Осмыслить до конца ситуацию мне не позволяет распахнувшаяся дверь и появившийся на пороге кабинета молодой человек лет двадцати с хвостиком.

На его лице вопросительное выражение.

– Ты занят? – Спрашивает он просто, будто не застал нас в недвусмысленной позе – рука Удальцова все так же в моих волосах, а мои глаза – на уровне его паха.

– Сам не видишь?

Я вдруг отмираю и, пользуясь секундным замешательством, вырываюсь из стальной хватки. Бросаюсь к выходу. Одариваю парня в дверях красноречивым взглядом и бросаю напоследок:

– Ну и козёл же вы!

Ретируюсь, пока не огребла по полной. В приемной, не реагируя на что-то моросящую секретаршу, хватаю свое пальто и вылетаю из этого логова порока, пытаясь на ходу его надеть.

В какой-то момент мои ноги заплетаются в ненавистных туфлях, и я шмякаюсь на пол прямо у лифта, изображая в полете дохлого фламинго.

Блин. Блин. Блин!

Вот же идиотка! Придурошная! Имбицилка!

Даром, что замужем пять лет. Ума не прибавилось.

От обиды на весь белый свет и на себя в первую очередь, душу и глотаю подступающие слёзы. Пытаюсь подняться, как вдруг чувствую на себе чьи-то руки.

Да сколько можно!

Оборачиваюсь.

Встречаюсь взглядом с серыми пронзительными глазами под черными бровями. Черт, как же они похожи…

– Что ж вы так не аккуратно, девушка. Разобьетесь же.

Мягкая улыбка на губах обезоруживает. Парень легко поднимает меня и помогает поправить одежду.

– Спасибо. – Выдавливаю сквозь слёзы.

Чувствую, болит коленка. Смотрю и вижу, что колготки порваны и под дырой внушительная ссадина, украшающая теперь мою ногу.

Молодой человек тоже её замечает и даже присвистывает.

– Так, дорогуша, пойдем-ка со мной. Идти сможешь?

Я вымученно вздыхаю.

– Нет уж, я лучше домой.

– Это не обсуждается. Рану нужно обработать. У меня в кабинете аптечка. Там что-нибудь найдется.

Его тон такой по-деловому серьезный, что я почему-то подчиняюсь.

Ковыляю потихонечку, повиснув на его руке для поддержки. Мы спускаемся на этаж ниже, на лифте, и доходим до его кабинета. Там он усаживает меня на мягкий диван и уходит через смежную дверь, возвращаясь с небольшой коробкой в руках.

– Надо промыть. – Демонстрирует мне флакон с перекисью, а я пытаюсь его перехватить.

– Может я сама лучше?

– Сиди уж… Сама она… – Он поддевает тонкий капрон колготки пальцами и разрывает его, освобождая доступ к ране. – Как зовут-то тебя?

– Ольга. – Почему-то сразу отвечаю я.

– Так что у вас с моим отцом, Ольга? – Мужчина поднимает на меня взгляд, и я только теперь понимаю, что сходство у них колоссальное. Большие серые глаза, темные брови, волевой подбородок. Только этот молодой совсем, и черты лица у него мягче.

Сынок, значит…

– У меня с вашим отцом «Ничего». – Сознательно выделяю это слово, чтобы показать, что не хочу лишних вопросов.

– Понял. – Он лучезарно улыбается. – И зачем ты сюда приходила, не скажешь…

– Не скажу.

– Ну как знаешь…

Он заканчивает с обработкой моей раны, но рукой поглаживает кожу под коленкой, вызывая во мне противоречивые чувства.

– Мне деньги нужны. Много. – Сама от себя не ожидая, говорю я.

– Много – это сколько? – Он склоняет голову и прищуривает глаза.

– Полмиллиона.

Брови парня ползут вверх.

– И зачем девушке понадобилось столько денег? На новую сумочку?

Его ухмылка настолько самодовольная, что хочется стереть её рукой. Грубо.

– Спасибо за помощь. Мне пора.

Пытаюсь подняться, наступать больно. Непроизвольно морщусь.

– Да ладно тебе. Не обижайся. Поехали, отвезу тебя, раненую, домой.

– Это совсем не обязательно. – Говорю, как можно увереннее. – Я вызову такси.

– Ну перестань! – Он трогает меня за руку. – Ты же, вроде как, пострадала из-за моего отца. Считай – компенсация.

Не знаю почему, но я все-таки соглашаюсь.

Пока добираемся до парковки, я думаю, зачем вообще рассказала ему про деньги? Им вообще на все похрен, этим мажорам. Просаживают за вечер годовые зарплаты обычных людей, и срать им на мнение общества.

А мне, чтобы заработать такие деньги года полтора надо без продыха батрачить, ни есть, ни спать…

Настроение упало ниже плинтуса.

Как же я помогу тебе, Сашка?

Мысль о том, что придется обо всем рассказать матери, да еще, можно сказать, выставить её на улицу, меня просто убивает.

Ох… Еще Лёшке объяснять, откуда такая нарядная, да с травмой.

В общем, мой день. Ничего не скажешь.

У отпрыска главного ублюдка оказывается авто спортивного типа. Вроде ауди, или что-то в этом духе. Ну, никто не сомневался. Самовлюбленные нарциссы…

Сама не знаю почему, но внутри машины мне нравится. Может запах ароматизатора подобран идеально, или тихая приятная музыка оказывает свое успокаивающее действие, но к середине пути меня отпускает напряжение, и я потихоньку расслабляюсь.

Вдобавок к этому, «спаситель» мой больше не донимает вопросами, а что – то мило шутит про нерасторопных пешеходов и вон тех бомжей, что идут за ручку, потряхивая пакетом с горючкой.

Мне становится уютно. Бред, конечно. Но даже нога меньше болит.

Когда же машина плавно подруливает к моему подъезду, мне уже не все равно, увидит ли меня Лёшка или бабки во дворе, которые обязательно ему расскажут. Я скомкано благодарю парня за помощь и уже собираюсь выйти, но меня останавливает его мягкая ладонь.

– Подожди. – Оборачиваюсь. – Я ведь, кажется, не представился даже. Меня зовут Даниил.

– Очень приятно, Даниил. Спасибо ещё раз, но мне, правда, пора.

– Я могу решить твою проблему. – Говорит он внезапно серьезным тоном. – Точнее, у меня будет к тебе предложение.

Мои брови взмывают вверх.

– Не подумай ничего такого. – Сразу исправляется он. – Мне нужна помощница. Ответственная девушка с хорошими манерами, грамотная и пунктуальная.

– А причем тут я?

– Ты мне подходишь.

– Вы даже не знаете меня. И как мне это поможет?

– Я дам тебе деньги сейчас, а ты отработаешь их за год. Сработаемся – останешься. Нет – разойдемся.

– Что-то слишком заманчиво…

– Оклад – сто тысяч. На руки будешь получать пятьдесят. Два месяца – в счет процентов. Но решить нужно сейчас. Даю тебе время подумать до вечера.

Протягивает мне визитку. Я дрожащей рукой беру её и киваю в ответ.

– Хорошо.

– Позвони мне в любом случае. Даже если откажешься.

Его тон – немного строгий, начальственный, выбивает меня из колеи.

Я прощаюсь ещё раз и вываливаюсь из машины амебой.

Сейчас мне нужна ванна.

И хорошенько подумать.

А потом поговорить с Лёшкой.

И что-то подсказывает мне, что разговор будет не из легких.

* * *

Ванна определенно помогает в принятии важных решений.

По крайней мере, точно позволяет мозгу расслабиться и расставить все по местам.

По истечению сорока минут приятных водных процедур, я сделала несколько уверенных выводов.

Во-первых, как бы не отнесся к этому мой любимый муж, я собираюсь принять предложение Даниила. По нескольким причинам. Самая первоочередная из которых та, что мне до смерти надоело корячиться на складе за копейки, а тут вроде как приличная работа за нормальные по моим меркам деньги. По крайней мере, за ипотеку хватит заплатить, и еще даже чуть – чуть останется.

Во-вторых, сын Удальцова, в отличие от него самого (бррр!..), вроде не такой уж и озабоченный индюк, а вполне себе адекватный парень. Может и сработаемся.

А в-третьих, где же мне еще взять такую баснословную сумму?

Огорчает только одно.

Лешка упорно игнорирует меня и не отвечает на звонки. У нас и раньше бывали разногласия на почве его неоднозначного отношения к моей семье. Меня всегда до глубины души задевает его твердолобость и нежелание хотя бы попытаться понять, что для меня значат эти люди.

Несмотря на то, что с матерью у нас не все бывает гладко, а брат постоянно подкидывает забот и проблем, я люблю их больше жизни. И не смогу себе простить, если они нуждаются в моей помощи, а я просто сделаю вид, что меня это не касается.

Жаль, что мой самый близкий, как должно быть, человек этого не понимает.

Странно, что сегодня я рассуждаю об этом по-философски. Обычно это море слёз и, как минимум, шоколадный торт, чтобы унять вселенскую обиду.

А сейчас нет. Мне не то, что не хочется плакать, даже намека на слезинку никакого. Правда, к вечеру, настроение все же падает. Потому что мне звонит свекровь.

– Ну и что там у вас случилось, Оля?

Как всегда, ни «привет», ни «здрасьте»…

– Добрый вечер, Вера Петровна. Что вы хотите от меня услышать?

– Почему Леша опять ночует у нас? Вы поссорились? Оля ты же женщина. Должна сглаживать углы… Леша – очень эмоциональный человек, мог вспылить, но то, что он не ночует дома, меня тревожит.

Выдыхаю про себя все, что хотела бы сейчас сказать. Вместо долгой тирады о том, что её через чур «эмоциональный» сын сам не хочет идти на контакт, выдаю только:

– Меня тоже это тревожит. Можете передать ему, что мне надо с ним поговорить, пусть позвонит.

– Я так и знала, что у вас проблемы. Надеюсь, ты понимаешь, что дальше так продолжаться не может?

– У нас все хорошо, Вера Петровна, просто небольшие разногласия.

– Это все потому, что у вас нет детей!

– Пожалуйста, давайте не будем начинать эту тему.

Моя свекровь уверена, что я не могу родить. Раньше она прямо наседала на меня с советами сходить в больницу провериться. По началу, меня это обижало, а сейчас я уже настолько привыкла, что просто не обращаю внимания.

Не знаю, почему мы с Лёшкой до сих пор не стали родителями. Вроде все этому способствует. Квартира есть, пусть и в ипотеке. Возраст уже не юный: мне двадцать семь, Лёшке – тридцать. Раньше мы хотели, как это модно говорить, пожить для себя. Потом у мужа были проблемы с работой, с финансами, не до детей как-то. Сейчас вроде все выправилось, но вот уже пять лет мы женаты, а о ребенке так и не задумались.

Впрочем, я в этом вопросе больше полагалась на случай. На непреднамеренную беременность, если вдруг случится – буду рада. А Лёшка просто продолжает «вытаскивать» в определенный момент, иногда я даже думаю, больше по привычке.

– Неблагодарная хамка. – Слышу я на том конце провода, и на этом наш разговор прекращается.

Естественно, Вера Петровна бросила трубку.

Я прямо представляю, как она сейчас хватается за сердце и чапает на кухню пить валокордин.

В итоге муж мне так и не перезванивает.

Я не знаю, чем он занят там сейчас, может в баре с другом Петькой напиваются или дома у родителей продавливает диван. В моей душе всё больше разрастается тревога, ведь, несмотря на резкие выпады, Лёшка все же благоразумный человек. И я понятия не имею, с чего он вдруг решил меня так долго динамить.

К восьми вечера я, уставшая от бесконечных раздумий и терзаний, все же звоню Даниилу, чтобы сообщить свой ответ.

Мы договариваемся о встрече на завтра в офисе к девяти утра. Не знаю, почему мои пальцы нервно дрожат, когда я произношу, что приняла положительное решение. А после его сухого «Я понял», энтузиазм куда-то вообще испаряется.

В первый раз за всю мою семейную жизнь я принимаю решение о смене работы одна, без участия мужа.

Это непривычно. И странно.

Настолько привыкла уже, что Лёшка в курсе моих дел просто до мелочей, что испытываю нечеловеческий ужас от того, какой предвижу его реакцию.

Нет, ну а что я должна делать, если он со мной не разговаривает?

Будем надеяться, обойдется без уголовной статьи. Импульсивность мужа иногда может достигать невообразимых последствий.

Все же мы разумные взрослые люди и сумеем как-то договориться. Тем более в финансовом плане от этого мы явно выигрываем.

Между попытками дозвониться до мужа, набираю Сашку:

– Привет, Лёлик. – Слышу зевок и откашливание.

– Привет. Дома?

– Да, погоди, на балкон выйду.

Несколько секунд молчание и шуршание на том конце провода.

– Все, теперь можно поговорить.

– Я, кажется, нашла деньги.

– В смысле?

Его неподдельно удивленная интонация почему-то задевает меня.

– В ближайшие дни пятьсот тысяч будут у меня. Так что, можешь позвонить своему знакомому и успокоить его.

– Это здорово, конечно… Но, Лёлик… Где ты их возьмешь?

– Тебя это не должно волновать.

– И все же?

– Скажем, заняла у знакомого. В рассрочку. Будем отдавать по мере возможности.

Сашка на той стороне вздыхает.

– Я все верну.

– Даже не сомневаюсь.

Много на своей станции по ремонту машин он не зарабатывает. На кусок хлеба и тусовки хватает, конечно. Но не на ремонт дорогой тачки.

Я сознательно не говорю ему, что меняю работу, и оплата долга будет входить в мой оклад. Наверное, чтобы не расслаблялся. Все-таки он виноват. Пусть чувствует ответственность за свои действия.

Мы прощаемся, и я долго еще раздумываю над тем, как же круто изменится моя жизнь с завтрашнего дня.

Хотя…

Она уже изменилась.

От бесконечно роящихся мыслей, не дающих нормально расслабиться, заснуть получается только глубоко за полночь.

* * *

Следующее утро огорошивает меня тем, что я безбожно проспала.

В восемь утра подскакиваю, матеря будильник за его спонтанное решение не звонить сегодня вовремя.

Вот же, блин!

Ну как можно опаздывать в первый же день устройства на новую работу?

В принципе, меня вообще могут сейчас не взять, и хорошо, что я пока ещё числюсь на складе. Хоть и взяла сегодня отгул.

Собраться, как следует, естественно, не удается. Вместо красивой прически, свои в разные стороны торчащие патлы я просто собираю в пучок. О макияже вообще речи быть не может, ведь на это мне потребуется, как минимум, минут двадцать, а такой роскоши сейчас нет. Я со скоростью спринтера облачаюсь в единственные блузку и юбку. Для того чтобы скрыть ссадину, надеваю темные колготки. Быстро напяливаю старые ботинки, отметив, что, если Даниил все-таки сжалится надо мной и возьмет к себе помощницей, нужно будет существенно обновить гардероб офисной одеждой.

Общественный транспорт сегодня тоже не на моей стороне, ведь прождать проклятую маршрутку пришлось еще долгих десять минут, в итоге оказалась на месте я только к половине десятого.

По пути к лифту чуть не сбила какую-то девицу с папками, которая долго лепетала мне вслед что-то про куриное зрение и рукожопость.

День начался волшебно.

В девять тридцать пять стучусь в кабинет Удальцова-младшего. Секретарша сообщила своему боссу о моем приходе, и он вроде как готов даже меня принять.

– Доброе утро! Разрешите? – Вдохнув и выдохнув полной грудью, подаю голос. – Простите за опоздание, форс-мажорная ситуация.

Будущий начальник, сидит за столом в рубашке без пиджака. В отличие от меня он просто светится лоском и ухоженностью. Прическа, галстук, идеально стоящий воротничок, даже легкая небритость – все так гармонично подчеркивает статус и положение мужчины.

Образ – будто с обложки глянцевого журнала.

На него, наверное, девушки западают с полувзгляда.

Даниил смотрит на меня изучающе, оторвавшись от компьютера.

– Здравствуйте, Ольга. Проходите. – Указывает на свободный стул напротив широкого стола.

Усаживаюсь на предложенное место, отмечая, что нервничаю в его присутствии, хотя может это просто чувство вины из-за опоздания.

– Прежде чем мы начнем обсуждать ваши обязанности, – Его тон деловой, даже немного строгий. – Я хочу, чтобы вы уяснили несколько правил.

Чувствую себя нашкодившей старшеклассницей.

– Во-первых, я не терплю опозданий. Вам придется приложить максимум усилий, чтобы подобное не повторялось в нашем рабочем процессе.

– Уверяю, не повторится. – Уже ведь извинилась, что еще-то надо?

– Во-вторых, помимо установленного рабочего времени в офисе, вам придется иногда задерживаться, посещать деловые ужины, также, предусмотрены командировки.

– О… – Об этом я как-то не подумала. Муж вряд ли будет в восторге.

– Также, вы должны быть со мной на связи двадцать четыре часа.

Начались сюрпризы. Радужные облака понемногу рассеиваются. В принципе, все это не так уж страшно. Только придется подготавливать Лёшку как-то постепенно, чтобы не слишком болезненно было.

– Это понятно.

– Теперь, что касается ваших обязанностей. В первую очередь, я нанимаю вас, Ольга, чтобы немного облегчить себе жизнь, потому что компания растет, и один со всеми сложившимися делами не всегда успеваю справляться. Вы должны будете составлять мое расписание, так, чтобы максимально эффективно тратить время, договариваться о встречах и участвовать лично в некоторых из них. Так же вы будете вести документацию, проверять отчеты и сметы, прежде чем показать их мне. Все что касается моей работы, целиком и полностью касается вас. – Он смотрит пристально, видимо ожидая моей реакции. – У вас есть какие-то вопросы?

– Не знаю пока… Просто я никогда не работала личным помощником. – Поправляю растрепанную прическу рукой. Не знаю зачем, от нервов, наверное. – Когда я должна приступить к обязанностям?

– В идеале, вчера.