Как бы глупо это ни было, но он целый день места себе не находил, думая о Поле. Возвращался в спальню, бросал взгляд на импровизированную постель и перед мысленным взором начинали мелькать картинки прошедшей ночи. Стояк не исчезал, но избавляться от него Саша не хотел. Лучше потом, с ней. Хоть и сам он, когда молчал о главном, рисковал. И тоже – всем.

– Ну, вроде дело идёт! – довольно проговорил Степанов, заходя в ванную, где Поля и Саша усиленно делали вид, что разглядывают стены.

– Да. Идёт. Можно к плитке приступать, – отозвался Саша, инстинктивно сжимая инструмент в руке.

Он и не думал, что ему будет настолько неприятно видеть Степанова рядом с Полей. Потому приходилось напоминать себе, что Полина принадлежит другому. Только пока они находились в самом начале того безумия, в которое так быстро погрузились, а что будет дальше… Об этом Саша даже думать не желал.

– Вот и хорошо. Поля сказала, вы завтра по магазинам? – Он посмотрел на Сашу цепким взглядом, от которого тому стало не по себе. Или это фантазия разыгралась, потому что было, что скрывать?

– Когда ей удобно будет, тогда и съездим. Мне всё равно, – он попытался придать голосу безразличия.

– Вот и хорошо. Ладно Поль. Поехали, ещё поужинать с тобой хочу.

Степанов вытащил пиликающий сотовый и кивнул Полине на выход. Сам приложил трубку к уху, отвечая на звонок. Саша видел, как Поля выходит, даже не взглянув на него, и понимал, что ничего не может с этим поделать. Какое-то странное грызущее чувство тревоги и разочарования распирало грудь, мешая сделать полноценный вдох.

Он стоял, не двигаясь, пока не услышал, как машина Степанова уехала со двора. Потом горько усмехнулся и отправился ужинать. Все мысли о том, как они проведут вместе с Полиной сегодняшний вечер, вдруг показались мыслями наивного придурка. Он всего лишь ремонтник, а Поля предпочитала богатых «лёликов», которые имеют на неё все права.

И так, наверное, было правильно.

Весь вечер за ужином с Лёликом Полина не знает, куда девать руки. Хочется взять сотовый любовника, найти в нём Сашин номер телефона и позвонить ему. Потому что то, как они расстались, не идёт из головы. Она отвечает на вопросы невпопад, хотя Лёлик, кажется, не обращает на это внимания, продолжая говорить о чём-то своём. О вещах, в которых она не разбирается вовсе. Ночь они со Степановым тоже проводят вместе. Он уходит только под утро, чтобы вернуться к жене, солгав той, что задержался на работе.

Обычная ситуация, коих было множество с тех пор, как она стала любовницей Лёлика, но сегодня Полина чувствует от всего этого какое-то странное омерзение.

Улыбается Алексею перед его уходом, дежурно заверяет, что будет скучать, и лжёт, что немедля уляжется в постель и будет спать до обеда. А после того, как за ним закрывается дверь, идёт пить кофе, чтобы скоротать то время, по прошествии которого сможет поехать к Саше. Это так непохоже на неё обычную, что Поле становится не по себе. Особенно чужеродно ощущается страх, что после вчерашнего вечера Саша может послать её ко всем чертям.

Как глупо…

Саша нахмурен, сдержанно кивает ей, когда Полина паркуется во дворе. И она снова боится. Выходит из машины, сдвигает на лоб солнцезащитные очки и ждёт. Сегодня он одет в тёмные джинсы и чёрную футболку с коротким рукавом. Невероятно сексуальный и притягательный. И далёкий.

– Привет, едем? – произносит едва слышно, когда подходит к Полине. Ни поцелуя, ни прикосновения. Будто не было между ними того, о чём Поля так явственно помнит.

– Привет. Едем. На моей?

– Окей. Но поведу я.

– Хорошо.

Он распахивает перед ней пассажирскую дверцу, и Полина, поравнявшись с Сашей, проводит пальцами по его руке.

– Садись, – кивает он на сидение, от чего Поля едва сдерживает тихий всхлип.

Машину ведёт аккуратно, целиком сосредоточившись на дороге. Оставляя Полине только возможность изредка бросать на него короткие взгляды и сходить с ума от миллиарда вопросов, среди которых самый главный: «что он успел нарешать за эту ночь?».

– Всё в порядке? – всё же спрашивает она, не справившись с молчанием.

– Да. А у тебя?

– Пока не знаю.

– Можно закурить?

– Кури.

Снова повисает пауза. Поля делает глубокий вдох, чтобы впитать в себя запах дыма, смотрит на то, как Саша подносит сигарету ко рту, как сжимает зубами, жадно затягивается. Как щурится от сизоватой пелены. Неужели теперь у неё есть только это?

– Так что там у тебя? – всё же спрашивает он, а Полина не сразу понимает, о чём речь.

– Почему я не знаю, всё ли у меня в порядке? – уточняет чуть истерично.

– Да.

– Потому что не знаю и всё.

– Понятно.

Чего он хочет добиться? Чтобы она сделала – что? Или наоборот, чего она не должна была делать?

– Мы едем куда-то в определённое место? – всё же задаёт она нейтральный вопрос, не зная, как себя стоит вести с ним сейчас.

– А ты мне в этом доверяешь?

– Да.

– Тогда есть пару адресов, куда скатаемся. Потом решим.

– Хорошо.

Она сцепляет пальцы в замок, потому что хочется протянуть руку и провести по предплечью Саши. Но если сделает это и получит в ответ его недовольство – растеряется так, что не будет знать, что делать дальше.

Он паркует машину возле небольшого магазинчика – вряд ли Полина сама бы выбрала такое место для покупки материалов, но ведь она обещала доверять ему.

Похоже, Саша хочет сегодня только деловых отношений и ничего кроме. В магазинчике, где выбор оказывается на удивление огромным, он придирчиво осматривает представленную плитку, о чём-то переговаривается с продавцом, уточняя то, что понятно лишь ему. Потом спрашивает у Полины о цвете, изготовителе и обо всём том, что они обсуждали совсем недавно. А она снова отвечает невпопад, как вчера вечером Лёлику, только теперь у этой рассеянности совсем другая причина.

– Ну? Понравилось что-то? – уточняет он, когда заканчивает слушать консультанта и отвечать ему короткими фразами.

– Ты сказал, поедем в пару мест. – Полина кривит губы в улыбке, чтобы он не счёл слова за недовольство магазином, в который Саша её привёз. Просто ей хочется побыть с ним чуть дольше.

– Хорошо. Понял. Тогда поехали.

– Полька! А я думала, до субботы не увидимся! – Полина вздрагивает, когда слышит голос одной из своих многочисленных подруг, с которыми собирались встретиться на выходных. Бросает быстрый взгляд на Сашу, будто Наташа поймала их на месте преступления. И тот, кажется, всё понимает. С коротким: «Подожду в машине», – садится за руль.

Полина видит, каким взглядом провожает его Наташа, и за это, кажется, начинает ненавидеть лучшую подругу. Ревность, да такая, что больше похожа на инстинкт собственницы, поднимает в груди свою змеиную голову и пускает по венам жгучий яд.

– Ну, как видишь, ждать не пришлось, – холодно произносит она, превращаясь в ту Полину, которую знает её окружение.

– А это кто? – Наташка совершенно бесцеремонно пялится на Сашу через боковое стекло. – Водитель?

– Нет.

– Ого! На нового трахаля не похож.

Полине лишь огромным усилием воли удаётся взять себя в руки. Знала бы Ната, чем именно она занималась с Сашей совсем недавно, так бы не говорила.

– Он делает ремонт у меня. Сейчас помогает выбирать материал.

– О! – Наташа радостно улыбается, будто только что сорвала джек-пот, подносит руку к боковому стеклу и несильно царапает его наманикюренными ноготками, понуждая Полину поморщиться. – Что-то сразу ремонт захотелось сделать.

И не успевает Поля возмутиться, как Саша опускает стекло, и они с Наташей начинают о чём-то мило беседовать. Полина стоит, сжав ладони в кулаки. От бессилия и удушающей ревности. Показать своё недовольство – значит дать повод подруге посплетничать за её спиной о том, что должно оставаться тайной. Не вмешаться – собственноручно подарить Наташе возможность взять Сашу на работу. Необременённая любовником или постоянным парнем, Ната точно найдёт, чем заняться с тем, кто должен принадлежать только ей.

– Наташ, мы торопимся, – наконец, не выдерживает она, прерывая разговор, больше похожий на флирт. – Давай вы потом всё это обсудите.

– Ой, простите, Александр. Запишете мой номер телефона?

Нет, это ни в какие ворота не лезет, но Полина вынуждена криво улыбаться и ждать, пока Саша забьёт в сотовый контакты Наташи. Наконец, она занимает место рядом с ним, и он срывает машину с места, выезжая на оживлённую трассу.

– Мне кажется, не очень корректно брать работу, пока не закончил предыдущую, – чеканит она ледяным тоном, глядя в окно, чтобы только не смотреть на Сашу.

– Кто сказал, что я собираюсь заниматься ею?

– Кем?!

– Новой работой. Пока не кончу предыдущую.

– Ах, вот как…

– Ты против?

– Против чего?

– Чтобы я работал у Наташи.

– Я?! А почему я должна быть против?

– И правда, почему?

– Пф!

Фыркнув, Полина замолкает, но изнутри её настолько раздирает на части, что это молчание – почти подвиг. Она чувствует себя обманутой, будто они с Сашей были в серьёзных отношениях, а он ей изменил.

Какая несусветная чушь.

– Тебе было стыдно из-за того, что ты со мной? – неожиданно спрашивает Саша, и Поля округляет глаза, не в силах скрыть удивления. Он сейчас это взаправду?

– Ты шутишь так, да? – тихо уточняет, поворачиваясь к нему, будто по тону не ясно, что Саша серьёзен.

– Нисколько. Весьма закономерный вопрос.

– Идиотский.

– Возможно. Но я хочу знать на него ответ.

– Нет.

– Что – нет?

– Мне не было стыдно.

Полина чувствует, как в душе бушует настоящее цунами. С того момента, как они увиделись сегодня утром, это первая попытка поговорить не о «погоде». Только совсем не так она представляла этот их разговор.

– Я ревновала, – признаётся тихо, смотрит на Сашу, жадно ловя каждое его движение и реакцию на своё признание. И видит, как он крепче сжимает руль – но и только.

– Почему?

– Потому что не хочу тебя видеть с другой.

Он просто кивает, и в этом заключается всё, что хочет ей сказать. Она может интерпретировать этот жест как угодно, но, кажется, понимает, что Саша имеет ввиду.

Точнее, кого.

– Поль, я… – Они останавливаются на светофоре, и Саша снимает одну руку с руля, сжимает пальцами переносицу, будто очень устал. – Всё очень непросто.

В его голосе сквозят нотки… отчаяния. А может, ей это только кажется – уже не разобрать. Но в одном она точно согласна с Сашей – всё очень непросто. Отвечать на это не спешит, да ей и нечего. Потому что не знает, что он конкретно имел ввиду, и не дойдут ли они в обсуждении этого «непросто» до каких-то кардинальных решений, от которых ей будет больно.

Наконец, город остаётся позади. Саша сворачивает на песчаную дорогу, ведущую к посёлку. За последние пятнадцать минут между ним и Полиной не произнесено ни слова. Но когда машина проезжает мимо высокого кирпичного забора, за которым остаётся подаренный любовником коттедж, Поля спрашивает тихо:

– Куда мы?

– Пока не хочу возвращаться.

Саша снова сосредоточен на дороге. В зубах – сигарета, запах которой уже кажется Полине вторым воздухом, которым она хочет дышать. Его красивые руки, сплошь в татуировках, с силой сжимают руль – Поля видит, как напрягаются мышцы под разрисованной кожей. Она согласна с ним – ей тоже не хочется возвращаться.

Он сворачивает куда-то в сторону, где дороги почти нет, останавливается и глушит двигатель. Молчит, и Полина молчит тоже.

Она умеет быть незаметной, когда это нужно. Вот только сейчас хочется стать для Саши той, кто займёт в его жизни особое место.

И это тоже – так глупо.

– Во-первых, я не зря спросил тебя о том, было ли тебе стыдно. – Он начинает говорить, предварительно выкинув окурок в окно. – Потому что это вполне закономерный вопрос. Во-вторых, ты ведь обо мне ничего не знаешь.

– Узнаю.

– А если будет что-то, что ты не сможешь принять?

– Для начала мне нужно тебя узнать.

– Ты понимаешь, почему мы сейчас говорим об этом?

– Да. Но предпочту услышать от тебя подтверждение тому, что думаю правильно.

– Озвучь и я скажу, права ли.

Полина закусывает нижнюю губу, потому что произнести те слова, которые уже готовы сорваться с её губ, – означает отрезать себе пути к отступлению. Но готова ли она к этому?

– Потому что… Всё не так просто?

– Уточни, что имеешь ввиду.

– Я ревновала тебя к Наташе, а ты ревновал меня.

– Но так быть не должно.

– Почему?

– Потому что ты – женщина другого.

– А у тебя никого нет?

– Нет. Скажу тебе больше, я и не хотел, чтобы у меня кто-то был.

– Почему? – Кажется, этот вопрос она задаёт в последнее время чаще, чем за всю свою жизнь.

– Потому что всё не просто. – Он горько усмехается, и хоть в его словах больше непонятного, чем того, что способно дать те ответы Поле, в которых она так нуждается, она не хочет слушать дальше. Потому что ощущает какую-то необъяснимую опасность. Словно если они продолжат говорить, случится что-то непоправимое. – Но дело не только в этом, – продолжает Саша. – Кажется, за эти несколько дней мы зашли слишком далеко.

– Ты жалеешь об этом?

– Нет. А ты?

– И я – нет.

– Хорошо. Но в процессе узнавания, как я и говорил, может вылезти то, что ты принять не сможешь.

– Например?

Он сначала смотрит на неё долгим взглядом, потом отводит глаза, и только по тому, как постукивает большим пальцем по рулю, видно, что Саша нервничает.

– Например, я храплю.

– Саша!

– Ну, что? – Он снова усмехается, кажется, ещё горше, чем в прошлый раз, словно пытается шутить, чувствуя нестерпимую боль.

– Сейчас мне не до шуток.

– Мне тоже. Иди ко мне.

Поля рвано выдыхает, с губ срывается всхлип. Будто она ребёнок, которого незаслуженно обидели, и сейчас ему так жаль себя, что не удаётся сдержать рыдание. Просто она ощущает такое облегчение, что ей хочется плакать.

Она оказывается на Саше, садясь сверху, и он одной рукой расстёгивает – даже почти разрывает – её блузку, второй отодвигает сидение назад, чтобы Полине было удобнее. Поцелуй больше похож на попытку отвоевать себе как можно больше места – губами и языком. Без возможности сделать вдох. Полина приподнимается, берётся руками за ремень на его джинсах. Смотрит в его лицо, словно спрашивая разрешения, и слышит короткое, но беспрекословное:

– Только с резинкой.

– Сегодня есть?

– Да.

Поля слишком возбуждена, чтобы думать о причинах, почему ему настолько важна защита. Она быстро расстёгивает ремень на джинсах, ширинку, и всё это, не отрываясь от жадных, глубоких поцелуев. Сжимает рукой член, и Саша, не сдерживаясь, стонет прямо ей в губы.

– Я хочу тебя…

Всё, что она может произнести. Но в этих трёх словах такое безумное желание, что ей кажется, Саша должен ощутить его физически.

– Здесь неудобно, идём.

Он распахивает дверцу, высаживает Полину из машины, а она еле стоит на ногах от вожделения. Она так сильно никого и никогда не хотела. Будто какой-то морок, в сетях которого она запуталась.

Выйдя следом, Саша разворачивает Полю спиной к себе, и она кладёт руки на машину в попытке устоять. Сил больше терпеть нет ни у неё, ни у него.

– Быстрее, пожалуйста, – подгоняет его хриплым шёпотом, пока он достаёт из заднего кармана презерватив.

– Сними всё, кроме блузки, и расставь ноги шире, – выдыхает Саша, надевая «резинку» на член, который готов взорваться от желания. Всё происходит быстро, они – словно два школьника, которые решили впервые трахнуться. Саше даже кажется, что его действия и слова попахивают неумелостью. Но мысли об этом исчезают так же быстро, как и появились.

Полина выполняет всё, что он просит – быстро стаскивает юбку и трусики, но не успевает снять их полностью. Они остаются где-то в районе лодыжек, когда Саша входит в неё сразу на всю длину, заставляя Полю вскрикнуть от неожиданности, смешанной со сладкой болью. Кажется, он для неё слишком большой, но она принимает его целиком, только прикусывает губы, чтобы не кричать громко.

Саша начинает двигаться отрывисто, резко, крепко ухватив Полю за талию, насаживая на себя, понуждая её извиваться от приглушённой наслаждением боли. Потому что он слишком глубоко. Потому что он слишком быстро двигается. Потому что она к такому совсем не привыкла.

Но именно в том, сколько сладко-болезненных ощущений он доставляет ей, и кроется её, чуть извращённое, удовольствие. Неважно, что их может кто-то услышать, неважно, что такого она бы не позволила никому другому. Всё неважно. Есть только это безумие, когда она, как последняя шлюха, расставив ноги, принимает его в себя и кричит от наслаждения, в то время как Саша доводит её до пика.

А после он выходит, сдёргивает презерватив и изливается, помогая себе рукой. Дышит тяжело, втягивая кислород в лёгкие сквозь крепко стиснутые зубы. Ему этого слишком мало, но иначе нельзя.

– Мы сумасшедшие, – тихо смеётся Полина, поворачиваясь к нему и обнимая за шею. Смотрит так, будто хочет задать вопрос, но боится. А Саше слишком хорошо, чтобы думать о чём-то другом, кроме того, насколько Поля права. С ней у него и впрямь едет крыша, и это порой пугает.

– Не то слово. Давай возвращаться. А то если кому-то в голову придёт идея по лесу погулять, он будет очень сильно удивлён.

Они одеваются молча, но Саша ловит себя на том, что не может сдержать улыбки. И Полина улыбается тоже – он видит это, когда они встречаются взглядами. Саша бы даже чувствовал себя полностью счастливым, если бы всё не было так непросто. Но об этом потом.

Всё – потом.

Сейчас нет желания портить всё. Особенно зная, что можно сделать это единственным неосторожным словом.

– Лёлик не будет тебя искать? – спросил Саша, откладывая пластиковую вилку, которой ел остывший удон.

– Не знаю. Я отключила сотовый.

– А вероятность, что он приедет тебя искать сюда – есть? – Он посмотрел на неё внимательно, желая увидеть все эмоции, которые Поля не сможет скрыть. – Не думай, что я чего-то боюсь. Но Степанов вряд ли будет рад, если обнаружит тебя здесь.

– Давай об этом не будем, хорошо? Он сюда точно не приедет, а я что-нибудь совру ему. Но завтра.

– Давай. – Саша согласно кивнул и отставил пластиковый контейнер на пол рядом.

Они с Полиной вернулись пару часов назад, как оказалось, ещё более голодные друг до друга, чем то было во время секса в лесу. Только теперь у Саши была возможность любить Полю долго и не спеша. Что он и сделал, не давая ей ни единой возможности быть сверху. Так он мог контролировать всё, потому что иначе было нельзя.

– Расскажи о себе. Откуда ты, о семье, если можешь, – попросила Полина, обнимая колени руками и не стесняясь своей наготы. Да и нечего там было стесняться – Поля была самим совершенством.

– Нечего особенно рассказывать. Я из Питера, из родителей жива только мама. Папа умер три года назад. Они прожили счастливую жизнь. – Он криво улыбнулся и потёр щёку костяшками пальцев. – Ещё есть сестра, младшая. Ну, вот и всё.

– Здорово. А у меня ни братьев, ни сестёр. Познакомишь меня со своей?

– Не думаю, что это хорошая идея.

На лице Саши появилось уже знакомое жёсткое выражение, но он тут же смягчился, будто понял, что нет повода для резкости.

– Если спрошу «почему?», почувствую себя повторяшкой.

– Ты действительно хочешь об этом?

– А что такого в этом разговоре?