Приближалось время зачёта. Пелвик вёл непрофильный предмет на курсе, а потому никому он не был нужен. Поначалу он и сам это понимал, но потом решил, что без его предмета в жизни не обойтись, ведь студенты должны изучать не только свою специальность, но и его, потому что он так решил. В течение всего семестра он давал контрольные по лекциям (на самом деле – нет). По итогу он решил поставить части учащихся «автоматы», а другую, его «любимцев» – отправить на зачёт. Посмотрев по диагонали результаты, методом «тыка» он отобрал претендентов и назначил дату зачёта. Результаты всех разозлили. Те, кто делали всё сами, пошли на зачёт, а те, кто ничего не делали, получили «автомат». Но разбирательства с Пелвиком ни к чему не приводили. Вопросы к зачёту лектор вывесил, когда вспомнил про это: за пару часов до события. Четверть курса ожидало преподавателя со злыми лицами, ведь он как всегда опоздал на полчаса. Он встал перед всеми и, ничего не спросив, просто сказал: «Давайте, чтобы не тратить время ни своё, ни моё, я сразу поставлю всем «незачёт»». Как бы ему ни возражали, Пелвик не слушал. Он отправил всех на пересдачу. Потом он требовал от старосты журнал посещаемости, может ещё кого-то отправит туда же за не посещаемость, но это у него не вышло. Жаловаться было бесполезно – по всем правилам преподаватель был прав. «Автоматов» официально нет, также как и чётких регламентов сдачи зачётов. По уставу нужно было провести зачёт – он провёл. Если попытаться возмущаться, лектор и вовсе может всех отправить на пересдачу. К нему было не прикопаться. Пусть это будет назиданием следующим поколениям, чтобы не сомневались в важности его предмета, даже если он и не понадобится никогда. Довольный собой и под градом проклятий, он пошёл домой. Весь путь его не покидало странное чувство, что за ним следят. Пелвик постоянно оборачивался, но было пусто. Наконец, он уловил мимолётное движение подле себя – то был высокий силуэт, стремительно приближавшийся к нему.

– Кто вы? – спросил Пелвик.

– Я по поводу зачёта, – ответил женский голос, по крайней мере, похожий на женский.

– Я уже всё сказал, до встречи на пересдаче, – горделиво произнёс преподаватель и собирался идти дальше.

– Я не студент, чтобы идти на пересдачу.

– Тогда кто вы? Хотя меня это не интересует.

– Никого тоже не интересует твой бесполезный предмет.

– Да как ты смеешь? Я преподаватель Туберского Университета. Недооценивать важность…

– Хрень. И ты это знаешь, потому и читаешь хрень и причём хреново, настолько, что тебе даже на родном факультете запретили выступать, а поставили тебя сюда, только потому что девать некуда.

– Я кандидат…

– Всё равно дебил.

– Ты! Я всё всегда делаю по уставу, – Пелвик приблизился вплотную к невежде, желая посмотреть ей в глаза. Он увидел вытянутое потрескавшееся лицо, глаза были чёрными и пустыми с жёлтыми змеиными зрачками. Создавалось ощущение, что он смотрит на оживший труп. Его злость поубавилась.

– А мёртвым по уставу положено ходить? – саркастично проговорило существо. – А по уставу положено быть мудаком?

– Что ты такое? Чего ты хочешь? – Пелвик стал перепугано пятиться назад.

– Узнать, что с зачётом?

– Я отправил всех на пересдачу…так нужно для вида, что я что-то делал.

– А что с «автоматами»?

– Это исключительно моя добрая воля. Официально их нет… мне просто не хотелось допоздна сидеть с кучей народу.

– А почему тогда всем не поставил?

– Не положено, они должны знать мой предмет.

– Почему не принял зачёт у тех, кто всё знал, а зачёл тем, кто ничего не знал?

– Мне лучше знать, кто знает, а кто нет… я не знаю кто ходил, а кто нет и насколько они понимают, что я говорю.

– Ты лишил многих стипендии.

– Будут лучше учиться – заработают новую…мне вообще всё равно.

– Как скажешь, – она подошла вплотную к его лицу. Он отчётливо разглядел пару острых клыков.

Раз, два,

Крыска пробежит,

Хвостом вильнёт,

Палец отгрызёт.

Она вцепилась в его руку, сдирая куски плоти. Пелвик закричал и принялся убегать. Она появилась рядом с ним, словно из воздуха, и вновь вцепилась в руку. Бежать с одной рукой не очень удобно. Она вновь вцепилась в него. Он почувствовал, как кровь начала литься по его лицу. Он упал, в его тело стали вцепляться сотни укусов, словно его стали сжирать куча пираний. Он продолжал кричать, но он был совершенно один, на пустой тёмной улице, наедине со злобным существом и со своим раздутым самомнением, которое никогда его не подводило до этого момента.

Если ты поступаешь по правилам – это не значит, что ты поступаешь правильно…

Тёмным вечером в таком же глухом полуподвальном помещении под тусклой лампочкой, едва светившей, встретились два силуэта. Один передал другому большой чемодан. Другой, взяв его, поспешно удалился и направился к нужной точке. Его звали Зигоматикум. Всю свою жизнь он провёл на войне, именуемой Великой Галактической Войной. Пусть она и кончилась для большинства жителей галактики, но не для него. Мужчина пытался жить нормальной жизнью, но не мог, он не мог принять мир и спокойствие. Это было противоестественно для него. Всё, кем он был – это только солдатом, всё что он умел – это убивать. Он стал наёмным убийцей – это то, что давало ему смысл жизни, он мог снова заниматься любимым делом. Его нанял человек, называвший себя «Мёртвый глаз». Зигоматикум не лез в дела клиентов. Если хотят кого-то убить, значит надо. Его задачей было убить Премьер-Министра Союза Галактических Систем – Корне Первого. Для старого вояки цель не имела значение, лишь процесс. Премьер выступал на площади, говоря что-то по поводу недавних волнений на планете, о загадочных убийствах и о назначении нового Генерального прокурора. Убийца стоял на крыше одного из высоких зданий. Взяв снайперскую винтовку, киллер нацелился на Министра. Зигоматикум мог с лёгкостью использовать дрона и быстро всё закончить, но ему нравилось делать всё лично. Осталось лишь нажать на курок – и всё. Что потом будет с Галактикой – не важно. Если начнётся новая война, он будет только рад этому. Он выстрелил – …ничего не произошло. Он вновь прицелился и выстрелил – ничего. Убийца начал разбираться с винтовкой: с ней всё было хорошо. Со спины донёсся голос.

– Не можешь принять конец войны? – это был очень грузный голос, исходивший от не менее грузного создания с большими руками и красной кожей.

– Война – это мой образ жизни, ничего, кроме убийств, мне неведомо, – ответил наёмник.

– Что ты можешь знать о войне?

– Знаю. Поначалу мы грызлись друг с другом из-за того, на чьей планете родились, а после боролись с теми тварями, наполнившими галактику. Эти придурки словно забыли о том, ради чего мы воевали, и уже все планеты объединились против общего врага, словно ещё вчера не пытались вырезать друг друга.

– А ты знаешь, как всё началось и закончилось?

– Война есть война, у неё нет причины и нет конца.

– А я знаю, я был там и всё видел.

– Раз ты тоже воевал, чем занимаешься теперь? Ты явно не случайно сюда попал. Тоже не можешь покончить с прошлым?

– Нет, как раз этим я и занимаюсь: уничтожаю прошлое и таких как ты – денегератов, неспособных принять новый мир.

– Но при этом ты такой же убийца как и я, – он рассмеялся.

– Нет, я никого не убиваю, – он посмотрел на снайпера суровым взглядом. – Я заставляю страдать за свои преступления, – Он бросился на Зигоматикум и со всей силой ударил его головой об пол, а после нанёс пару ударов по его телу, так что внутри него всё превратилось в месиво.

– Ты такой же как и я, – произнёс, истекая кровью и улыбаясь, снайпер.

– Я же сказал, я не такой как ты, имбицил! – грозно закричал огромный бык.

– Ты убил…меня…

– Ты не умрёшь, никогда.

Он схватил винтовку и выстрелил в голову её владельцу. В этот момент Зигоматикум, понял, что не умер. Его голова была пробита насквозь, он испытывал огромную боль, но не умирал. Его тело начало покрываться нитями, всё стало темнеть. Он не знал, кто этот тип, на кого он работает и чего они добиваются. Всё, что он понял – это то, что они будут жестоко наказывать всех своих врагов и ни война, ни политика не имеют значения перед смертью.

Боль не уходит с прошлым, ведь будущее всегда приносит новую…

Лакримале плакал в своей комнате. Пусть он уже был и не мальчиком, а вполне себе взрослым, ему было всё равно, ему было больно. Он почти два года потратил на то, чтобы добиться расположения Назале, но всё впустую. Он потратил столько сил и времени на это! Говорил комплименты, всячески помогал с учёбой, дарил подарки и всё в таком духе. Казалось, она отвечает взаимностью. Он сказал ей заветные три слова, на которые получил самый ужасный ответ из возможных: «Я тоже тебя люблю, но только как друга». Потаскуха! Эмоции разрывали его. Чем он был плох? Вроде не урод, вроде не тупой, вроде не нищий, так в чём проблема!? Он всё равно продолжал как-то ухаживать за ней, уже как друг в надежде, что она начнёт чувствовать иное, но нет! У неё другой парень, какой-то качок с шикарной причёской.

Злость и печаль мучали Лакримале. Он хотел с этим покончить. Сначала он хотел покончить с ними. Раз она не досталась ему, то не достанется никому! Но он не мог, он слишком сильно её любил. Он не мог забрать её жизнь и жить с этим дальше. Тогда он нашёл иной вариант – он покончит с собой. У него не было целей и планов. Всё, чем он был занят последние годы – завладеть сердцем Назале. Ни учёба, ни что-то другое его не волновало, лишь порыв чувств.

Он пошёл в ванную, налил её до краёв и залез внутрь. Он нашёл идеальный вариант – он уронит в воду телефон с зарядкой. Так все подумают, что это просто несчастный случай и не будут особо горевать и детально разбираться в этом деле. Был глубокий вечер. Его тело найдут лишь к утру, когда его точно нельзя будет спасти. Он в последний раз взглянул на фотографии, где был он вместе с ней. Он снова заплакал, а потом занёс телефон над водой. Он потерял последний стимул к жизни, дальше – ничего. Он бросил телефон и смиренно закрыл глаза. Он продолжал сидеть – всплеска не было, ничего не было. Он открыл глаза – телефона не было. Гаджет лежал на полу, выдернутый из розетки. Не поняв, что произошло, он решил повторить попытку, но не мог пошевелиться.

– Серьёзно, покончить с собой из-за подружки? – это был напряжённый мужской голос.

Лакримале увидел рядом с собой странного высокого мужчину с длинными иглами на спине, чёрным слизистым лицом и кулоном в виде раковины на шее. Он не понимал, кто это. Поняв, что он сейчас перед ним в ванной, юноша тут же попытался чем-то прикрыться.

– Успокойся, мы разные формы жизни, с разными структурами полов, ты меня ничем не впечатлишь.

– Кто вы? – испугано произнёс парень, прикрывшись полотенцем.

– Говоря понятным языком, я тот, кто не очень хочет, чтобы ты умер из-за такой ерунды.

– Ерунды!? Любовь – это не ерунда, это – …

– Ерунда.

– …

– Подумаешь – бросила, это не так важно. Найдёшь другую и тому подобное – вот что обычно несут психологи в подобных ситуациях.

– Она была всем для меня, я не мыслю будущего без неё.

– Слушай, я не психолог, а скорее наоборот. Я просто хочу, чтобы ты тут попросту не умер. Ладно?

– Нет. Это моё право – распоряжаться своей жизнью. И делать всё, что я с ней захочу.

– Да пожалуйста. Помирай, кто тебя держит-то? Сдохнешь сейчас, никогда не узнаешь про потом…

– Что потом?

– Не знаю, окончишь вуз с медалью, откроешь свой бизнес, станешь богачом, купишь свою галактику или…

– При поступлении нам говорили то же самое.

– В любом случае, если ты окончишь всё сейчас, то никогда не получишь то, чего желаешь.

– Тебе-то откуда знать? Врываешься ко мне в ванную, глаголешь что-то. Ты когда-нибудь такое чувствовал, когда потерял дорого тебе человека?

– Да, и не одного. Но в моей ситуации, я никогда не получу возможности встретиться с этими людьми вновь и извиниться, что меня не было рядом, – он потёр свою раковину на кулоне.

– …

– В общем, хочешь умирать – пожалуйста, отговаривать кого-то от этого вообще не моя работа. Но только когда будет слишком поздно, не плачь, что все проблемы решаемы. И вообще, в масштабе Вселенной твоя проблема меньше песчинки, не строй из этого какую-то трагедию. Просто иди дальше и займись делом, помереть всегда успеешь. И лучше умереть без сожалений, при этом совершив много чего крутого, чем сдохнуть в ванной из-за расставания с подружкой, – он развернулся и произнёс: – «Ты мог бы попытаться кому-то помочь и сделать мир лучше. Прощай.».

Он исчез, словно растворился в воздухе. Лакримале посмотрел на телефон, снова посмотрел его с Назале фотографии и убрал их в архив. А потом вышел из ванны. На завтра много домашки, а уже поздно.

– Не ожидала, что Ты будешь заниматься чем-то подобным, – ответило существо с длинным хвостом, встречая своего коллегу. – Навевает воспоминания?

– Отстань. Я просто не хочу, чтобы кто-то выбирал этот путь. Тебе ведь это тоже знакомо.

– Ладно, по крайней мере, это хоть какое-то разнообразие, а то надоели однотипные задания.

– Пойдём уже, – он начал удаляться в темноту. – В следующий раз возьму Тебя с собой, чтобы меньше выпендривалась.

Жизнь настолько никчёмна по своей сути, что не стоит траты сил, на то чтобы прекратить её…

Небольшой исследовательский челнок высадился на ледяную планету. Оттуда вышла группа учёных из четырёх человек. Они были закутаны в плотную тёплую одежду, но даже в ней они чувствовали жуткий холод. Холова была одной из самых холодных планет в галактике, на ней практически ничего не было, кроме льда и снега. Зайдя в большую пещеру, где было временное пристанище учёных, исследователи стали осматриваться.

– Поразительно! – сказал один из них, Экстенсор. – Сколько же этой пещере лет?

– Пара тысяч точно, – сказал другой, Целеака.

– Как же тут холодно, я себе всё отморозил, – проныл третий, Депрессор.

– Я тебя предупреждал, а ты меня не слушал, – ответил ему Леватор.

– Тихо, вы оба, – вновь скомандовал Экстенсор. – Мы вообще-то тут по делу.

– Знаю, знаю, не начинай. – Леватор отмахнулся от него и стал проверять данные.

В течение пары последующих часов они скрупулёзно анализировали результаты, полученные предыдущей группой. Куча графиков, чисел и диаграмм, которые ещё предстоит сравнить с предыдущими исследованиями.

– Чёрт, чем мы занимаемся? – опять начал Депрессор.

– Ты о чём? – спросил Целеака.

– Об этом. Нафига мы припёрлись сюда? Вы же знаете, что это бесполезно.

– Тебе напомнить, зачем нужно проводить климатические и метеорологические исследования на Холове? – Экстенсор хотел было начать одну из своих занудных лекций.

– Я не об этом. Я про то, что мы будем делать потом. Нам ведь за это не заплатят много, нам потом будет тяжело где-то публиковаться.

– С чего ты это взял? – удивился его словам Леватор.

– А то вы не знаете? Вы же знаете, что сейчас творится в СГС после тех выборов Главы Совета. После того хаоса в столице думаете, что кому-то будет дело до того, какая погода на этом куске льда?

– Дело вовсе не в политике или деньгах, – продолжал Экстенсор. – А в том, что мы делаем. Наши исследования имеют первостепенное значение для развития науки и дальнейших открытий в области климатических изменений в ответ на активность звёзд. Думай об этом.

– Я-то думаю, но мой кошелёк думает иначе.

– Знаешь, а ты прав, – подключился Целеака. – Была не лучшая идея ехать сюда именно сейчас, мы вообще можем не вернуться.

– Как бы то ни было, мы уже здесь, – успокоил их Леватор. – Поздно ныть и жаловаться, нам ничего не остаётся, как продолжать работать.

Смирившись со своей судьбой, учёные продолжили работу. Спустя ещё пару часов они решили внимательнее осмотреть пещеру.

Депрессор шёл аккуратно, держась за ледяные стены, чтобы не упасть. С одной стороны, он был рад быть тем, кем он был, с другой – он это ненавидел. Он думал, что быть учёным весело – совершать открытия и получать премии, а не сидеть на куске льда.

Леватор пытался быть позитивным, но слова Депрессора его задели. Ему было мало занимать должность простого метеоролога, он хотел большего, гораздо большего, как минимум, быть заведующим лабораторией. Он слишком много принёс в жертву ради этого, всё – свою личную жизнь, общение с близкими, он даже крал результаты коллег и выдавал их за свои. И останавливаться он не собирался.

Целеака хорошо ориентировался в этих коридорах, он часто здесь бывал. Ледяные своды практически не изменились за все эти годы. В отличие от них, он становился всё старше, а его кошелёк всё меньше, как и голодный живот. Как же он завидовал всем тем псевдоучёным, которые красуются по телевизору, говоря про свои якобы открытия и получая миллионы! Такая работа никогда ему ничего подобного не принесёт. Учёный прошёл ещё немного и уже собирался уходить, но тут его взгляд упал на одну из стен. В глубине льда он увидел что-то тёмное, словно что-то вмёрзло в лёд. Прежде он никогда ничего подобного не видел. Исследователь стал пристально смотреть на это – тут явно было какое-то животное. Он различил черты тела со множеством ног и морду с кучей кривых зубов. Целеака смотрел на него, не отрывая взгляда, он знал, что это такое. Ещё сильнее метеоролог убедился в этом, когда существо открыло свой жёлтый глаз и пронзительно взглянуло на него. Целеака побежал к остальным. Он влетел в главный зал и бросился к Экстенсору, который ни на секунду не вставал из-за стола.

– Что, что случилось? – спросил он.

– Суррогаты! – закричал Целеака, глядя на коллегу безумными глазами.

– Суррогаты? Ты о чём? Их не видели уже долгие годы.

– Говорю тебе, они здесь.

– Ладно, давай найдём остальных и посмотрим, что там, – он включил встроенную рацию. – Депрессор, Леватор, возвращайтесь. Как слышите?

Через секунду они ответили: «Мы здесь, мы идём».

Потом все четверо отправились в ледяной коридор, где учёный видел монстра.

– Он здесь, – Целеака бросился к стене, за которой было пусто. – Он был там, я клянусь, – ответил исследователь, испуганно осматриваясь вокруг.

– Ты совсем заработался, – ответил Леватор и положил руку ему на спину. – Пойдём, отдохнёшь немного.

– А я ему верю, – сказал Депрессор.

– Не похоже на тебя, – сказал удивлённо Экстенсор. – Ну и где он по-твоему?

– Здесь, – ответил Депрессор.

Он посмотрел на коллег, – его глаза ярко вспыхнули жёлтым, его рот обнажил множество кривых клыков, лицо раскрылось, обнажив бездонную пасть, конечности выгнулись и удлинились, он бросился к остальным. Остальные побежали назад в зал.

– Я говорил, я же говорил! – кричал Целеака.

– Нужно вызвать помощь! – кричал Леватор.

Метеорологи добежали до зала и попытались забаррикадировать вход ящиками. Леватор бросился к передатчику и разбил его.

– Что ты делаешь? – крикнул Экстенсор.

В ответ Леватор лишь стал неестественно дёргаться, искажаться и рычать.

Экстенсор и Целеака бросились к выходу из пещеры.

Лишь один раз в жизни Экстенсору было так страшно: это был несчастный случай. Тогда он только получил права. Было темно, он не видел того ребёнка. Он спрятал его в лесу и сбежал. Никто и никогда так ничего и не узнал.