Хотя они уже достигли в своем развитии стадии оседлости, у них не было городов, а только поселки-убежища (которые назывались словом «город»). Эти поселки были круглыми по форме, их окружали деревянные или земляные ограды, рвы или частоколы с одним входом, а вокруг такой ограды веером располагались крестьянские дома и сады. Обычно славяне жили на расстоянии друг от друга в разбросанных по местности усадьбах (называвшихся словом «деревня»), но иногда селились вместе в больших поселках или деревнях, вытянутых по форме, где дома стояли вдоль дорог или троп. Эти люди знали только натуральное домашнее хозяйство: каждая семья и каждое племя были вынуждены сами производить для себя все необходимое. Значительная часть их территории, особенно на северных, восточных и южных равнинах, была занята болотами или водой. Эти места были обильны рыбой, и славяне, а также латыши добывали ее там в больших количествах. Обширные леса, в основном дубовые, но также буковые, где росли и береза, клен и сосна, значительная часть которых была не тронута человеком, занимали четыре пятых тех обширных земель, где жили славяне. На своих землях эти племена охотились на диких зверей – оленей, ланей, зубров и медведей, а также ловили пушных зверей. Славяне собирали мед диких пчел, а на открытых пространствах, горных пастбищах и травянистых лугах пасли большие стада крупного рогатого скота, овец и табуны лошадей, как и кельты, балты, италики и другие индоевропейцы, держали много свиней (и любили свинину, особенно окорок и сало. – Ред.). Славяне считались хорошими скотоводами, а как земледельцы были одареннее германцев: те заимствовали у них лемех. (Из группы особенно близких индоевропейских народов (славяне, германцы и балты) германцы дольше всех хранили нравы арийских кочевых пастушеских племен, которые в 3–2-м тысячелетиях до н. э. колонизовали Центральную Западную и Южную Европу, а также, частично, Ближний Восток, придя сюда из степей и лесостепей между Днепром и Южным Уралом. Восточная часть арийских племен (от Южного Урала до Алтая и далее), продвигаясь на юг, заселила Среднюю Азию, Иран и Индию, часть продвинулась в Центральную Азию (которая долго еще была «белой») и в Северный Китай (где позже возникла, при смешении пришлой по генезису культуры яншао с местными монголоидными племенами культуры лун-шань, первая китайская цивилизация Шан (Инь) (ок. 1520–1030 до н. э., легендарные даты 1766–1122 до н. э.). – Ред.). Хотя славяне были знакомы только с экстенсивными методами земледелия, они уже выращивали зерновые культуры на плодородной земле этих местностей и обычно снимали урожай втрое больше, чем было посеяно. Они были хорошо знакомы с техническими растениями, например со льном и коноплей, но ремесла, за исключением кузнечного дела и ткачества (а также гончарного дела. – Ред.), были у них в зачаточном состоянии, и нигде продукция ремесла не изготавливалась для продажи на рынке вне семьи и племени.

Товары для торговли славяне доставляли на спинах людей или вьючных животных по примитивным тропам или на лодках вниз по рекам, но торговля шла активно только по соседству с Византийской империей. Заменой денег славянам часто служили шкурки выдр и горностаев; но чаще всего они просто меняли товар на товар. Тем не менее славяне позволяли чужеземцам (гостям) (в оригинале славянское слово gost. – Пер.), приезжавшим для торговли, жить в особом помещении, состоявшем из нескольких построек с двором посередине – гостином дворе (в оригинале эти же слова, только написаны латиницей: gostinny dvor. – Пер.). А с VII в. у славян появилось много больших рынков – в городе Юлин, иначе Винета, на острове Волин в Померании (польское поморье. – Ред.); в Новгороде, Смоленске, Ленчице (Поморье) и Киеве. Но славяне не отличали торговлю от грабежа. Для них купец и разбойник было одно и то же, и торговый склад часто бывал разбойничьим логовом (tovary). На Балтике они жили пиратством, среди русских – грабительскими набегами или данью, которую вожди силой брали с местного населения и использовали для своей выгоды. Жизнь этих славян была еще примитивной, как у первобытных народов: они жили иногда в пещерах или в землянках (это когда сгорали избы. – Ред.) и довольствовались самой грубой пищей. Беспечные и расточительные, они постоянно страдали от голода (типичные западноевропейские басни о славянах. – Ред.). Грубые, драчливые и безжалостные к слабым (такими в гораздо большей степени были германцы. – Ред.), они были так далеки от того миролюбия, которое приписывают им легенды (свидетельства путешественников и античных географов. – Ред.), и поэтому постоянно воевали. Этот неугасающий огонь сражений все время поддерживали враждующие между собой семьи и племена – просто из-за любви к войне и необходимости грабить. Русский летописец Нестор и византийские историки свидетельствуют, что эти пастухи, лесные жители и пахари прекрасно умели устраивать засады и разбойничать на море, таиться в лесах и пересекать вплавь большие реки, великолепно стреляли из лука и метали отравленные дротики. Только под влиянием христианства славяне стали цивилизованными.

Германцы, их соседи и родственники, продвинулись по пути цивилизации не дальше, чем они. Эти люди – смесь различных типов, как темноволосых низкорослых брахицефалов, так и рослых долихоцефалов со светлыми волосами – то есть далеко не такой чистый расовый тип, как о них часто пишут (поскольку некоторое смешивание с доарий-ским населением Европы все же происходило. – Ред.), – к тому времени уже примерно тысячу лет жили на туманных берегах северных европейских морей. Одна из ветвей этого семейства народов – готы покорили коренное население, жившее там еще в бронзовом веке, в том числе финнов Южной Скандинавии, а потом отправились путем варягов по Днепру и добрались до великих степных равнин Восточной Европы, где и поселились вестготы и остготы. У себя за спиной, на берегах Балтики готы оставили скандинавов, англов и ютов, а также вандалов. К второй ветви германцев, тевтонам, принадлежали многие народы, жившие от Северного моря до Рейна и верховьев Дуная: саксы, фризы, лангобарды, бургунды, баварцы, тюринги, франки и алеманны (аламаны). Во II в. эти варварские племена, населявшие столь обширные земли, все вместе насчитывали всего около 2 или 3 миллионов человек, а в конце IV в. – около 4 миллионов. Самое многочисленное племя, остготы, насчитывало не более 800 тысяч человек, вестготов было 200 тысяч, а франков, бургундов и лангобардов еще меньше. Непрекращающиеся войны, голод, нужда и тяжелый труд, а также обычай подкидывать или убивать нежеланных младенцев и высокая смертность мешали росту численности этих плодовитых по природе народностей. Германцы, как правило, не знали понятий «нация» и «государство» и объединялись только во временные союзы или военные конфедерации. Единственными постоянными сообществами у них были племена, которые насчитывали каждое от 10 до 12 тысяч человек, а сами племена складывались из деревенских общин, семей, а также родственных групп (genealogiae, propinquitates), которые, возможно, объединяли родственников-воинов; жили германцы в нескольких тысячах округов (pagi, gauen). Помимо иллюзорной власти королей, единственной подлинной силой была власть военных вождей, выборных военачальников и предводителей воинственных банд, вокруг которых собиралась добровольная свита (comitatus) из клиентов, которые разделяли судьбу своего покровителя в счастье и в несчастье. Наследственной знати не было, существовала лишь масса свободных людей, которые собирались, чтобы обдумать общие дела и выбрать королей, военных вождей и деревенских старост (ptincipes).

Это буйное демократическое общество, в недрах которого формировалась военная аристократия, сохраняло жизнеспособность благодаря патриархальной, основанной на кровном родстве семье. Все члены семьи были солидарны друг с другом, все жили вместе (младшие не отделялись от старших) и совместно владели неотчуждаемым имуществом. В такой семье могло быть от 50 до 500 человек, глава семьи имел над ней абсолютную власть (mundium), которая распространялась на женщин, детей и родственников со стороны отца и матери. В этой среде развивалось неравенство, порожденное общественным разделением труда. Особого сословия священнослужителей (как, например, друидов у кельтов) не было, а знатные люди были выше массы свободных людей лишь богатством, которое обеспечивало им почет, или особыми полководческими способностями. Обычными занятиями знати и свободных германцев были охота, участие в делах деревенской общины или племени и, в первую очередь, война. Труд все германцы считали низким занятием и оставляли – так же как домашнее хозяйство – на долю либо подневольным служанкам (ancillae), либо малочисленным рабам (mancipia), цена которых была равна стоимости одного коня или нескольких быков, либо – когда дело касалось обработки пахотных земель – поручали подневольным земледельцам, Utes или aidions, которых было мало так же, как мало было самой возделанной земли. (Вот автор и раскрыл коренные отличия между славянами и их менее цивилизованными родственниками германцами. – Ред.)

Хотя германцы в своем развитии уже достигли стадии оседлости, большинство из них остались верны примитивным патриархальным формам общественного строя. Преобладающей формой имущественных отношений у них была коллективная собственность племени, округа или деревни, называвшаяся mark или allmend. В число общих земель входили не только пустоши, болота и пастбища, но также луга и пашни. Один немецкий ученый обнаружил следы племенной собственности в 190 округах (pagi) Древней Германии, но собственность деревенских общин имела гораздо большее значение. Земля принадлежала сообществу свободных людей. Они все были ее совладельцами и имели одинаковое право пользоваться ею и временно проживать на ней. Только эти совладельцы имели право распоряжаться своей землей, предварительно собравшись все вместе и посоветовавшись друг с другом. Они же совместно выполняли на своей земле роль нынешних администрации и полиции. В лесах, на вересковых пустошах, в болотах и на пастбищах каждый из совладельцев мог рубить дрова, охотиться на диких зверей, собирать мед диких пчел и выгонять свой скот пастись под присмотром общего пастуха. Каждый мог приводить своих коров или кобыл на случку к общему быку или жеребцу, пользоваться общим прудом, колодцем и дорогой. Луга весной огораживали и делили на участки по числу семей, а после сенокоса открывали эту ограду и позволяли там пастись скоту всех членов общины.

Лучшие земли оставляли под пашню и делили на равные по ценности продольные полосы (gewänne). Пахотные земли включали в себя три больших массива полей – под озимые и яровые культуры и земли под паром. Каждый год или раз в несколько лет участки полей перераспределяли между семьями. Один ученый, который глубоко изучил этот вопрос, отмечает, что каждая деревенская община включала в себя от 10 до 40 семейных хозяйств и каждому хозяйству выделяли по жребию примерно 30 акров земли (12 с лишним гектаров). То есть община могла возделывать до тысячи акров (свыше 400 гектаров), и каждый надел включал в себя полосы из всех трех полей. Иногда деревенские общины объединялись в более крупные союзы, которые назывались «сотни», занимали территории от примерно 75 до 800 квадратных миль (от около 200 до более 2 тысяч квадратных километров) и объединяли от 16 до 120 семей для совместного пользования теми общими землями, которые не были распределены между семьями.

Имущество семьи состояло из права на общие земли и из выделенных по жребию участков пашни, на которые каждый член общины имел равные права. Все это вместе составляло семейный надел (hufe, manse), размер которого колебался от 30 до 100 акров (от 12 с лишним до 40 с лишним гектаров). Большую часть надела обрабатывали, а оставшуюся землю держали под паром. У франков это называлось салическая земля (terra aviatica), а у англосаксов ethel. Скот и плуг также принадлежали этому «семейному кооперативу», члены которого жили общиной и совместно пользовались тем, что производили с помощью своего имущества. Выросшие сыновья не отделялись от родительской семьи, чтобы создать новую; приданое дочерям тоже не давали. Существовали только части единого целого, которые распределялись между сыновьями и хозяйствами. Частной собственностью были оружие, скот, еда, мебель и деревянный дом с маленькой усадьбой при нем.

В области экономических отношений этому общественному строю соответствовало простое натуральное хозяйство. Германцы умели только собирать то, что можно было добыть не трудясь, и возделывать землю самыми примитивными экстенсивными способами. Большинство из них жили простой жизнью рыбаков, охотников и пастухов под сумрачным небом, в постоянной борьбе с сыростью и холодом. На суровых морских берегах, среди болот, на отмелях и поймах, которые затапливались разлившейся рекой или яростным нагоном морских вод, а также приливами, под частыми дождями и в обычном здесь тумане племена ютов, англов, фризов и саксов жили рыболовством и охотой. Надев предохраняющую от брызг одежду из тюленьей кожи, они спускали в прибрежную воду морей лодки из шкур, натянутых на плетенный из ветвей каркас, или длинные, выдолбленные из одного дерева ладьи. Земли германцев, которые лежали в глубине материка, были преимущественно дикими и безлюдными. Это был край вересковых пустошей и бескрайних лесов, на четыре пятых своей площади укрытый зеленым покровом из дубов, сосен и буков. Его, как и девственные леса Северной Америки, пересекали медленные реки, по которым плыло множество упавших деревьев, и населяли дикие звери. По нему ходили охотники и добытчики меда диких пчел, а свинопасы приводили в дубовые леса стада свиней кормиться желудями и лесными орехами. Пастьба скота на пастбищах, лугах и лесных опушках была основным занятием германцев. Они имели табуны лошадей, стада крупного рогатого скота, овец и коз. Из-за лени и невежества германцы получали очень небольшие урожаи пшеницы, ржи, овса, ячменя, бобов, чечевицы и льна со своих полей, которые обрабатывали мотыгами и плугами с деревянными лемехами (это, видимо, скорее соха. – Ред.). Земля быстро истощалась и начинала давать совсем плохие урожаи, потому что германцы только давали ей отдых, оставляя каждый участок раз в три года под паром, но не удобряли навозом. К тому же регулярное перераспределение участков мешало усовершенствованиям в земледелии. Сады и виноградники были только у тех германцев, которые жили по соседству с империей. Ремесла находились в зачаточном состоянии, их продукция предназначалась лишь для семьи или местного сообщества и удовлетворяла только элементарные жизненные потребности. Такой работой обычно занимались женщины и рабы: это они мололи зерно на ручных мельницах, варили пиво, пряли и ткали шерсть и лен, необходимые для каждого хозяйства. Но у нескольких германских народов были свободные ремесленники, например плотники у бургундов. Только немногие изделия – фризские сукна, тюрингские и саксонские льняные ткани и плащи – производились в количестве достаточном для торговли. Кроме того, в Германии были соляные шахты и рудники, где добывали железную руду. И те и другие разрабатывались примитивными способами, а металлы, полученные обычным методом, были такой редкостью, что люди иногда продолжали пользоваться каменными инструментами и каменным оружием. Гончарные изделия у германцев были только грубые, и лишь в обработке бронзы и изготовлении украшений из золота германские ремесленники делали первые попытки быть художниками.

Эти варвары торговали с соседними народами, в первую очередь с римскими купцами, у которых германцы на берегах Рейна и Дуная покупали вино, воинское снаряжение и оружие в обмен на охотничью добычу и продукты скотоводства. Но германцы почти не знали, что такое кредит и деньги, и просто меняли одну вещь на другую. Торговля была в этих краях опасным делом. Здесь, где пиратство и постоянные воинские набеги считались законным способом добыть то, что слишком мало производишь сам, купец-чужеземец, который вдруг казался германцам врагом или просто подозрительным человеком, мог лишиться жизни или по меньшей мере товаров.

Германцы во многом остались подобными хищным зверям. Они жили среди лесов и болот семейными группами, запершись в своих деревнях, хуторах, крестьянских домах или хижинах, которые были окружены рвами, оградами и частоколами, охранялись злобными псами и были скрыты завесой из деревьев в густых лесах или стояли на высотах – на холмах или островах. Города вызывали у германцев отвращение, и потому они имели не больше ста крепостей, где можно было укрыться в случае опасности. Германцы носили шерстяные или льняные рубахи и штаны, а поверх них плащи из звериных шкур, ходили босыми и разрисовывали себя грубыми узорами. Некоторые из них, например герулы, делали себе татуировку на лице. Питались эти люди молоком, сыром и мясом, иногда запивая пищу пивом. Будет у них еда или нет – зависело от удачи на охоте, от того, много ли пищи дало скотоводство, и от урожая. Голод истреблял эти народы или выгонял их на тропу войны. Несмотря на склонность к хвастовству и чрезмерную гордость, эти люди иногда становились дисциплинированными, верными, храбрыми и привычными к опасности, но нужда, опасности и нестабильность их жизни развили в германцах скупость, буйство, грубость, презрение к слабым и побежденным, кровожадность и жажду причинять страдания другим. Каждый ненавидел каждого, и прощение было невозможно. Германцы были суеверны и невежественны, вспыльчивы и свирепы, как дикие звери, которых мучат страдания и голод. Кроме мощного давления необходимости, их толкала на войну зависть, возникавшая при виде благ имперской цивилизации. Жизнь в империи казалась такой чудесной, легкой и приятной по сравнению с тем полным риска существованием, которое вели их народы в течение многих тысячелетий. И как раз в то время, когда варвары уже теряли способность сдерживать свои желания, римский мир становился все более сонным, вялым и равнодушным ко всему. Вторжения стали ударами, пробудившими его от этой сладкой дремоты.