+++

– Джонсон! – лорд Хавиз рассеяно оглядывался по сторонам.

– Да, сэр? – раздалось рядом.

– Где мои теплые тапочки?

– Я положил их на камин, как Вы распорядились. Желаете переобуться? – Джонсон стоял у двери, не торопясь идти за тапочками.

Адмирал сам прошел к камину и положил ладонь на полку над ним, высокий рост позволял ему сделать это с легкостью. Он задумчиво смотрел на пламя в очаге, выставив одну ногу вперед, все еще не сменив охотничьего костюма, в котором то ли по рассеянности, то ли в надежде, что запланированное еще состоится, пробыл весь день.

– Нет. Скажи Томасу, чтобы снова седлал Макбет.

– Но ведь он повел ее к кузнецу, – напомнил дворецкий.

– Ах да… Все-то вы делайте не тогда, когда вас об этом просят, – еле слышно пробурчал он себе под нос.

Пламя неравномерно освещало профиль уже давно не молодого мужчины, но несмотря на годы и морские ветра, лицо это хранило благородные черты, передававшиеся из поколения в поколение среди мужчин этой семьи: высокий лоб, узкий нос, хорошо очерченную линию губ, и если бы какая-то из прабабок не согрешила, то, как и первые из его рода, высадившиеся на эти берега завоеватели, лорд Хавиз должен был оказаться светловолосым и светлоглазым. Однако глаза его были темны, да и волосы до того, как их подернуло отчетливой сединой. Такими же чертами, возможно, обладал бы и его сын, если бы не умер в раннем детстве, не достигнув даже школьного возраста. Это была единственная и последняя попытка обзавестись прямым наследником. Жена тяжело переживала смерть сына, а лорд Хавиз проводил много времени в море и не был с ней достаточно в то тяжелое время. Возможно, именно это отдалило супругов. Сам не зная почему, он вспомнил сейчас сына, по традиции названого в честь отца Эдвардом. Пламя вылизывало поленья, освещая узор годичных колец, просовывая раздвоенные змеиные язычки в каждую щель. Лорд Эдвард Хавиз печально смотрел в огонь. Сейчас он бы мог уже передать управление землей и аббатством сыну, и не заботиться более ни о чем, кроме коней, породы собак и новых военно-морских справочников… Писать мемуары о своей карьере или происхождении их рода.

– Джонсон… – лорд Хавиз все еще смотрел в огонь.

– Да, сэр? – дворецкий внимательнее теперь прислушался в ответ на немного рассеянный тон хозяина.

– Позвоните в контору аукциона. Пусть забронируют мне место на это воскресенье.

– Да, сэр. Это все, сэр?

– Да… Пока это все.

Джонсон удалился, как всегда сопровождая каждый шаг характерным звуком, а лорд Хавиз остался стоять у огня.

Отделившись от камина, он прошел в другую часть комнаты и опустился за широкий дубовый стол. Маленьким ключиком отворив один из ящиков, он извлек оттуда старинную книгу ин-фолио. Перевернул пару страниц и долго смотрел на сливающиеся и распадающиеся линии с завитками имен. Пальцем он провел по одному из них, а потом вдруг резко закрыл книгу и проследовал к узкому проему окна, за которым уже начинались ранние осенние сумерки.

+++

После разговора с мистером Лаверсом Джон был препоручен заботам его очаровательной помощницы, которая теперь вела себя куда любезнее. Однако Джон лишь попросил у нее списки пришедших на аукцион, но от помощи в выборе гостиницы отказался. Отчего-то при чрезмерной даже внешней привлекательности мисс Флориндейл, ее присутствие Джону было неприятно. Оно отвлекало его от собственных рациональных мыслей, делая ход размышлений каким-то вялым, туманным и сумбурным. Потому, получив от нее запрошенное, Джон поспешил покинуть офис аукциона, передав мистеру Лаверсу, что вскоре снова свяжется с ним.

Сомерхейм, прямой и незатейливый, как солнечные лучи весенним утром, пусть и встретил Джона мелким моросящим дождем, но теперь явно решил улучшить первое представление о себе, практически сразу поместив на пути Джона приветливого мальчугана, предложившего за небольшую монету привести обувь мистера в надлежащий вид.

Расположившись на заботливо выставленной раскладной табуреточке, Джон выставил вперед ноги. Мальчуган в не очень теплой, но для такой профессии довольно приличной одежде принялся лихо орудовать щеткой, попутно отряхивая и низ штанин.

– Скажи-ка… как тебя?

– Финнеган, сэр.

– Скажи-ка, Финнеган, а не знаешь ли ты хорошее, чистое и спокойное место, где можно было бы остановиться за умеренную плату?

Вскинув на него бледное лицо, мальчик одарил Джона взглядом темных смышленых глаз:

– О, я знаю как раз такое место, сэр! Моя тетка, миссис Смит, сдает комнаты прямо над пекарней. Это не какой-нибудь шумный постоялый двор, где днем и ночью горлопанят какие-нибудь пройдохи! – вдохновенно вещал он, не забывая при этом отмахивать щеткой. – Очень приличное место! И всегда свежая выпечка под боком. Вы уж мне поверьте, лучшая в городе! – на мгновение он даже воздел руку, в которой держал щетку, и снова вернулся к работе.

Джон издал задумчивое мычание.

– И плата весьма умеренная. Заверяю Вас, за такие деньги Вы не найдете и вполовину достойнее места во всем Сомерхейме!

Невольно Джон улыбнулся. Заметив это краем глаза и посчитав подтверждением успешности своей рекламной кампании, юный чистильщик обуви сразу же вызвался сопроводить его до места. К счастью, булочная вышеозначенной миссис Смит оказалась в пешей доступности. Осмотрев комнаты и сговорившись о цене, Джон решил не искать более. И Финнеган получил дополнительную монету за рекомендацию, а от своей тетки – свежий крендель.

– Такой смышленый мальчуган! – заметила хозяйка булочной, невысокая розовощекая дама с мягкой улыбкой и негромким вкрадчивым голосом. Ее семья жила на этаже прямо над булочной, а две комнаты еще этажом выше они с мужем сдавали. На данный момент обе пустовали, и Джону представился выбор. Поскольку по размерам и обстановке они были равны, он выбрал ту, из окон которой частично виднелись холмы за городом и тот самый замок, поворот на который Джон проезжал по дороге в Сомерхейм.

– И всё-то он успевает, – продолжала миссис Смит, – точно из него выйдет толк. Я так и сказала Матильде, когда сестра попросила пристроить сына в аббатство.

– В аббатство? – Джон оторвался от разглядывания витрины с выпечкой. – Неужто собрались в монахи отдать?¹

– О нет, – булочница залилась негромким веселым смехом, – ну что Вы! Сомерхеймское аббатство. Вы наверняка проезжали его по дороге. Владения лорда Хавиза. Моя сестра Матильда работает там кухаркой, а племянника пристроили посыльным. Финнеган – сын моей средней сестры Марты. А он видите, ну везде успевает! Ой, простите, я болтаю, а Вы ведь устали с дороги. Может, чаю?

Джон не отказался, к тому же мальчишка явно не обманул – местная выпечка выглядела весьма привлекательной.

– Так значит, Ваша сестра работает у лорда Хавиза? – Джон опустился за один из небольших и чистых столиков, который для него поспешила накрыть хозяйка. Тем временем место у прилавка заняла дочь хозяйки – совсем еще молоденькая девушка в такой же, как и мать, располагающей манере обслуживающая редких в этот час посетителей.

– Да, да, почти всю жизнь там. При покойной леди Хавиз штат слуг еще поболее был, а ныне она даже за экономку, пришлось к своей девичьей фамилии прибавить «миссис», ну Вы понимаете.

Джон не очень разбирался в иерархии слуг в больших домах, да и в целом нечасто имел дело с благородными фамилиями, чему был искренне рад, но что-то слышал про такой обычай² и кивнул.

– Значит, отставной адмирал живет не на широкую ногу?

– Полагаю, что так, – задумчиво покачала головой миссис Смит, – он живет довольно замкнуто. Последние годы у него лишь время от времени гостят две его молодые племянницы, да и то, как я слышала, он не слишком разбрасывается деньгами на них.

Джон понимающе кивнул. Ему хотелось подробнее расспросить об адмирале, раз уж представился такой случай, прежде чем нанести ему визит лично, но миссис Смит необходимо было возвращаться к печи, и она, учтиво извинившись, оставила Джона в компании горячего чайника и яблочного пирога с заварным кремом.

И все-таки это было весьма удачно, решил Джон, наконец оставшись один в комнате и распаковывая чемодан. Он извлек папку с делом и вложил туда полученный от мисс Флориндейл листок. Итак, адмирал Хавиз. Он значился первым же в списке почетных гостей. Потомок древнего рода, важный человек в этих краях. Неудивительно, что именно он приобретает самый дорогой лот аукциона. Но вот незадача – сразу после окончания торгов камень исчезает, прямо во время оформления, не успев попасть в руки своему новому владельцу. Джон снова перелистал все бумаги. Значит, лорд Хавиз требует вернуть оплату, если мистер Лаверс не в состоянии предоставить его покупку… Джон достал блокнотик и сделал несколько пометок рядом с именем адмирала. Но компания мистера Лаверса не может этого сделать, если не получит страховку. А деньги уже переданы по договору бывшим владельцам камня, договор с которыми в свое время Джон проверял собственноручно.

«Проклятая шкатулка, – подумал он, слегка постукивая кончиком карандаша по блокноту, – как же Фанни была права, что решила избавиться от нее».

Поднявшись, он расстегнул пиджак и стал неспешно разоблачаться. Джон был убежден в том, что чистый человек способен к более адекватным рассуждениям. К счастью, дверь в ванную находилась не на этаже, не в отдельной пристройке, а непосредственно в его комнате. Это сразу прибавило его расположения к Сомерхейму в целом и семье миссис Смит в частности. По давно вошедшей в автоматизм привычке, прежде чем удалиться, даже в ванную комнату, он снова спрятал папку с бумагами и блокнот.

+++

Охватившая усталое тело теплая вода расслабила Джона, и ему не хотелось покидать ванну, хотя длина ее была такова, что коленки высоко торчали над уровнем воды. Все это дело с похищением камня в момент продажи было крайне неприятно. Разумеется, с официальной точки зрения это была уже не их забота. Сыскная контора «Мудрый эсквайр» помогла на тот момент мисс Гаррет перевести свое наследство в денежный капитал и часть его выгодно вложить, а другой частью ныне уже миссис Вудсмит успешно распорядилась по своему разумному усмотрению, чему Джон примерно год назад стал свидетелем. В дальнейшей судьбе камней никто из сотрудников сыскной конторы больше не участвовал. Джон не мог себя ни в чем упрекнуть: он организовал всестороннюю экспертизу «пиратского клада» и проверил все договоры купли-продажи. И все же… И все же, если эта история получит широкую огласку, и к этому, судя по местным газетам, имелись все предпосылки, имя конторы может всплыть не в самом приятном соседстве. По всей видимости, именно поэтому мистер Твибинс так поспешно всучил Джону это дело. «Знакомый фигурант, ха…» – припомнил он, теперь понимая, что начальник имел в виду камень.

Подтянув к себе колени, Джон выбрался из ванной и тщательно вытерся. А может быть, как раз стоило оставить все в руках местной полиции, да и ну эти «проклятые каменюги», как называла их прямая наследница? Ведь, действительно, никому они не приносят счастья. Взять, например, покупателя медальона, мистера Филипса. Он, конечно, был не молод… Но вот полгода назад, оказывается, отошел в мир иной, оставив свое приобретение в наследство супруге, которое та поспешила перевести в банкноты. Любопытно… И вот теперь рубиновый кулон был украден прямо с аукциона. И это при том, что на подобных мероприятиях всегда присутствует охрана или полиция…

Явиться к лорду Хавизу без приглашения было бы неприлично и нежелательно для дела. Поэтому Джон решил воспользоваться удачными обстоятельствами своего заселения и передать через Финнегана записку в аббатство. Конечно, человек такого положения как адмирал Хавиз, притом, как понял Джон, замкнутого склада, вполне мог и отказать в просьбе о встрече, но, в конце концов, Джон был здесь в его же интересах, к тому же услуги его для адмирала ничего не стоили. Именно это сотрудник сыскной конторы и постарался максимально привлекательно отразить в своем письме, аккуратно выстроив послание таким образом, что отказ мог бы выглядеть даже немного подозрительно…

Спустившись в пекарню, Джон застал у прилавка молоденькую мисс Смит. В повязанном на светлые волосы платке и с закатанными рукавами девушка расставляла только что принесенную на подносе выпечку. Подняв на Джона взгляд больших серых глаз, она залилась легким румянцем, который, впрочем, можно было списать и на работу около печи. После отдыха в ванной Джон чувствовал себя благодушнее, а с расчесанными усами и в свежей рубашке и вовсе прекрасно. Он приветливо улыбнулся молодой особе и поинтересовался, где он может найти миссис Смит.

– Она сейчас месит тесто на кухне, – смущаясь, ответила ее дочь. – Я могу как-то Вам помочь? Все ли Вас устроило в комнате?

– Да, благодарю, все просто замечательно. На самом деле, мне бы повидать вашего… младшего кузена, я так понимаю. Финнеган, кажется. Он часто здесь бывает?

– А, Фин, – усмехнулась она, – да, практически каждый день забегает. Носился бы он так резво на овсянке тети Матильды, если бы мы его не подкармливали! – доверительно и с теплой улыбкой сообщила она Джону. – А что такое? Почему Вам надо его видеть? – вдруг немного встревожилась.

– Ваша матушка сказала, что он посыльный у лорда Хавиза. А мне бы ему письмо передать, – и Джон демонстративно коснулся кармашка на пиджаке.

– Ах… – девушка задумчиво приложила руку к лицу, – даже не знаю, будет ли он еще сегодня забирать, если только когда вечерние газеты понесет… Он обычно по утрам заглядывает, когда забирает утренние газеты для сэра Эдварда.

– Сэр Эдвард любит быть в курсе последних событий, я погляжу, раз ему нужен личный посыльный для таких вещей, которые мог бы сделать и городской почтальон… – Джон неспешно двигался вдоль прилавка, сам же украдкой наблюдая за девушкой, которая смущалась слишком часто поднимать на него глаза.

– Мне кажется, – заметила она, слегка наклоняя голову, словно голубь, – он просто по доброте душевной взял нашего Фина… У тетки Марты шестеро детей… – она быстро вскинула взгляд и выразительно посмотрела на Джона, – и я думаю… Фин не хочет идти по стопам отца и старших братьев. Право же… почему все должны работать на фабриках? – и потом, смутившись своей смелости, снова опустила глаза и вернулась к раскладыванию выпечки, но Джон видел, что за этим милым скромным видом скрывается вполне оформленное личное мнение.