Воцарившуюся в камере тишину нарушил скрежет затвора и скрип железной двери, возвестившие о прибытии посетителя. Женщины лениво встали, и я последовала их примеру. Утренняя надзирательница, видимо, сдала свою смену, поэтому на пороге стояла незнакомая женщина, практически не отличимая от своей коллеги.

– Маленькая, на выход, – злобно прокричала она, и я даже сразу не поняла, что ее слова адресованы мне.

– А куда меня поведут? – закономерный и вполне резонный вопрос почему-то вывел тюремщицу из себя.

– Поговори у меня тут, – злобно прошипела тюремщица. – Куда надо, туда и поведут, – и добавила, грубо рассмеявшись: – На расстрел пойдешь.

У обитателей дома скорби, как я про себя окрестила вынужденное жилище, было своеобразное чувство юмора. Но ничего не поделаешь – придется привыкать. А там, кто знает, – возможно, когда-нибудь и я научусь ценить подобные шутки, аплодируя их авторам. Представляю себе, как лет через десять, вряд ли за преднамеренное убийство меньше дают, я буду гоготать щербатым ртом над плоскими шутками надзирателей. Меня передернуло от этой мысли – очень надеюсь, такого никогда не произойдет.

Понуро плелась я впереди надзирательницы, сложив руки за спиной и четко следуя ее указаниям – направо, налево, к стене, прямо. Длинным извилистым коридором, бесконечно унылым, как и все это заведение в целом, шла я неведомо куда. А ведь знай я, что ждет меня впереди, право слово, инсценировала бы побег, чтобы погибнуть при его попытке.

Как будто мало мне неприятностей! Но что поделать, если мой ангел-хранитель, по всей вероятности, отправился в отпуск и лежит себе где-нибудь на Венере, греет крылышки. Иначе как еще объяснить тот факт, что за последние сутки беды преследуют меня буквально по пятам?

И лучшим тому доказательством является визит человека, свидание с которым и при более благоприятных обстоятельствах не сулило ничего хорошего, а уж теперь видеть его мне хотелось меньше всего.

Увы! Ничего не поделаешь – мой крылатый защитник своими обязанностями явно манкирует, зато вовсю резвятся злые силы, которые, я уверена, и привели Борисова в этот день и в этот час на встречу со мной.

Мужчина встал на звук открывающейся двери, оторвавшись от изучения каких-то бумаг. Этот джентльменский поступок, мог бы и не вставать, настолько не вязался с характером посетителя, что я усмехнулась, вскинув бровь. Мне показалось, или мужчина и впрямь смутился?

Одернув рукава, я машинально взглянула на свои руки и тут только вспомнила о своем новом одеянии. Щеки и уши заполыхали огнем. Задержав рвущийся из груди стон, я нацепила на лицо нагловатую ухмылку и развязно развалилась на стуле – именно так ведут себя заключенные в телевизионных сериалах.

Если подобное поведение и удивило Борисова, виду он не подал. Внимательно меня осмотрев, он вновь уткнулся в бумаги.

Хлопнувшая дверь возвестила уход конвоира, и мы остались с моим врагом наедине. В голове роился миллион вопросов, но задавать их я посчитала ниже своего достоинства, предпочтя ожидать, когда ситуация разъяснится сама собой. В конце концов, я об этом свидании не просила, значит, и не мне начинать беседу.

Но и визитер с этим не торопился – он продолжал внимательно изучать какие-то документы, время от времени нарушая тишину шуршанием бумаг. Однако это даже интересно! Ему больше почитать, что ли, негде?

Наконец Борисов оторвался от своего увлекательного занятия и поднял на меня глаза.

– Меня Коллегия прислала, – непонятно к чему заявил он. – Я дежурный адвокат, бесплатный защитник для вас. Вы же ходатайствовали о его предоставлении?

Я недоуменно уставилась на собеседника. Открыла было рот, чтобы что-то сказать, но так ничего путного не придумав, его и закрыла. Ничего себе финт судьбы! Обдумав неожиданное сообщение, наконец-то смогла выдавить из себя вопрос:

– С каких это пор лучшие адвокаты города, а то и страны, занимаются бесплатными делами?

Мужчина скривился в насмешливой улыбке и пожал плечами.

– Всегда, – ответил он. – В Коллегии нет иерархии, и защитники не делятся на «лучших» и «худших». Есть дежурный адвокат, который обязан представлять интересы тех граждан, которые не могут по тем или иным причинам нанять себе защитника за деньги.

Я недоверчиво смотрела на мужчину, ища в его словах подвох. Но как ни старалась, ничего дельного в голову не приходило. Можно было бы предположить, что Борисов в свойственной ему манере решил надо мной поиздеваться, но тогда пришлось бы признать, что моя скромная персона заслуживает таких серьезных усилий с его стороны. Поверить в это было куда сложнее, чем принять за истину правдивость его утверждений.

Я кивнула в знак того, что уяснила преподнесенную мне информацию, а затем более внимательно присмотрелась к лежащим на столе бумагам. Поняв, что Борисов все это время читал материалы моего дела, спросила его, затаив дыхание:

– Ну, что, доктор, плохи мои дела, да? Больной скорее мертв, чем жив?

Вряд ли кого-то мог обмануть мой делано беззаботный тон, да и голос предательски дрожал от волнения. Борисов внимательно смотрел на меня, не торопясь с вердиктом. Наконец он произнес:

– Конечно, улик против вас более чем достаточно, но и к следствию вопросов не меньше.

Бросив на адвоката взгляд, полный благодарности, я медленно проговорила:

– А вы действительно на моей стороне?

Мужчина удивленно вскинул бровь:

– Конечно, я же ваш защитник.

– Ну, мало ли, – я пожала плечами. – Всякое, знаете ли, бывает. С другой стороны, – я усмехнулась, – выбор-то у меня невелик.

– Это правда, – усмехнулся Борисов. – У вас есть хоть какие-то соображения относительно того, кто мог убить Захарова?

– Знал бы прикуп… – начала я и тут же осеклась. Господи, только день в тюрьме, а уже начинаю разговаривать на местном сленге.

– Нет, – спокойно проговорила я. – Не имею ни малейшего представления о том, что произошло.

– Подумайте, – попросил мужчина, – может быть, все же что-нибудь вспомните.

Я отрицательно помотала головой.

– Но зато знаете что?! – неожиданно вспомнив утренний разговор, оживилась я. – Мы тут с девочками в камере подумали, – поймав удивленный взгляд Борисова, только рукой махнула, – и кое до чего все же додумались.

– Неужели? – адвокат усмехнулся и откинулся на стуле. – Девочки в тюрьме – они такие, они много до чего могут додуматься.

Я обиженно засопела, решив не реагировать на выпад.

– Ну, так вот… – продолжила свою мысль. – В общем, знаете, офис Захарова располагается в старинном дореволюционном здании. А что, если там есть какие-то потайные ходы или скрытые комнаты имеются?

– Как в рыцарских замках, что ли? – усмехнулся Борисов. Еще один юморист-самоучка.

– Понимаю, – я виновато улыбнулась. – Это звучит дико, но ведь проверить-то стоит? – словно утопающий, хваталась я за любую соломинку. – В конце концов, не мог же убийца испариться без следа. Где-то же он прятался все это время и как-то же вышел в итоге незамеченным.

– Да, я тоже об этом думал. Не переживайте, я рассмотрю все варианты, вплоть до проверки воздуховодов.

В тот момент все былые обиды были забыты. По крайней мере, на минуту уж точно! Волна благодарности сбила меня с ног, отбросив едва ли не в объятия Борисова – я еле сдержалась, чтобы не кинуться ему на шею. А все потому, что он не выказал ни малейшего сомнения в моей невиновности, он мне верил, хотя и совершенно не знал. Но может, я его просто не так поняла?

– Так, значит, вы мне верите? – решила уточнить я на всякий случай.

– Конечно! А не стоит? – недоуменно воскликнул адвокат.

– Нет… Да… То есть… Я не знаю… Просто… Ведь все улики против меня, сами же сказали.

Борисов как-то странно посмотрел на меня, а затем неожиданно скользнул взглядом вниз и брезгливо поморщившись, спросил:

– А что у вас за наряд?

Все! Этого оказалось достаточно, чтобы чары развеялись, прекрасный принц вновь превратился в злейшего врага. О, как же хорошо знаком мне этот его взгляд. Сколько лет я пыталась его забыть, и вот снова. Но на этот раз Борисову не удастся насладиться моим унижением. Довольно! Гордо вскинув голову, я сложила руки на груди и ответила:

– А что? Не нравится? – я обнажила зубы в улыбке. – Конечно, не Коко Шанель, так здесь и не дом моды. Я уж не говорю о том, что у меня отродясь вкус не водился, откуда ему взяться-то у меня, у деревенщины.

В этот момент я поймала себя на мысли, что неосознанно переняла манеру разговора Майи, и ужаснулась – ниже падать некуда.

– Простите, – я устало провела руками по волосам. – Просто день выдался тяжелый, – исподлобья бросив взгляд на Борисова, крайне удивилась, заметив его смущение.

– Да нет, – ответил он, – это мне следует извиниться за свою бестактность. Просто вырвалось.

Ага, плавали, знаем эту твою несдержанность.

– В общем, – мужчина захлопнул папку и поднялся, – я прямо сейчас займусь вашим делом, а вы уж потерпите немного. Уверен, мне удастся добиться вашего освобождения в самое ближайшее время.

Столь обнадеживающее заявление заставило мое сердце биться так часто, что казалось, оно вот-вот выпрыгнет из груди. Неужели это возможно? А я-то уже собралась здесь провести если не остаток жизни, то значительную ее часть.

– Правда? Вы думаете, у вас получится? – если бы надежда могла открывать двери, я бы прямо сейчас оказалась на свободе.

– А почему нет? Вы невиновны, а я, как вы сами сказали, лучший в городе адвокат. А то и во всей стране, – Борисов весело мне подмигнул. – По-моему, поводов для оптимизма более чем достаточно!