– А погремуха есть? Или в тюрьме получить желаешь?
– Да была когда-то. Демоном дразнили.
– Как в камеру зайдешь, назови… А вообще, братишка, не такой уж и большой срок.
– А ты суда ждешь?
– Да. УДО. Думаю, к Новому Году уже на свободе буду.
– Ну удачи тебе тогда.
В «стакане» Игорь просидел около часа, после чего его, вместе с несколькими обитателями соседних камер, вывели через расконвойный выход к большому автозаку и запихнули в одну из узких и тесных каморок, расположенных в его кузове.
– Куда нас сейчас? – спросил Игорь у конвоира.
– В первый изолятор.
– А этап когда?
– Ишь, быстрый какой. Погоди пару месяцев. Приговор еще, небось, обжаловать собираешься?
– А если и так, то что?
– А то, что, пока апелляция дело твое не пересмотрит, никакого тебе этапа. Хотя толку от нее, от этой апелляции…
– Почему так рассуждаете, майор? – по-военному строго, но с неподдельным интересом спросил Игорь. Конвоир, окинув его взглядом, оценил в нем, по всей видимости, достойного собеседника.
– Служил?
– Так точно.
– А звание?
– Полковник запаса.
– Ого… Ну так вот. Насчет апелляции. Братишка у меня попал, понимаешь. За драку. Райсуд влепил двушку поселения. К апелляции с терпилой замирились. А те и смотреть на это не стали – оставили в силе. Сейчас сидит…
Ключ в замке зажигания повернулся, и, тяжело скрипя шестеренками и маховиками мотора, машина с заключенными сдвинулась с места. Путь лежал через территорию завода ЖБИ, по ухабистой, витиеватой дороге. Движение затруднялось наледью и распутицей, свойственными дорожному покрытию в это время года. Поэтому, когда машину в очередной раз занесло и повело в сторону, ни зэки, ни конвоиры не придали этому значения…
…Машина слетела в неглубокий кювет. Тяжесть груза заставила кабину несколько раз перевернуться и упасть навзничь. Из-за каменистой насыпи и сама кабина, и кузов получили сильные повреждения. Самостоятельно выбраться никто из пассажиров не смог. По причине того, что место аварии находилось на городской окраине, ждать появления проезжего транспорта бессознательному экипажу пришлось часа три. И только то стало чудом, что бензобак и бензонасос были целы, а потому не случилось взрыва. Это позволило выжить всем зэкам, сидевшим в кузове, в том числе и Игорю. Следующими словами, которые он услышал, были:
– …Фрагментарная амнезия… Жить будет, имя, фамилию помнит, но возможность восстановления основной памяти практически исключена…
День Дмитрия Костенко, студента первого курса юрфака Самарского государственного университета, в течение рабочей недели протекал по примерно одинаковому сценарию, что, однако же, не мешало самому Диме получать удовольствие от жизни. С восьми и до четырех он пропадал на парах, после чего до половины седьмого у него было время на подготовку основной части домашнего задания. К семи он отправлялся на ежедневную тренировку по хоккею, где проводил стабильно три часа. С десяти до двенадцати он ужинал, «чатился», занимался с компьютером, а в первом часу ложился спать. К столь жесткому распорядку его во многом приучил режим отца – бывшего боевого генерала Анатолия Дмитриевича Костенко, который, хоть в настоящее время и не занимал былую должность всемогущего первого заместителя начальника Генштаба Вооруженных Сил, но все еще сохранял вес как в рядах армии, так и вообще в высших эшелонах государственной власти страны. Дима относился к отцу противоречиво, поскольку зачастую взрывной и резкий нрав последнего не давал покоя домашним, но в целом все же любил и уважал своего родителя. Хотя бы за то, что тот дал ему в жизни многое, чего были лишены его ровесники – материальные блага на высшем уровне, отдельную съемную квартиру, деньги, учебную протекцию.
Правда, все чаще Дима задумывался над тем, чтобы начать зарабатывать самостоятельно. Все-таки, как он считал, его собственные интеллектуальные способности и связи его отца могли в значительной мере этому поспособствовать, если не сказать больше. Но учеба занимала массу времени, так что пока планы оставались планами.
В этот день Диме, помимо учебы, предстояло несколько встреч. Но университетом он, как весьма прилежный студент, манкировать не стал, и, как обычно, в половине девятого перешагнул порог учебной аудитории. После первой пары к нему подошел его сокурсник Паша Крамаренко. Они были друзьями еще со школьной скамьи, а сейчас еще и вместе занимались хоккеем.
– Димон, после пар занят? – спросил Паша. В его глазах читалось беспокойство.
– Не особо, а чего хотел? Товар нужен?
– Да не совсем. Пошептаться надо.
– Ну шепчи что хотел.
– Да нет, не пойдет. Тет-а-тет надо. Да и разговор конфиденциальный.
– Лады, после пар в кафетерии…
Они встретились в студенческом кафе на первом этаже университета, но разговор закончили уже в машине.
– Пипец, ну ты даешь, Пахан… – теперь явная обеспокоенность читалась уже в голосе Димы. – Говорил я тебе, что эти гребаные стероиды до добра не доведут…
– Молодец, что говорил. А сам-то?!
– Я-то сам-то в такое дерьмо не наступал! Ты как умудрился?! У тебя же отец близко на горизонте лет 10 не появлялся!
– Я почем знаю? Нарисовался – не сотрешь… Помогать стал… Понимаешь, он мне отец все-таки.
– А мой – мне отец! Почему сразу не обратился ко мне, я бы решил?! Ты же знаешь, у меня связи везде есть!
– Ну вот теперь обращаюсь…
– Теперь… Как бы поздно не было теперь… Ладно, на твое счастье у меня сегодня встреча с человечком из наркоконтроля…
– Эй! И на твое счастье тоже!
– Да, да.
– А с антитеррором что делать?
– Попробую и здесь порешать.
– Отцу расскажешь?
– Думаю, что нет. Порвет меня первого. Знаешь ведь его, доносчику первый кнут.
– Наверное, прав… Прости еще раз, Димон…
– Да ладно, кончай. Ничего еще не случилось пока. Выкрутимся…
В шесть вечер Дима Костенко сидел в машине майора Маркелова – замначальника областного управления наркоконтроля.
– …Вот и отлично, – процедил майор, пряча в бардачок переданный Димой бумажный сверток, один из многих, которые тот вручал чиновнику ежемесячно в течение всего последнего года.
– Слушай, у меня к тебе просьба.
– Все, что угодно, Димок. Что, кто-нибудь обижает?
– Да есть немного.
– И кому же жить надоело?
– Твоим гаврикам.
– ???
– Дело хотят возбудить на моего товарища.
– А что там?
– Амфетамин.
– И много?
Дима относительно покачал головой.
– Проблема в том, что товар вышел от меня.
– Это как раз не проблема, – спокойно ответил его собеседник и протянул ему маленький листочек и письменный прибор. – Пиши его данные.
Дима удовлетворенно улыбнулся, быстро написал что-то на бумажке и возвратил ее Маркелову.
– Ты сегодня на работе будешь?
– У тебя когда тренька кончается?
– В десять.
– Буду ждать тебя здесь же. Заодно домой отвезу. Ты, я гляжу, без колес сегодня?
– Да не стал рисковать. Вчера корпоратив был, а я парень законопослушный, ты меня знаешь.
– Догадываюсь, – улыбнулся Маркелов. – Кстати, законник, ты помнишь, что у моей Ксюхи в субботу день рождения?
– Помню, – улыбнулся Дима потенциальному тестю. – Короче, в 10 жду, – и убежал по направлению к ледовому дворцу.
Майор как всегда был пунктуален – в 10:00 его машина стояла у дверей «Звездного». Майор выглядел озабоченным.
– Что-то пошло не так? – догадался Дима, садясь на пассажирское сиденье.
– Угадал. Это дело курирует Москва. Но самое поганое не это.
– А что?
– За этим делом стоит очень крутой перец. Кстати, короткий знакомый твоего папеньки.
– Кто такой?
– Соболевский Леонид Алексеевич, он же Соболь, майор ГРУ в отставке. Диверсант высшей пробы, связи на таком уровне, что мама не горюй… Поговаривают, что вхож и на Старую площадь, и еще много куда, в том числе на криминальном уровне. И дело, о котором ты говорил, скоро заберут в столицу, в нашу верхнюю контору. Так что не взыщи…
Приехав домой, Дима закрылся в комнате и долго обдумывал полученную сегодня информацию. Вечером, после ужина, он подошел к отцу с вопросом.
– Па, ты вроде послезавтра собирался в Волгоград?
– Ну собирался, и что? – не отрывая глаз от компьютера, вопросом на вопрос ответил генерал. Судя по тону разговора, он снова пребывал не в духе.
– Можно я с тобой поеду?
– А тебе разве в университет не надо?
– Так каникулы же начались…
– Какие прогнозы на сессию?
– Думаю, все как всегда будет ОК.
Генерал снял очки и внимательно посмотрел на сына. Немного помолчав, резюмировал:
– Как бы я хотел, чтобы однажды ты перенял мое дело… Ну конечно, можно…
Машина Соболя остановилась у придорожного кафе около 15 часов. Все это время он ехал, практически не останавливаясь. В кафе его уже ждал Дадаев со всей своей свитой.
– Что, плохие новости? – глядя исподлобья, спросил Дадаев.
– Отсутствие хороших, так скажем.
– Его там не было?
– Источник сообщил, что нет.
– А что случилось?
– На поезд опоздал.
– Причина?
– В ДТП попал, что ли.
– Странно… Раньше за ним такого не наблюдалось… Сам, что ли, за рулем был? Пьяный, должно быть?
– Нет, я уже все выяснил. За рулем был его сын, студент-салага. Так что чье-либо вмешательство исключено.
– Хорошо, если так. Зато представь, какие разговоры и действия сейчас последуют со стороны федералов… Опять все начнут чеченцев обвинять в терактах и прочем дерьме…
– Прав.
– Делать-то что будем?
– Завтра он на машине в Волгоград приедет.
– Это, надеюсь, точная информация?
– Абсолютно. Конференцию он не отменит, а без него ее не провести.
– Карта его передвижений по городу..?
– Имеется.
– Кого планируешь на роль исполнителя?
– Сына главного героя.
– О как! А согласится?
– А куда он денется…
– Но нужны веские доводы. Насколько я понимаю, отсидеть пятак или подорваться на мине – вещи разные, и не факт, что он предпочтет второе.
– А мы его посвящать не будем в эти дела. Так, попросим пакетик передать, да и все. А там – как Бог даст…
– Не раскусит?
– Не думаю.
– Ну дерзай. Не теряй времени, сам понимаешь, насколько нам это нужно…
Через 10 минут, сидя за рулем своего автомобиля, Соболь звонил Паше Крамаренко:
– Здравствуй, Павел. Узнал?
– Конечно. Что у Вас?
– Ну, в принципе, ничего серьезного. Папа твой просьбу нашу выполнил, еще, правда, одна мелочь осталась.
– Что за мелочь?
– Надо выехать в тот же город и передать конверт одному человеку.
– А сами, что, не можете?
– Послушай, твоя судьба все еще в наших руках. Ты ведь не забыл об этом?
– Хорошо, хорошо. Где и когда встречаемся?
Звонок от Паши Крамаренко на телефон Дмитрия Костенко раздался через полчаса после его встречи с Соболем.
– Что случилось?
– Надо увидеться.
– Слушай, мы же только что на хоккее вместе были. Вспомнил чего?
– Ага.
– Добро, – нехотя буркнул Дмитрий. – Минут через 20 буду у твоего дома…
Вид у Паши был крайне озабоченный.
– Чего ты опять?
– «Новости» смотрел?
– Было дело.
– За теракт в курсе?
– Слышал…
– Похоже, теперь я действительно остался без отца…
– Мда… – сочувственно протянул Дима.
– Только это не конец.
– В смысле?
– Я встречался с Соболем сегодня.
– С Соболевским?
– С ним.
– И что?
– Он поручил мне завтра поехать в Волгоград и там передать кому-то какой-то пакет.
– Не знаю, должен утром отдать.
– А я тут причем?
– Скажи, Димон, твой отец завтра часом туда же не собирается? Может, он меня подвезет до Сталинграда?
В воздухе повисло минутное молчание. Дима хлопнул себя по лбу, его словно озарила какая-то мысль, на автомате передавшаяся собеседнику.
– Думаешь?.. – уточнил он у Паши его полунамек.
– Уверен. Если им не удалось сделать это один раз, они непременно постараются сделать это во второй. Заодно убрав меня как ненужного свидетеля…
– Поехали, – отрезал Дима.
– Куда?
– К отцу. Он все поймет.
Полчаса спустя оба сидели в кабинете генерала Костенко. Разговор начал Дмитрий.
– Па, я… мы должны тебе что-то рассказать. В общем, это серьезно и касается твоей жизни.
– Я так понимаю, это действительно серьезно, раз заставило вас, господа, явиться сюда в столь поздний час, – хладнокровно отвечал генерал.
– Дядь Толь… Вы не можете завтра ехать в Волгоград!
Генерал вопросительно вскинул брови.
– Сегодняшний взрыв – это не просто так. Это покушение. На Вас.
– О как! А подробнее?
– Пап, подробнее так, – Дима тяжело выдохнул. – Дай только слово, что не будешь ругаться на меня.
– Ну, допустим, – генерал хитро прищурился.
– Пап, месяц назад я продал Паше килограмм легкого наркотика для роста мышечной массы…
– Щенок,.. – генерал не успел договорить.
– Па, ты обещал!.. Так вот у нас многие и давно этим занимаются… Но дело не в этом… При его реализации Паша нарвался на сотрудников ФСКН. Тут же, внезапно, откуда ни возьмись, появился его отец, который бросил их с матерью…
– Ну помню, помню, дальше.
– Так вот, чтобы не возбуждать на Пашу дело, ему предложили уговорить отца подорвать вокзал в Волгограде в тот момент, когда приедет твой поезд. Он согласился. Паша рассказал мне об этом, и я специально спровоцировал то злосчастное ДТП.
– Вот оно что…
– Но и это еще не все. Поскольку организаторы теракта знают, что ты жив, они попросили Пашу завтра снова выехать в Волгоград, чтобы, так сказать, завершить начатое…
– Хм, вообще-то нелогично. Они предложили ему разделить судьбу его отца в обмен на три года общего режима за амфетамин?!
– Нет. Ему предложили лишь передать пакет. О его содержимом мы догадались сами. Они же тем самым убьют двух зайцев: и тебя, и его как ненужного свидетеля.
– Теперь логично. Это все?
– Нет. Человека, который заказал тебя, зовут Леонид Соболевский.
Последние слова произвели на генерала эффект разорвавшейся бомбы. Его глаза округлились, дыхание стало тяжелым, он изменился в лице.
– Это точно?
– Абсолютно.
Генерал минуту помолчал, а затем произнес:
– Ладно, ребята. Вы идите отдыхайте. Спасибо за все, я сейчас во всем разберусь. О нашем разговоре никому, сами понимаете. Паша, переночуй сегодня у нас. В целях безопасности, так сказать… Ладно, идите, мне над сейчас все обдумать.
Как только за ребятами захлопнулась дверь, генерал набрал на сотовом телефоне номер, сохраненный в памяти устройства под именем «Юра».
– Быстро ко мне, – скомандовал он, услышав в трубке привычное «алло». Затем подошел к двери и крикнул охраннику: – Андрей, быстро вниз, с ребятами!
Паша с Димой шли вдоль пруда, искусственно залитого в саду во дворе генеральского дома. Снег падал крупными хлопьями и сразу таял, касаясь еще не тронутой крепкими морозами самарской земли. Легкая наледь скрипела под ногами, и замерзшие утки поворачивали свои головы на этот звук всякий раз, волнуя теплую воду пруда.
– Как думаешь, дядя Толя решит этот вопрос? – робко спрашивал Пашка, глядя в глаза своему другу.
– Даже не сомневаюсь, – уверенно отвечал Дима. – Это для нас с тобой в новинку, а он человек войны. Знаешь, сколько раз он попадал в похожие ситуации?.. Главное, маме не говорить, расстроится она…
– Не скажем. А знаешь, наверное, я все-таки счастливый человек. Узнал отца своего, пусть даже при таких обстоятельствах…
– Ты прости меня, – внезапно вымолвил Дима.
– За что?
– Ну ведь это я тебя втянул во всю эту историю.
– А я тебя. Так что это ты меня прости.
– Бог простит, – друзья улыбнулись. Дима положил руку на плечо Павлу и, глядя ему в глаза, сказал: – Главное, что мы вовремя приняли правильное решение. А друг все-таки, как показывает практика, познается в беде…
В этот момент из дома послышался голос матери Дмитрия, тети Олеси.
– Мальчишки, идемте чай пить и спать.
Друзья улыбнулись и направились в сторону коттеджа.
… – Откуда он только взялся, мать его?! 10 лет ни слуху ни духу – и вдруг на тебе! Да еще подобрался-то как!
– Да это еще не самое страшное, – говорил генералу его друг и «правая рука», полковник УФСБ по Самарской области Юрий Ильич Кирсанов, сидевший сейчас в кресле напротив хозяина кабинета.
– О чем ты?
– Он действует явно не один.
– Как скоро сможешь выяснить этот вопрос?
О проекте
О подписке