же это такое – «рак», что говорит об этом медицина?

Итак, подбираю необходимую литературу…

2. Мы больны цивилизацией

Господь недостаток наших добрых дел восполняет или болезнями, или скорбями.

Свт. Димитрий Ростовский

 
Не гонитесь, друзья, за деньгами —
Остановитесь вы или нет?!
Шар Земной не пинайте ногами
Ради нескольких жалких монет!
 

Евгений Ряпов

Научиться болеть

Итак, я начал с того, с чего начинает, наверное, каждый, у кого обнаружен рак (чтобы понять, «за что» ему это, почему именно ему, чтобы оставить соломинку надежды – а вдруг это ошибка?): я начал читать соответствующую литературу. Делать выписки. Осмысливать статистику.

Но чем больше я читал, тем больше понимал ничтожную практическую пользу для меня лично от этой статистики. «30–32 % онкологических заболеваний связано с курением». Ну, ко мне это вроде отношения не имеет. «30–35 % случаев заболевания связаны с неправильным питанием». Возможно, но что именно было не так и как это изменить?

«В российских условиях более 50 % нашего здоровья может быть связано с состоянием окружающей среды». Да, есть такое понятие, как «канцерогенное старение организма», да, экономика во многом, по словам Э. Фромма, существует «только ценой нездоровья людей». По экспертизам Всемирной организации здравоохранения, «…в случае прекращения поступления в окружающую среду канцерогенов и предотвращения контакта с ними человека можно достичь снижения заболеваемости раком почти на 70 %».

Проблема состояния природы – это проблема в основном морально-этическая, духовная.

Но если искать причины своих бед в разрушении экологической системы, то можно прийти в ужас: и что мне делать с этими процентами? Появится соблазн сделать гибельный для больного вывод: я – жертва чьих-то безнравственных действий, что же я поделаю в такой ситуации?! Но психология жертвы еще никому не шла на пользу. Главными при саможалении становятся те же бесплодные вопросы: «за что?», «почему именно я?» и тому подобные, способные довести до отчаяния, до разрушения себя. В итоге человек может броситься в две крайности. Кто-то пассивно-требовательно отдаст себя на волю врачей, считая, что все ему обязаны, но сам ни во что не вникая, перестанет бороться и, в конечном счете, сдастся болезни, а то и опустится. А кто-то начнет искать новых и новых знахарей и шарлатанов, лихорадочно перебирать «народные средства», почерпнутые из невежественной газеты «ЗОЖ» (здоровый образ жизни) – вроде безумной идеи «лечиться» водкой с растительным маслом, или «божественными растворами» шарлатанки Надежды Антоненко, прикрывающейся Православием…

Стоит ли доискиваться до причин своей тяжкой болезни? И хотя одни медики считают, что ожирение может оказаться главным поводом возникновения целого ряда раковых заболеваний, другие называют иные основания – ни один врач не скажет вам, отчего заболели именно вы.

По статистике 5 % случаев рака обусловлены вообще неизвестными никому причинами. Мне кажется, этот процент намного больше. Так что лучше отнесу свою болезнь к довольно высокому проценту «неизвестных причин» и попытаюсь понять, что все эти причины кроются внутри нас – это наша лень, безволие, нежелание что-то менять в себе, в своем образе жизни. Ожидая чуда со стороны, мы ждем какой-то единоразовой таблетки, чтобы продолжать жить так, как мы привыкли, часто греховно, разрушительно для собственного здоровья. А между тем, медики утверждают, что выздоровление наполовину зависит от установок самого человека, от его желания действовать, бороться, изменить себя и всё вокруг себя. Какой врач может обязать тебя, например, ежедневно гулять вместо того, чтобы сидеть у телевизора? Кто заставит, кроме тебя самого, употреблять более здоровую пищу? Кто выпишет рецепт: отказаться от вредных привычек? Только ты сам…

Так не лучше ли подумать о том, как создать нормальную экологическую обстановку внутри себя, создать свой микромир, недоступный вредным продуктам, всяческим канцерогенным факторам? То есть научиться «правильно» болеть, соболезновать другим. Конечно, это очень непросто. Современный человек не готов смиряться (не перед болезнью, а перед волей Божьей!), а потому и не готов правильно воспринимать как свою болезнь, так и чужие несчастья…

В книге Бориса Ширяева «Неугасимая лампада» есть удивительная история под названием «Фрейлина трех императриц», где говорится о том, с каким достоинством вела себя в Соловецком лагере шестидесятипятилетняя баронесса, фрейлина трех императриц. Жизнь среди уголовниц (притонодержательниц, проституток, контрабандисток) поистине была адом, особенно тяжким для аристократки. Ведь издеваясь над ней, уголовницы ждали жалоб, слёз бессилия, но этого им не пришлось увидеть. Баронесса не опустилась, не поддалась нечеловеческим испытаниям, свалившимся на неё. И в смраде матерной ругани, и в хаосе потасовок она была той же, какой видели ее во дворце: женщиной с истинным чувством собственного достоинства, с невероятным самообладанием и глубоким сознанием своего долга.

Она несла крест каторжницы без ропота, без жалоб и жалости к себе, без сетования и слёз. На седьмом десятке лет ей приходилось поднимать двухпудовый груз сырых кирпичей. Не показывая своей несомненной усталости, она, вернувшись в барак, тщательно чистила свое платье, молча съедала миску тресковой баланды, молилась, стоя на коленях перед маленьким образком, и ложилась спать на свой аккуратно прибранный топчан.

Именно эти самообладание и внутренняя дисциплина не только спасли баронессу от унижения, но заставили даже самых матёрых уголовниц уважать её. «Человек душу свою соблюдает!», «Божеская старуха», – говорили о ней. Ей «доверили» самое льготное, «привилегированное» место: фрейлина трех русских императриц стала уборщицей камеры воровок и проституток.

«Нарастающее духовное влияние баронессы чувствовалось в ее камере всё сильнее и сильнее, – пишет Борис Ширяев. – Это великое таинство пробуждения Человека совершалось без насилия и громких слов. Вероятно, и сама баронесса не понимала той роли, которую ей назначено было выполнить в камере каторжного общежития. Она делала и говорила «что надо», так, как делала это всю жизнь. Простота и полное отсутствие дидактики ее слов и действия и были главной силой ее воздействия на окружающих».

Окружающие фрейлину уголовницы стали сдерживаться от сквернословия, несколько человек потянулись к вере – на Страстной неделе они говели и причастились у тайно проведенного в Соловецкий театр священника. Таинство принятия Тела и Крови Христовых совершалось в темном чулане, где хранилась бутафория, Дарами, пронесенными в плоской солдатской кружке в боковом кармане бушлата…

Поразительно, как закончилась жизнь этой необыкновенной женщины.

«Когда вспыхнула страшная эпидемия сыпняка, срочно понадобились сестры милосердия или могущие заменить их. Нач. санчасти УСЛОН^[5] М. В. Фельдман не хотела назначений на эту смертническую работу. Она пришла в женбарак и, собрав его обитательниц, уговаривала их идти добровольно, обещая жалованье и хороший паек. Желающих не было. Их не нашлось и тогда, когда экспансивная Фельдман обратилась с призывом о помощи умирающим.

В это время в камеру вошла старуха-уборщица с вязанкой дров. Голова ее была укручена платком – на дворе стояли трескучие морозы. Складывая дрова к печке, она слышала лишь последние слова Фельдман:

– Так никто не хочет помочь больным и умирающим?

– Я хочу, – послышалось от печки.

– Ты? А ты грамотная?

– Грамотная.

– И с термометром умеешь обращаться?

– Умею. Я работала три года хирургической сестрой в Царскосельском лазарете…

– Как ваша фамилия?

Прозвучало известное имя, без титула.

– Баронесса! – крикнула, не выдержав, Сонька (одна из уголовниц, вначале особо досаждавшая фрейлине. -

Свящ. М.О.), но этот выкрик звучал совсем не так, как в первый день работы бывшей фрейлины на “кирпичиках ”.

Второй записалась Сонька и вслед за нею еще несколько женщин… Двери сыпнотифозного барака закрылись за вошедшими туда вслед за фрейлиной трех русских императриц. Оттуда мало кто выходил. Не вышло и большинство из них.

М. В. Фельдман рассказывала потом, что баронесса была назначена старшей сестрой, но несла работу наравне с другими. Рук не хватало. Работа была очень тяжела, т. к. больные лежали вповалку на полу, и подстилка под ними сменялась сестрами, выгребавшими руками пропитанные нечистотами стружки.

Страшное место был этот барак. Баронесса работала днем и ночью, работала так же тихо, мерно и спокойно, как носила кирпичи и мыла пол женбарака. С такою же методичностью и аккуратностью, как, вероятно, она несла свои дежурства при императрицах. Это ее последнее служение было не самоотверженным порывом, но следствием глубокой внутренней культуры, воспринятой не только с молоком матери, но унаследованной от ряда предшествовавших поколений…

Владевшее ею чувство долга и глубокая личная дисциплина дали ей силы довести работу до предельного часа, минуты, секунды… Час этот пробил, когда на руках и на шее баронессы зарделась зловещая сыпь. М. В. Фельдман заметила ее.

– Баронесса, идите и ложитесь в особой палате… Разве вы не видите сами?

– К чему? Вы же знаете, что в мои годы от тифа не выздоравливают. Господь призывает меня к Себе, но два-три дня я еще смогу служить Ему…

Они стояли друг против друга. Аристократка и коммунистка. Девственница и страстная, нераскаянная Магдалина. Верующая в Него и атеистка. Женщины двух миров. Экспансивная, порывистая М. В. Фельдман обняла и поцеловала старуху. Когда она рассказывала мне об этом, ее глаза были полны слез.

– Знаете, мне хотелось тогда перекрестить ее, как крестила меня в детстве няня. Но я побоялась оскорбить ее чувство веры. Ведь я же еврейка. Последняя секунда пришла через день. Во время утреннего обхода баронесса села на пол, потом легла. Начался бред. Сонька Глазок тоже не вышла из барака смерти, души их вместе предстали перед Престолом Господним».

Видя этот пример высокого достоинства человека, не будем отчаиваться. К нам всегда протянута любящая Божья рука – стоит только почувствовать это, и болезнь будет переносить гораздо легче. С Божьей помощью, по советам врачей, надо найти то, что поможет мне лично – и с физической, и с моральной, и с духовной стороны.

Итак, с молитвой, двинемся в этот трудный путь.