Оставив Курилова, я вышла и направилась к сыновьям. Мне нужно было отвлечься на заботы о них, собраться с мыслями, а потом сделать то, на что я уже решилась.

Я собиралась встретиться с Лидой один на один и узнать её версию случившихся в прошлом событий.

Она согласилась сразу же. Я услышала в голосе бывшей Курилова заметное облегчение, и мне, в противовес потребности выяснить правду, сразу захотелось сказать ей, что передумала.

– Я сейчас далеко от клиники не уезжаю. Постоянно с Никой. Ты можешь приехать в кафе «Арлекин»? Это на углу Вяземской и Товарищеского?

– Я могу встретиться с вами, – сделав упор на этом слове, ответила Лиде, – где вам будет удобно. Через пару часов, подойдёт?

Я вынуждена была призвать на помощь все свои силы, какие у меня имелись в наличии. И моральные, и физические. Потому что казалось, что меня уже ноги не держат.

– Подойдёт, конечно, – с готовностью отозвалась Лидия и добавила: – Спасибо вам, Милена.

Нажав «отбой», я скривилась. Наверняка она думает, что я еду обговорить с ней тактику дальнейшего сбора средств. Что ж, в любой другой ситуации я бы действительно прониклась и помогла, но не сейчас. Не в тот момент, когда понимала, какую непомерную цену заплачу за то, чем должен заниматься кто угодно, но только не я.

Собиралась на эту встречу я особенно тщательно. Пару раз даже смывала макияж и наносила его заново. Придирчиво рассматривала себя я зеркало, но изъянов не находила. Хотя, за такие мысли мне в принципе стоило себя обругать. Я любила свою внешность – пышные светло-каштановые волосы, выразительные глаза. Губы полные, но не те «вареники», которыми сейчас светила чуть ли не каждая вторая, а совершенно естественные, настоящие.

Не красавица по общепризнанным меркам, но и не уродина. Я себе нравилась. Так почему сейчас, глядя в зеркало, подспудно выискивала в себе какие-то минусы?

Разозлившись, я накрасилась так, как делала это всегда и, надев простое, но элегантное платье, отправилась на встречу с Лидией.

С того момента, как мы виделись в последний раз, она стала ещё более уставшей и бесцветной. Как будто бы, теряя дочь, и сама растворялась в пространстве.

– Добрый вечер, – поднялась она из-за столика, когда я подошла. Улыбнулась заискивающе: – Я так рада, что вы согласились.

Я поздоровалась в ответ, устроилась напротив, принялась изучать меню. Есть и пить не хотелось. Нашу встречу я желала завершить как можно скорее, но приходилось действовать спокойно, не делая лишних движений.

– Мне латте и малиновый чизкейк, пожалуйста, – озвучила заказ официанту.

Самая настоящая калорийная бомба, посыпанная опасностью получить гипергликимию. Но уж как вышло.

– Зелёный чай, – выбрала Лидия, и когда официант удалился, посмотрела на меня с немым вопросом во взгляде.

Я отложила меню и взглянула на сидящую напротив женщину. Честно говоря, мало представляла себе, чтобы Арс заинтересовался ею, встреть сейчас, а не несколько лет назад. Ну, или я плохо разбиралась в мужчинах и в муже в частности.

– Это вы отправили мне то видео, где ваша дочь называет папой моего супруга? – задала я первый вопрос из множества имеющихся.

Едва ли не самый для меня важный.

Лида потупила взор. Она не удивилась, не нахмурилась, не переспросила, о чём идёт речь. В принципе, могла уже и не отвечать, всё оказалось яснее ясного.

– Лишь для того, чтобы вы убедились – я не лгу. Ника считает Арсения отцом.

– Считает? – вскинула я брови. – То есть, это не так? А как же свидетельство о рождении?

Я задавала вопросы, на каждый из которых жаждала получить ответ.

– Это так… По документам. Но если с биологической точки зрения – отец Никуси Валерий. Вы знаете о нём?

– Знаю. И давайте сразу договоримся. Вопросы здесь буду задавать я.

Лидия поджала губы и уставилась прямо перед собой. Я могла поклясться – не будь она в зависимом положении, показала бы мне, по чём в деревне рубероид.

Отогнав от себя чувство морального удовлетворения, совершенно неуместное и неправильное, я, смягчив тон, спросила:

– Вы ведь были девушкой Курилова несколько лет назад?

Лидия подняла на меня взгляд. Воспользовалась паузой, которая возникла из-за того, что принесли наш заказ. Я видела, что она переводит дыхание.

– Да. Мы с Арсением встречались. Уверена, он уже рассказал вам об этом.

«Ага, рассказал. Методом применения раскалённых клещей», – подумалось мне, но вслух я, разумеется, говорить этого не стала.

– Именно.

– И то, что мы с Валерой полюбили друг друга?

Пристальный взор, который я стоически выдержала, дал понять – Лида будет проверять меня. Станет задавать сама вопросы, что бы я там ей ни озвучила.

– Вы полюбили его лучшего друга, ушли к нему. Затем Валерий погиб, а вы пришли к Арсу беременная и шантажом заставили его стать отцом вашей дочери. Так?

Лида стушевалась, а я сжала челюсти. Про кофе и чизкейк забыла напрочь – сейчас мне было не до таких мелочей.

Похоже, Курилов рассказал мне если не всю правду, то значительную ее часть. И ничего нового узнать от Лиды я попросту не могла.

– Я была растеряна и в ужасе. Валеры не стало… у меня был небольшой срок. Я очень корю себя за то, что вообще думала об аборте. Может, сейчас я получила наказание? Может, моя девочка тогда ощутила себя ненужной и потому умирает?

Она сыпала риторическими вопросами, словно из рога изобилия. А мне нечего было ей ответить. Мало того, я даже не собиралась задумываться об озвученных вещах.

– Лида, что было потом? Судя по видео, что вы прислали, Курилов ездил к вам с Никой? Помогал деньгами? Вы не стали объяснять ребёнку, что Арс – не папа Ники?

– Милена, если вы беспокоитесь о бюджете, то не стоит. Курилов пару раз давал денег, когда я только родила Вероничку. Но я потом вышла на работу, стала обеспечивать дочь сама. К тому же, от Валеры осталось кое-что. Ну а после мы вообще уехали, потому что я вышла замуж.

В общем и целом, пока все показания совпадали. Из этого следовало два варианта – либо муж в итоге сказал мне правду, либо они с Лидой сговорились озвучить мне вполне конкретный сценарий.

– И вернулись одна? Без мужа?

– Сергей отказался от нас, когда понял, что на Нику требуются очень большие суммы. У нас было две квартиры. Одну бывший муж согласился продать, вторую – нет. Считал, что это бесполезная растрата недвижимости, потому что Веронику не спасти.

Лида горько улыбнулась и отпила глоток наверняка остывшего чая. Я очень старалась не примерять на себя роль этой женщины. Во-первых, не хотела дразнить судьбу, во-вторых, мне желалось отдалиться, отстраниться, забыть. Я и так слишком далеко зашла в выяснении всех вопросов.

– Дальше, – попросила Лиду, намекая на то, что мне очень хочется услышать, что же произошло, когда она приехала обратно.

– А дальше было принято решение возвращаться в Питер. Я позвонила Курилову, всё ему рассказала. Знала, что у Арсения есть возможность помочь финансово.

– И семья…

– Милена… когда у вас болен ребёнок, вы не задумываетесь о чём бы то ни было…

– И тем не менее… У Курилова есть семья. Настоящая, а не только на бумаге, – с нажимом сказала я.

Лида сделала глубокий вдох и кивнула. Стала теребить салфетку в бескровных пальцах.

– Я узнала, что вы блогер. Родители Курилова явно бы не помогли. Они меня терпеть не могут, а Ника им не родная внучка. Вот я и решила просить у вас помощи. Вы – мать. Вы знаете, что это – вечный страх потерять ребёнка. И вы могли мне помочь со сбором.

Она говорила и говорила, а у меня голова начала кружиться из-за обилия информации и Лиды, что тараторила, пытаясь выторговать у меня – или у судьбы – шанс для Вероники. Но мне нечего было ей предложить. Выпустить в блоге пост, открыть сбор, погрузиться в это всё по самую макушку – означало сделать чужого ребёнка и чужую женщину частью жизни моей семьи. А я готова была насмерть отстаивать неприкосновенность того, что имела.

И всё же я хотела увериться в том, что Курилов имеет к Нике только то отношение, которое мне уже обрисовали.

– Вы уверены, что ваша дочь не от Арсения? – спросила я, уводя беседу в иное русло, не касающееся сборов. – Вы мне не лжёте, Лидия?

– Нет! Нет, вы что, Милена? – откликнулась Лида так скоро, что у меня возникло чувство, что она или была готова к этому вопросу, или уж точно не лгала.

По крайней мере, сейчас.

– Вы что… Никуся Валеркина. – Она горестно поджала губы и уставилась в чашку чая. – Она Валеркина, и у меня, помимо страха потерять дочь, ещё и ужас от того, что с ним я тоже могу расстаться навсегда.

Я понимала, о чём она. Лидия видела продолжение умершего возлюбленного в своём ребёнке. Если Ники не станет, Валерий тоже исчезнет бесследно.

– К тому же, – вновь подняла она на меня взгляд, – вы же не думаете, что я бы не воспользовалась возможностью просить Арсения стать донором костного мозга для Ники, если бы он был ей родным?

Я смотрела на Лиду и задавалась вопросом – могу ли я ей верить? У нас с Куриловым за все девять лет, что мы были вместе, не нашлось бы и отчасти похожего случая. Моя уверенность в Арсение была непоколебимой все эти годы. И, пожалуй, со временем я могла бы попытаться его простить за многолетнюю ложь, если только теперь они с Лидой говорили правду и между ними не было никакого интима.

Хотя, конечно, то, что сделал Курилов, на первый взгляд казалось непростительным. Но мы с ним прожили прекрасные годы вместе, едва ли не треть жизни, которая была хорошей. Даже очень. Поэтому я просто обязана была разобраться досконально, а не рубить с плеча.

Пока думала об этом, Лидия продолжила, что стало для меня ключевым поводом озвучить свои условия.

– К тому же, врачи склоняются, что этот вид онкологии может передаваться наследственным путём по отцовской линии. Если бы Курилов был папой Ники не только по документам, я стала бы первой, кто настаивал на том, чтобы ваших детей обязательно обследовали и впоследствии держали бы ситуацию под контролем.

Настаивала бы она… От слов Лиды по телу моему прошла дрожь, а ужас, застывший в сердце, едва не сковал его коркой льда.

– Лидия, у меня будет ряд условий, если вы хотите получить помощь, – сказала я притворно спокойным тоном и мысленно выругалась, когда на лице сидящей напротив женщины появилось выражение такой надежды, которая бывает, пожалуй, только у приговорённого к казни, которому судья зачитал оправдательный приговор.

– Я слушаю вас, Мила.

Сделав глубокий вдох и взвешивая каждое слово, я проговорила:

– Первое – хочу, чтобы был проведён тест ДНК. Я должна быть уверена в том, что вы с Арсением говорите правду. Если он действительно отец только по бумагам, я готова помочь. Но не через свой блог – его касаться я не позволю. А через фонды, с которыми я иногда сотрудничаю. Если же Курилов папа Ники – он поможет вам финансово. Я посодействую.

Я лгала. Никакого в этом участия, в случае реального отцовства Арсения, принимать не собиралась. Просто потому, что тогда у меня возникла бы проблема, которую озвучила Лида – обследование моих мальчишек.

– Без проблем, Милена, – кивнула Лида. – Но я уверена в том, о чём говорю. Курилов не отец Никуси.

– Тест будет проведён так, чтобы я присутствовала при заборе биоматериала, – продолжила, не обращая внимания на слова Лидии.

– Договорились.

– Второе. Как бы ни случилось дальше, что бы мы ни выяснили благодаря ДНК, я требую, чтобы вы больше не третировали ни меня, ни моих сыновей.

– Но я… – начала Лида, однако я её оборвала:

– Я говорю наперёд. Мало ли вам придёт в голову мысль, что Яр и Вова должны познакомиться с сестрёнкой. Вдруг вы решите, что они тоже должны посмотреть видео, как чужой ребёнок называет их отца папой.

– Милена… Мне очень жаль, что у вас сложилось обо мне такое впечатление, но я не специально, клянусь! Я просто в отчаянии…

– И всё же, я требую…

Мы сидели, буквально вцепившись друг в друга взглядами. Я бы, пожалуй, многое отдала за то, чтобы знать, что именно творится сейчас в голове Лидии. Какие мысли там бродят и какие идеи она уже породила на свет.

– Два варианта, Лида. Или вами и вашей дочерью занимается Курилов. Или – я свяжусь с фондами и попрошу о помощи, – повторила я то, что уже сказала, когда Лидия не выдержала и первой отвела глаза. – Но сначала тест ДНК.

Она кивнула, а я, оставшись удовлетворённой нашим разговором, вынула из сумочки деньги за нетронутые чизкейк и кофе и, положив на столик, поднялась.

– Я свяжусь с вами, когда поговорю с мужем и мы с ним решим, в какое время будет удобно провести процедуру.

– Не затягивайте с этим, умоляю… – донеслось до меня, когда я собралась уходить.

Я посмотрела на Лидию. Она сидела поникшая, бесконечно уставшая и едва ли не прозрачная.

– Поверьте, я тоже как никто заинтересована в том, чтобы выяснить всё как можно раньше. Ждите моего звонка.

Сказав это, удалилась, а у самой в голове был такой хаос, что я знала – потребуется немало времени, прежде чем я вычленю из него хоть что-то здравое.

Мы с папой сидели в обнимку на диване и смотрели телевизор. Это были первые минуты спокойствия, которое я ощущала в душе. Первые с момента, когда Лида впервые рассказала мне про свою больную дочь и тайное отцовство Курилова.

Мой разговор с нею я обдумала со всех сторон и так, и эдак. И, как полагается человеку, который был с размаху погружен чужими руками в тот омут, о котором до этого даже не подозревал, начала сомневаться. Правильно ли делаю, что настаиваю на ДНК? Не стоит ли просто слепо поверить, зная, что могу обмануться? Обратиться в фонды, попросить помочь и после забыть о существовании и Лиды, и Вероники?

Ответы приходили тут же сами собой. Ничего не выйдет. Даже если я найду в себе силы на эту «амнезию», прошлое Курилова никуда не денется. И – я была уверена в этом – рано или поздно появится на горизонте вновь. А какой ещё ящик Пандоры откроется в этом случае, знают только небеса.

Сейчас же у меня имелось иллюзорная надежда на то, что это я управляю ситуацией, а не она мною.

– Робертс в этом моменте очень смешная, – донесся до меня голос папы и я, отстранившись, нахмурилась и перевела невидящий взгляд на экран.

– М? – не поняла, что именно говорит отец.

Он же взял пульт, выключил телевизор и, приподняв моё лицо за подбородок, велел:

– Рассказывай всё.

Я прикусила нижнюю губу. Так не хотелось, чтобы ситуация, в которой я барахталась, словно муха в паутине, коснулась ещё и самых близких людей. А ими для меня были трое человек – отец и мои мальчишки. Но и держать всё в себе дальше я не могла.

– Мне позвонила женщина, её зовут Лида, её ребёнок болен… И в свидетельстве о рождении этого ребёнка указан отцом Арсений. Дальше продолжать?

Я невесело усмехнулась, папа же смотрел на меня так, будто я спятила. Даже почудилось, что он вот-вот протянет руку и потрогает мой лоб на предмет высокой температуры.

– Продолжать, – всё же отмер он, и я, сначала сбивчиво, но потом всё увереннее, стала рассказывать всё, что успело произойти за этот короткий промежуток времени.

Блог был заброшен. Я горестно вздохнула, читая комментарии к последнему видео бог-весть-какой-давности. Кто-то сетовал на то, что о нас давно ничего не слышно. Кто-то – откровенно злился от того, что мы пропали. Нужно будет в ближайшее время взять себя за шкирку и хорошенько встряхнуть. Пока что эта сфера деятельности была для меня единственным источником дохода, при этом весьма неплохим. А как могла повернуться дальше моя жизнь, не знал никто. Так что я была просто обязана вернуться к тому, чем раньше мы с мальчишками обожали заниматься. И начать копить на чёрный день.

Конечно, некоторые сбережения у меня имелись, да и останься я одна с близнецами на руках, продержусь и заработаю ещё, но… Чёрт, нужно бросать эти мысли, вызволенные из плена разума разговором с отцом.

Он, кстати, отреагировал на удивление спокойно и мудро. Сказал, что во всём поддерживает меня, но присовокупил, что действовать я должна, опираясь не на эмоции, а на здравый рассудок, которым всегда славилась.

А ещё мы с ним проговорили порядок дальнейших событий, которые я могла и должна была проконтролировать, и пришли к выводу, что я всё делаю совершенно правильно. Ну и вишенкой на торте стало обещание папы теперь помогать мне ещё больше, а также его дальнейшая прогулка с Яриком и Вовкой, на которую все трое отправились полностью удовлетворённые происходящим.

В общем и целом, теперь у меня было то ощущение, которого мне так не хватало – надёжного тыла. Нужно было уцепиться за это чувство и начать заниматься своими делами, а не погружаться всё сильнее в то болото, которое организовали мне Лидия и Арс.