Цитаты из книги «Каюсь. Том 2»

Много нам счастья было от этой любви?

А что же ты тогда профукал- то эту самую связь? Как это тебе не доложили?

Ну, почему же? Согласен, и гораздо больше, чем отчасти. Только какой уже смысл? – признается он с невеселой усмешкой и забрав у меня бокал, делает глоток, касаясь губами того же места, что касались мои губы.

Это Шираз, у тебя аллергия будет, – поясняет, а мне еще больнее от того, что он все помнит.

Странный вечер, странные чувства, странные мы – вроде бы давно чужие друг другу и в тоже время бесконечно родные, словно и не было этих пяти лет отчуждения. Смотрю на Гладышева, вдыхаю аромат его парфюма, и чувствую такую привычную боль, понимая, что он больше никогда моим не будет

что в тридцать восемь, что в сорок пять все тот же охренительный мужик. Ну, может, немного морщинок появилось, но они лишь добавили солидности.

У меня вырвался невольный смешок, сглотнув подступившие вдруг слезы, я отвела взгляд и с горькой усмешкой заверила: Гладышев побледнел и приподнялся, но я не стала дожидаться ответа, развернулась и пошла прочь. Меня колотило, как в лихорадке, в голове был какой-то сумбур, а внутри ныло от тоски и пустоты. Все пять лет я отчаянно боролась с ней, но чем больше старалась, тем отчетливей понимала, что без Гладышева, что бы я не делала – все пустое, ненужное. И это злило, вызывало отчаянье. Наверное, поэтому я и сорвалась: страшно провести еще пять лет, ощущая себя мертвой. Плюс алкоголь. Точно. В нем всё дело, всегда он, проклятый, меня толкает в пропасть. На трезвую голову винить кого-то в собственных проблемах даже в мысли не приходит, а как выпью – так начинаю выдавать короткими очередями да по тем, кого люблю.

Я хотела бури, хотела уже услышать все то, что этот мужчина годами таил за маской безразличия и холодной вежливости. Я хотела его эмоций, как пересушенная земля воды. Но он в очередной раз не дал мне ни единой капли, холодно процедив, – успокойся.

Думаешь, твоя дочь особенная? Ты вроде немаленький, Антропов, должен понимать, что особенная она только для тебя, а вот для таких видавших виды, сорокалетних волков она будет всего лишь восемнадцатилетней студенткой, которую надо просто трахать. И не дай бог ей с таким связать свои первые чувства, потому что потом от особенной девочки ничего особенного не останется. Этот взрослый, обиженный судьбой мальчик все извратит, сломает, уничтожит и лишь потому, что она чего-то не понимает. И нет бы рассказать, научить и показать этот мир с его лучшей стороны, раз такой умный и знающий. Но что вы?! На это почему-то ни силенок душевных, ни мозгов у него не хватает, а вот в грязи искупать – это пожалуйста. Это он может, в этом он мастер! Знает, как наивную девчонку превратить в такую же озлобленную и обиженную на жизнь тварину, как он с…

Внутри все в узел скрутило от застарелой боли и унижения, ибо я когда-то тоже была глупенькой восемнадцатилетней студенткой, которую просто трахали и то, над чем сейчас потешается это сборище хозяев жизни, искалечило мне всю жизнь, поэтому промолчать при всем желании не смогла бы.