Неспешно отпивая из серебряного кубка, он наблюдал, как его придворные танцевали и веселились. Они были яркими, словно экзотические птицы, порхающие с цветка на цветок, непростительно беспечные и счастливые. Они не знали, что этой зимой над Асоллой нависла смертельная опасность, не знали, что в одной из комнат на цепи томится Зверь, готовый уничтожить любого. Они пели, танцевали, предавались пьяному разврату и обсуждали причудливые наряды. Мужчины были одеты в бархатные кафтаны, женщины в прекрасные струящиеся платья из тончайшего шелка. Их волосы, уложенные локон к локону, сверкали тонкими нитями жемчуга, на ресницах мерцали крошечные кристаллики, делая взгляды таинственными и манящими. Их духи навевали воспоминания о вечерней прохладе после изнуряюще жаркого дня.

На их фоне Мелена выглядела черной, мрачной птицей. Иногда танцующие пары бросали на нее быстрые взгляды, но тут же отворачивались и продолжали смеяться. Мел все больше казалось, что это смех над ней.

Ты даже не похожа на женщину…

Сейчас, стоя за спиной короля, Мел себя чувствовала именно той, кем ее считали все эти беспечные болваны. Цепной псиной.

– Можешь идти, – произнёс Вейлор, не оборачиваясь, – здесь мне ничего не угрожает.

– Как вам угодно, мой король.

Она поклонилась, вышла из зала, по привычке приказав стражникам не спускать глаз с правителя, и отправилась к себе.

В груди снова кипело. На каждом балу он ее спроваживаел из зала. Раньше она не задумывалась об этом, а теперь понимала, что король не хотел пугать своих бестолковых мотыльков. Она нужна королю только для грязных дел, только чтобы кого-то разорвать в клочья, поставить на колени Долину изгнанников, проконтролировать работу ученых. И он выпроваживал ее за дверь, как только начиналась другая жизнь, полная красок и удовольствий.

Цепная псина как есть.

Ворвавшись в свою комнату, Мел громко хлопнула дверью и, не обращая внимания на пленника, равнодушно посмотревщего на нее, прошла в купальню. Стянула костюм, расплела косу и подошла к зеркалу.

Подтянутая доведенная тренировками до совершенства фигура, большие карие глаза, не слишком полные и вечно обветренные губы, чуть вздернутый прямой нос с россыпью едва заметных веснушек. Она не хуже, чем любая в том зале. Ничем не хуже! И если нарядить ее в такое же воздушное платье, сделать красивую прическу, то и лучше!

– Дура, – сказала она, – к черту платья.

Она переоделась в ночное и вышла в комнату, мечтая только об одном – провалиться в сон и оставить этот дурацкий день в прошлом.

Но стоило переступить порог, напоролась на янтарный взгляд зверя.

Он смотрел на нее холодно, как всегда высокомерно, с плохо скрываемым пренебрежением.

Именно это пренебрежение окончательно вывело ее из себя.

– Тебе весело, андракиец? – подошла близко и остановилась, нависнув над ним.

Не отрывая затылка от стены, Маэс запрокинул голову, чтобы смотреть ей в глаза.

– А тебе?

Как же хотелось стереть с его лица эту ухмылку, сделать хоть что-нибудь, чтобы заставило его прогнуться и почувствовать себя беспомощным.

– Вполне.

Он чуть склонил голову набок:

– Я слышу музыку.

Мел ничем не выдала своего удивления. Бальный зал находился в другом крыле, и сюда звуки веселья не долетали. Но, кажется, для Зверя не было ничего невозможного.

– У вас праздник, но кого-то не позвали? – хмыкнул он. – Неужели ваш пустой король не хочет видеть рядом с собой свою верную помощницу? Недостаточна хороша или танцевать не умеешь?

Сам того не подозревая, Зверь ударил в ту же пульсирующую рану, которая сегодня мешала дышать. Ударил со вкусом, медленно проворачивая отравленное лезвие.

Мел едва сдержалась, чтобы не активировать ошейник. Останавливало лишь то, что ему плевать. Сколько бы боли она ни причинила, как бы ни пытала – он даже не пикнет. Продышится и снова своими звериными глазищами посмотрит так, что колени задрожат. Самоуверенный, непростительно красивый сукин сын, глядя на которого снова вспоминались ядовитые слова:

На женщину непохожа…

Почему ей никак не удавалось избавиться от этой фразы, бьющейся в висках? У Мелены ни семьи, ни тихой уединенной жизни, ни тем более детей даже в мечтах не было. Она не мыслила себя в другой роли, кроме той, которую имела. Мимолетные любовники не задерживались рядом дольше, чем на пару раз, потому что Мелена не нуждалась в их присутствии и воспринимала лишь как средство сбросить напряжение.

Интересно, они тоже ее боялись? Ночью обнимали, а на следующий день в корчме за кружкой пряной медовухи горько жаловались приятелям на судьбу? Со слезами на глазах рассказывали, как приходилось быть с чудовищем?

Пусть так. Ей плевать. Она просто брала то, что хотела и когда хотела.

И сейчас ей хотелось подтверждения тому, что она женщина. Хотелось поднять самооценку в собственных глазах. А кто может сделать это лучше, чем мужчина? Тем более тот, который полностью в ее власти, и от одного присутствия которого внутренняя самка начинала жадно облизываться и выпускать коготки?

Мел не любила врать самой себе. И сейчас не стала этого делать. Кхассер ее привлекал. С самой первой секунды. С того самого момента, как увидела его в темном плаще посреди оружейных прилавков.

– У верной помощницы короля свои планы на этот вечер, – на губах расползлась холодная улыбка, – подъем, котик.

Маэс не шевельнулся. Его лицо застыло и превратилось в каменную маску, до этого расслабленные плечи напряглись.

– Я сказала – подъем! – она пихнула его ногу носком домашней туфли.

Медленно, не отрывая от нее мрачного взгляда, кхассер встал. Теперь ей пришлось запрокинуть голову, чтобы смотреть в стремительно наливавшиеся чернотой хищные глаза.

Он все понял, прочитал ее, как раскрытую книгу. Но так было даже интереснее.

– У меня был сложный день, андракиец, – все так же с улыбкой произнесла она, неспешно развязывая шнуровку на платье, – самое время расслабиться. Как думаешь?

Небрежно отбросила тряпку в сторону, оставшись перед ним в одном белье. Стыдливость, смущение – все это не про нее. Она стояла перед ним прямая, как палка, и улыбалась.

Зверь злился. Впервые с момента заточения он злился настолько, что его злость огненными мазками проходилась по коже.

– Что? Не нравлюсь? Недостаточна хороша для тебя, варвар? – насмешливо протянула Мел, поворачиваясь вокруг своей оси.

– Разве кому-то может это понравиться? – выдавил он сквозь зубы.

Быстрым взглядом мазнул по телу и посмотрел в глаза.

Мелена наблюдала за ним с ледяным спокойствием, но внутри лютовал пожар. Не того она мужчину выбрала, чтобы потешить потрепанное самолюбие. Этот не будет юлить, не станет угождать и делать вид, что его все устраивает.

Тем хуже для него. Он пленник, она – его тюремщица, значит, ее воля – закон.

Она подступила ближе, стараясь не думать о том, что он мог свернуть ей шею одним движением. И никакие цепи его не остановят. Только ошейник. Неспешно, почти с любовью, расстегнула пуговицы на рубашке и кончиком пальцев провела по коже, повторяя контуры проступающих мышц.

В ответ на ее прикосновение раздался глухой рык.

– Зверь не страшится боли, но боится, что к нему прикоснутся? – насмешливо изогнула темную бровь. – Или в Андракисе все такие недотроги?

Янтаря в его взгляде не осталось. Лишь тьма, полная ненависти.

Мелена снова улыбнулась. Теперь она знала, как заставить его беситься от беспомощности.

– Злишься? Мне это нравится, – подступила ближе, прижимаясь к нему всем телом, – в этом есть что-то особенное. Пьяняще-опасное.

Она чувствовала, как его сердце бешено мечется в груди. Видела, как в такт ему на виске пульсировала синяя жилка. И от этого сама едва дышала.

Мел поймала себя на мысли, что когда он вот так близко, когда она прикасается к его горячей коже своей, когда его ярость обжигает, у нее самой внутри просыпается то, чего она никогда не испытывала – предвкушение. Не скука и желание просто получить разрядку, как было с другими мужчинами. Не безразличие с мыслями о том, какие дела нужно будет сделать ее и что подадут на ужин. Ничего этого не было. Только предвкушение, жаром расползавшееся по венам.

Рядом с ним все было по-другому. Каждое ощущение обострено до предела, каждая эмоция вспарывала наживую. Будь Мел слабее или трусливее, непременно бы испугалась не только той силы, что клокотала в напряженном до предела мужчине, но и урагана, который поднимался в ней самой.

Она подняла на Маэса пылающий взгляд. Ладонями прошлась по каменным от напряжения плечам, зарылась в густые двуцветные волосы и отстегнула цепь от ошейника.

С глухим лязгом она тяжело упала на пол. И от этого звука оба вздрогнули.

Зверь шумно втянул воздух, в его хищных глазах полыхало черное пламя. Не отрываяот него взгляда, Мел так же медленно провела по руке мужчины пальцами и отцепила крюк с одного запястья, со второго.

Он был почти свободен, если не считать ошейника, поблескивающего в полумраке.

Обвила сильную шею руками и потянула к себе, вынуждая неподатливого кхассера склониться:

– Ты мой, андракиец, – хрипло прошептала, прикасаясь губами к мочке уха, прикусывая ее зубами, – как тебе такой расклад?

Он дёрнулся, пытаясь отстраниться, но Мел лишь плотнее прижалась к нему, с каким-то диким, почти неконтролируемым восторгом чувствуя, как откликается мужское тело. Как бы ни велика была ненависть, пылавшая в их сердцах, притяжение притяжение было не меньше.

Встав на цыпочки, она прикоснулась к его губам – жесткие, как и он сам. Никогда не прогнется, не станет шёлковым котенком и не будет угождать. Это было так странно и так волнующе.

Прихватив зубами нижнюю губу, чуть оттянула, борясь с желанием укусить до крови. Его руки дрогнули. Сдержался, хотя желание прикоснуться так явно читалось в почерневших глазах.

Дыхание сбилось у обоих.

Мел невольно думала о том, каким бы он мог быть в другой ситуации? Без ошейника? Такие, как он, берут то, что хотят, делают то, что считают нужным…

Кровь закипала от одной мысли о том, каким он будет, если отпустить его на волю.

Впрочем, неважно. Ошейник снять невозможно.

Она даже почти жалела об этом. Почти…

– В чем дело, кот? – она все-таки укусила его. За плечо, и тут же прошлась языком, с удовольствием вдыхая запах горячей кожи. – Твое сердце гремит так, что его слышно на всю Асоллу. Уж не из-за меня ли?

Зарычал.

– Твое желание столь очевидно… – насмешливо произнесла она, спускаясь ладонью по плоскому животу. Маэс дернулся, сокращая мышцы, и перехватил ее руку. Жесткая ладонь сжалась на тонком запястье. Сильно, почти больно, при желании он мог сломать руку одним движением, но Мелена лишь усмехнулась. – И что дальше, андракиец? Будешь держать меня за руку всю ночь? Или наконец покажешь, на что способен?

Провоцировала. И он это понимал.

– Мы можем это сделать прямо здесь, в твоем углу. Стоя, – провела кончиком языка по губам, с удовольствием глядя, как Маэс борется с самим собой. – Как думаешь? Или вот на той дурацкой койке. Или в купальне. Или…

Он все-таки сорвался. Подхватив ее за талию, оторвал от пола, роняя на себя и вынуждая обвить ногами бедра. Прежде, чем она успела хотя бы охнуть, впечатал в стену, придавливая собой. Жестко. Не давая шанса увернуться и отступить.

Но Мелена и не хотела отступать. Наоборот – подалась вперед, впиваясь когтями в мужские плечи. Тьма в его взгляде была такой притягательной…

***

Стук в дверь словно разбудил обоих. Кхассер встрепенулся и снова упал на подушки, сонно потирая глаза, а Мелена кубарем скатилась с кровати, на ходу подцепила с пола смятое платье и, кое-как натянув его, бросилась к двери.

– Да чтоб вас всех! – прорычала, когда стук повторился. – Чего надо?

На пороге стояла бледная служанка – та самая, которую Мел приказала высечь несколько дней назад. Щеки ее горели от страха, тонкие руки нервно подрагивали.

– Госпожа…

Мел згородила собой комнату. В голове не укладывалось, как она могла заснуть рядом с андракийцем! Всего на мгновение прикрыла глаза – и уже утро…

– Чего надо?

– Король отправил за вами. С ним магистр воспоминаний. Они вас ждут в сером зале. – Служанка изо всех сил старалась не смотреть на помятую Мел.

Проклятье! Сколько время?!

– Скажи, что уже иду.

Мел захлопнула перед девчонкой дверь и бросила отчаянный взгляд на часы. Стрелки на них равнодушно переползли через отметку девять.

Проспала! Впервые за время службы она проспала! Из-за кхассера!

– Встал, живо! Минута на сборы! – Мел рывком стащила с него тонкое одеяло. Вид на идеальное нагое тело моментально всколыхнул воспоминания о прошедшей ночи, но сейчас Мелене было не до того. Убедившись, что мрачный андракиец поднимается с кровати, она ураганом залетела в купальню, быстро переоделась и выскочила обратно.

Маэс уже был готов. Стоял, заправив руки в карманы, и угрюмо смотрел на свои цепи, притаившиеся хищными змеями в углу.

– Идем! – приказала Мел.

Он безропотно подчинился, но так на нее и не взглянул.

Это задело. Острыми клыками полоснуло по женскому самолюбию. Как и осознание того, что он жалел о произошедшем. Ни слова не было сказано об этом, но Мелена так явно чувствовала его сожаление, что было сложно дышать.

– Давай живее, – сердито буркнула, хотя он шел, не отставая от нее ни на шаг, – королю не терпится снова покопаться в твоей голове.