Отстранившись, смотрю в лицо Казанского, а саму гложет страх. Такой чудовищный, что не могу найти ему никакого объяснения, кроме одного – я боюсь, что это начало конца. Что будет дальше, если – или когда – Лины не станет… Я не хочу даже думать об этом.
– Хочешь, у меня останешься сегодня? – спрашиваю осторожно, когда мы наконец выезжаем из двора дома.
Алексей сомневается ровно долю секунды, после чего отрицательно качает головой и произносит то, что уверяет меня – мои страхи не беспочвенны.
– Мне нужно побыть одному, прости.