Тем временем девушка зашла, стреляя любопытными глазками на Маэса, и аккуратно поставила на тумбочку тяжелый поднос. Мел торопилась и не сказала, что еда не для нее, поэтому на кухне расстарались: и мяса положили, и целый горшочек густой наваристой похлебки, и корзиночку свежих булочек, посыпанных поджаренным семенем льна. В глиняном кувшине плескалось теплое молоко, а в маленькой стеклянной пиале призывно поблескивал ее любимый апельсиновый джем.

– Вот, как вы просили, – служанка склонила голову, а сама снова метнула быстрый взгляд в сторону кхассера.

Тот сидел, расслабленно прислонившись затылком к стене, и с едва заметной снисходительной усмешкой смотрел на девчонку. Что она в той усмешке увидела – сама понять не могла, но ее щеки запылали алым румянцем. Она смутилась, торопливо и чуть нервно скользнула кончиком языка по пухлым ярким губам и отвела взор.

Столь явная реакция не укрылась от Мелены, и, наверное, впервые в жизни она ощутила, как острые когти мучительно медленно проникают под кожу, отравляя ядом ревности.

– Проваливай, – указала на дверь.

От ее голоса служанка вздрогнула и втянула голову в плечи, стараясь стать незаметной. Но упрямый взгляд, не подчинявшийся контролю, снова полз в тот угол, где сидел пленник, лениво наблюдавший за происходящим.

– Иди во двор и скажи Террину, что тебе положено пять ударов плетью, – жестко приказала Мелена.

– Госпожа, – девчонка затряслась, прижала руки к груди и с мольбой взглянула на главу королевской стражи, – пожалуйста…

– Если узнаю, что соврала – будет десять. Иди.

Понуро свесив голову, служанка поплелась к выходу, и по ее щекам побежали мокрые дорожки.

Увы, Мелену давно не трогали ничьи слезы. Она подошла к подносу, отломила кусочек ржаной булки и макнула в апельсиновый джем. Он был таким солнечным, ярким… и так напоминал янтарь в глазах кхассера.

– Зачем обидела девчонку? – хмуро спросил он.

– Она меня разочаровала, – Мел только пожала плечами, радуясь тому, что стоит к нему спиной. Меньше всего ей хотелось, чтобы он увидел в ее глазах правду.

Кхассер ничего больше не стал спрашивать, но шумно принюхался, и Мелена расслышала, как урчит у него в животе.

Оголодал Зверь… Тем хуже для него.

Мел опустилась на край кровати, подвинула к себе ближе тумбочку, заменявшую стол, и приступила к трапезе. Сначала налила в глубокую тарелку немного похлебки и, закусывая румяным хлебом, с видимым удовольствием отправляла в рот ложку за ложкой. Было нестерпимо горячо, очень пряно и остро. Но остроты добавлял не перец, привезенный с прибрежного Кемара, а взгляд кхассера. Он будто резал наживую, но Мел делала вид, будто не замечает. После похлебки в ту же тарелку положила мясо, щедро приправленного рубленной зеленью, и взяла еще одну булочку.

В животе пленника заурчало еще сильнее.

Комната давно наполнилась умопомрачительными ароматами вкусной свежей еды. Тут у любого бы слюни потекли, а не только у голодного кхассера, томящегося в заточении.

Он усмехнулся и перевел взгляд на окно, не прикрытое шторами. Тут же стало холоднее, и ощущение чужого прикосновения исчезло.

И есть больше не хотелось.

Мел отложила в сторону ложку. Перед глазами снова стояла смущенная физиономия служанки, ее пылающие щеки, взгляд, полный не только интереса, но и самого настоящего влечения. Это неимоверно злило!

Это ее – Мелены – пленник! Честно добытый трофей, на который никто не смеет пялиться, кроме нее!

– Поднимайся.

Он молча встал.

– От тебя воняет, как от помойного кота, – произнесла она с непроницаемым выражением лица и сняла кандалы сначала с одной руки, потом с другой. – Пригнись, – отцепила крюк от ошейника, – шаг без спроса – и тебе конец. Понял?

– Да.

Он был немногословен, и Мел это беспокоило. А еще ее беспокоило, почему ей не плевать на то, что он явно осуждал наказание девчонки, посмевшей пожирать его взглядом.

– Вперед иди, – совсем неласково схватила под локоть и потащила его к небольшой двери в углу, стараясь не думать о том, как под ее ладонью напрягаются каменные мышцы.

Какой же он здоровый! Аж мурашки по коже.

В небольшом помещении было сумрачно и прохладно. Мел шлепнула по рычагу, прибавляя яркости негаснущим свечам, и указала на утопленную в полу мраморную купальню:

– Вперед.

Отпустив его руку, она отступила к стене, а Маэс сделал несколько шагов и остановился, явно не понимая, чего она хочет.

– Снимай свое вонючее тряпье.

Снова циничная насмешка скривила красивые мужские губы. Раздражая каждым своим жестом, он начал неспешно расстегивать уцелевшие на рубашке пуговицы.

Мелена наблюдала. Оценивающе скользила по фигурно вылепленным порожкам пресса, по сильным рукам и плечам, на которых бугрились тугие мышцы, по спине.

Мужчина был похож на статуи древних героев, украшавшие главный зал Асоллы. Такой же совершенный.

Тем временем его руки потянулись к брюкам:

– Так и будешь смотреть?

– Варвар стесняется?

– Варвару плевать, – снова пренебрежение, после которого захотелось полоснуть по нему мощью ошейника.

– Продолжай.

Равнодушно глядя ей в глаза, Маэс потянул за ремень.

Мелене было интересно, насколько далеко он может зайти. В камерах Асоллы и у позорных столбов ей не раз доводилось видеть пленников, лишенных одежды. Голые, жалкие, они пытались прикрыть унылое мужское естество и отвернуться, будто кому-то было дело до их наготы. Просто способ унизить, заставить почувствовать себя еще более никчемными и беспомощными.

Однако очень скоро она убедилась, что этого пленника стыдом обделили. Он раздевался неспешно и размеренно, с таким видом, будто делает это по доброй воле и ему плевать на хмурого наблюдателя. И даже оставшись совсем без одежды, он не выглядел ни беспомощным, ни тем более жалким.

А вот Мелена себя ощущала так, словно это ее держат в плену и не позволяют отвернуться.

Мужчина был совершенен. Каждое его движение было наполнено ленивой, пока дремлющей силой. Очертание каждой мышцы – идеально. Мел поймала себя на мысли, что никогда раньше не видела такой спины: широкая, мощная, с жестко прочерченной линией позвоночника, две ямочки чуть ниже поясницы…

Когда он обернулся, взгляд сам ухватился за темную полоску волос, идущую вниз от пупка, и Мелена снова порадовалась утраченной способности краснеть.

Маэс спокойно ждал, пока она его хорошенько разглядит. Только глаза опять начали наполняться россыпью черных звезд.

– Все? Осмотр закончен? Удовлетворена?

Снова мороз по коже от его голоса.

– Более чем. Вперед, – указала на купель, – у тебя десять минут.

– У вас всем пленникам предоставляют такие условия? – хмыкнул он.

Нет, только тебе…

– Только самым никчемным.

В этот момент янтарь полностью исчез, уступая место тьме:

– Когда-нибудь ты мне это вернешь, – тихо, но очень разборчиво произнес он, – каждую секунду, которую забрала.

– Непременно. Время пошло, – холодно ответила она и ушла в комнату.

Смотреть на него больше не было сил. Демон, не иначе.

Слушая, как в купальне плещется вода, Мел выглянула в коридор и жестом подозвала ближайшего стражника.

– Мне нужна самая большая нательная рубаха и штаны. Немедленно.

Он умчался прочь, а через пять минут вернулся со свертком. Забрав его, Мелена снова зашла в купальню. Несмотря на то, что время еще не вышло, пленник уже выбрался из воды. Крупные капли скапливались на ресницах, скатывались по мощной груди, оставляя влажные дорожки… по которым так отчаянно хотелось провести пальцем.

– Одевайся, – Мел швырнула ему сверток, – свое старое барахло в мешок.

– Вы так любезны… госпожа, – донеслось ей вслед.

Она все-таки вспыхнула. Сдавила кольцо, активируя ошейник, и, услышав глухое рычание кхассера, удовлетворенно улыбнулась.

Он вышел за ней спустя несколько мгновений. Уже одетый, но босой. С двуцветных волос срывались капли, отчего рубаха на его плечах промокла и прилипала к коже, снова притягивая взгляд.

– На место, – указала взглядом в угол, где его уже поджидали цепи.

Янтарь во взгляде снова полыхнул, и Мелена невольно схватилась за рукоять плети, готовая оказать сопротивление. Но пленник лишь на секунду задержался и выполнил приказ. Каким бы сильным он ни был, но ошейник сильнее.

Мел снова посадила пленника на цепь, стараясь лишний раз не прикасаться к нему, потому что каждое прикосновение проходилось по жилам грозовым разрядом.

– Ешь, – подвинула к нему поднос.

– Надо же, здесь еще и кормят.

Он бесил ее. Самим своим существованием, манерой держаться и тем, что заставлял испытывать ненужные эмоции. Мелена всеми силами пыталась их пригасить, но проигрывала самой себе и от этого злилась еще больше.

Впрочем, ей удалось сдержать ледяную маску:

– Мне надо, чтобы ты не сдох в первую же минуту, когда мастер воспоминаний начнет копаться в твоей голове. Поэтому да, я буду тебя кормить. Даже если ты сам этого не захочешь.

Маэс смерил ее долгим пронзительным взглядом и взялся за ложку, а Мелена облегченно выдохнула, когда его внимание переключилось с нее на еду.

Он ел быстро, но не жадно, как это делали другие заключенные, а скорее как воин, не привыкший церемониться с едой. В какой-то момент Мел поймала себя на том, что просто таращится на него. Смотрит, как подносит ложку ко рту, как откусывает хлеб…

Наваждение какое-то. Не иначе. И чтобы избавиться от него, покинула комнату сразу, как только пленник покончил с трапезой. Резко забрала у него поднос, едва не свалив на пол посуду, выругалась себе под нос и ушла, напоследок одарив ледяным:

– Только попробуй дернуться.

С каждым шагом сумбур в голове усиливался. Не понимала, почему этот Зверь так плотно засел в ее мыслях, что даже на расстоянии она чувствовала его присутствие и давилась от желания вернуться и проверить, что он делает. Не доверяла ни капли. И все никак не могла отделаться от ощущения, что если он захочет, то вырвется, и ни цепи, ни ошейник его не удержат.

Поднос с посудой она скинула на первого попавшегося бедолагу, а сама отправилась к королю. Надо было показаться на глаза, доложить о том, как продвигается настройка машины.

Однако зал, в котором Вейлор обычно творил, в этот раз был заперт. Только Мел не обманывалась – чуткий слух уловил за дверью какую-то возню и едва различимые вздохи.

Король был мужчиной и, как любой мужчина, любил красоту женского тела. Жены у него не было, зато любовниц он менял часто и с превеликим удовольствием и щедро откупался, когда надоедали. Поэтому девицы были не против. Побыть фавориткой короля хоть недолго – не это ли великое счастье?

Обычно Мел просто уходила, но тут замерла, прислонившись ладонями к лакированной поверхности двери. Ей было плевать, чем там занимается король. Ее терзала мысль о том, что кхассер – тоже мужчина…