Настя много думала об этом, старалась отстраниться мысленно от того, что Глаша тоже хотела как можно чаще видеться с Сашей, к которому, видимо, неосознанно тянулась.
– Почему ты больше дочь с собой не берёшь? – поинтересовался Саша, когда они с Настей смотрели кино. Оба усиленно делали вид, что это едва ли не привычное времяпрепровождение для обоих.
– Потому что считаю, что это неправильно.
Да, хочет так, что по телу дрожь идёт…
Настя вышла из комнаты Зубарева в полном раздрае. И ей послышалось – или нет? – как в спину доносится одно-единственное слово, которое ей самой казалось правильным:
– Трусиха…
Настя вскочила с колен Саши и отбежала к двери, будто предполагала, что он начнёт её преследовать и заставит сделать то, чего она не хочет. Или всё же хочет?
– Тебя хочу поцеловать, – прошептал он, и она почувствовала на своих губах его жадный рот. Всё, что она смогла – это ответить на этот поцелуй, потому что понимала – единственное, чего ей желалось, это дать понять Зубареву, насколько она по нему соскучилась.
– Зря? – переспросил Саша, и Настя поняла, что сморозила глупость. Потому что оставалось только догадываться, как он мог интерпретировать её слова.
– Да. Не хочу, чтобы она тебе надоела.
Аглая заснула. Просто пошла и улеглась на кровати Зубарева, и Насте пришлось сделать вид, что всё так и было задумано. После обеда Влас ушёл в сад, а они с Сашей остались одни.