Глава 2
Магическое наследство

Быстрое возвращение Гвинет стало неожиданностью для домашних, и впервые за долгое время девочка увидела слёзы в глазах бросившегося обнимать её отца. Даже Люсинда крепко обняла Гвинет – а ведь та думала, что мачеха только обрадуется её переезду. И радостная улыбка на лице Кэтрин… сменившаяся удивлением, когда за сводной сестрой появились сначала чемодан, а затем тётя Гвендолен.

Отец и Люсинда не слишком – то обрадовались новой родственнице в лице тётушки. Гвинет явно видела, что они с трудом скрывают недовольство: отец – из-за нелюбви к родственнице, а Люсинда – потому что ей придётся заботиться ещё об одном человеке, притом явно со скверным характером. Но Кэтрин, повздыхав, прочитала им лекцию о добре, всепрощении и помощи ближнему, на что получила одобрительное рукопожатие Гвинет. Кажется, теперь, объединённые общей целью заботы о тётке, девочки должны были поладить.

Родители повздыхали и смирились. Переспорить Кэт мало кому удавалось.

Гвинет поднялась в свою комнату. Как же здесь было уютно!

Воровато оглянувшись, девочка достала из чемодана фарфоровую куклу – ту, о которой Эдмон сказал, что она была любимицей маленькой Гермионы. Разрешение взять куклу было получено, но вряд ли бы тётя Гвендолен его одобрила.

Поставив куклу на комод, Гвинет спустилась к ужину, затем умылась и легла спать. И пусть впереди ещё целое лето, с каждым днём приближается девятый класс.

Интересно, насколько ей удастся ужиться с тёткой, учитывая непримиримый, гордый и властный характер той. Конечно, сейчас тётя Гвендолен сломлена своим поражением и изгнанием, но это ненадолго. Ещё придётся наплакаться и не раз пожалеть о своём решении, но обречь сестру мамы на жестокую медленную гибель, даже не столько тела, сколько души? Да Гвинет себя после такого за человека считать перестанет! Она и так уже разрушила жизнь дяди Свентона…

Секундочку! – остановила забежавшие куда – то не туда мысли Гвинет. Вот не стоит брать на себя вину за чужие поступки! Дядя сам сделал всё, чтобы эту свою жизнь разрушить, Гвинет стала только решающей деталью в руках судьбы. Никто ведь не заставлял его заколдовывать людей, это было его и только его решение. И он шёл по чужим жизням, не жалея их. Тётя, конечно, ничем не лучше… так распорядиться судьбой сестры! Но тётю ещё можно спасти – Эдмон упоминал, что под воздействием договора в людях проявляются худшие их черты, а теперь, когда договор разорван, тётю Гвендолен можно вернуть в норму, ну, насколько это доступно для её изломанного сознания.

Шли дни. Каждую субботу Гвинет отправлялась в Дом, где под руководством Эдмона и госпожи Дары – нанятой юным дядюшкой учительницы, дальней родни одного из магических семейств, хорошо разбирающейся в теории магии – старательно изучала эту теорию, её законы и правила.

К облегчению девочки, тётя Гвендолен почти не выходила из отведённой ей комнаты, стараясь проводить там практически всё время. А за общими семейными трапезами тётя предпочитала молчать и не поднимать взгляда от тарелки. Как ни странно, со временем женщина нашла общий язык с Кэтрин: они стали часами разговаривать о чём – то. После таких бесед Кэт выглядела выжатым лимоном, но довольной. А тётя постепенно стала походить на человека, а не на сломанную куклу. И стала то и дело ходить в церковь.

День рождения прошёл спокойно и привычно. Так как Гвинет уже была связана с Источником, обряда слияния ей проходить не пришлось, и потому она осталась дома, отпраздновав с родными и посидев в кафе с подружками.

Оставшиеся дни августа пролетели незаметно. Пришла осень, с нею – учёба. Тётя Гвендолен даже снизошла до подарка на первый учебный день: красивого блокнота с ручкой, меняющей цвет чернил по желанию владельца.

День оказался точно таким же, как и во все предыдущие годы. Линейка, поздравления, уроки. Да и дальнейшие дни были похожи один на другой. Кроме Эдмона, с членами семьи Вальденс Гвинет не пересекалась, а на все вопросы получала один обтекаемый ответ, что идут разбирательства. Что можно разбирать уже почти два месяца, девочка не очень понимала, но большим не интересовалась из-за сильно возросшей учебной нагрузки.

Заканчивался октябрь. Уже устоявшаяся жизнь не предвещала никаких неожиданностей. Источник себя не проявлял. Среди множества толстых книг именно заклинаниям оказалось посвящено не больше пяти-шести, остальное составляли всякие правила, законы, инструкции. Да и те немногие заклинания, которые она всё же выучила, редко давались девушке.

Гвинет немного заскучала: магия оказалась нудным делом, вроде всё той же алгебры, – и её приходилось учить, учить и снова учить. Девушка начинала подумывать, не отказаться ли от магической учёбы. Всё равно в реальной жизни от неё не было совершенно никакого проку. Мир магии и мир реальности пересекались только в двенадцати Домах, где располагались магические источники, и за пределами стен этих домов новые знания девочки были не просто бесполезны, а откровенно вредны. Ведь то и дело Гвинет пыталась применить что-нибудь «эдакое», а в результате получала в лучшем случае – потерянное время.

Словом, возникшему на столе письму она не удивилась, но и не обрадовалась. У неё были совсем другие планы на это воскресенье, редкий свободный день среди вечно занятых будней и праздников. Но письмо сияло зелёным и начинало угрожающе потрескивать. Гвинет знала: если его вовремя не открыть оно устроит такую световую и шумовую бурю, что сигнализация покажется детской игрушкой… правда, игрушки бывают весьма шумные…

Пришлось взять конверт, вскрыть его и прочесть содержимое. После чего Гвинет задумалась. Проще всего было поверить, что это шутка, но маги отличались практически полным отсутствием чувства юмора. Пришлось пойти и постучать к тёте Гвендолен.

– Здравствуйте, – сказала девочка, когда тётка открыла и, недовольно поджав губы, пригласила Гвинет пройти в комнату. – Тётя, это шутка?

Тётя Гвендолен взяла протянутое ей письмо. Прочитала его. На лице женщины на миг отразилось удивление, но она тут же взяла себя в руки.

– Это не шутка. Как ты можешь судить по имени, Глория Антерс действительно наша дальняя родня. Но она давно вошла в семью Антерсов и была вычеркнута из семейного древа. Почему она решила вспомнить о Вальденсах? – недоумённый жест. – Видимо, что-то случилось. И да, отказаться от права наследства ты не можешь. Если твоё имя внесено в списки претендентов на наследство, ты можешь только проиграть.

– Проиграть, – повторила Гвинет. – Звучит несложно, мне ведь не нужно это странное наследство. И откуда эта дама вообще обо мне узнала? Опять магия?

Тётя Гвендолен сочла выше своего достоинства отвечать на вопросы про очевидные вещи.

– Будь осторожна, – только и сказала она. – Обычно испытания на наследство… непростые. И не вздумай проиграть в первый же день!

– Почему? – Гвинет собиралась именно так и поступить.

– Ты – самая вероятная наследница силы моей матери, Грейс. Если ты сейчас покажешь свою слабость, подведёшь Семью.

– Бабуля Грейс проживёт ещё лет сто, – проворчала Гвинет.

– Но если ты, самая возможная наследница, окажешься слабой – покажешь всем, что слаба Семья, – снизошла до пояснения тётя Гвендолен. – Ты не можешь этого допустить.

– Могу, – проворчала Гвинет. – Но ладно, не стану. Постараюсь продержаться подольше и выбыть предпоследней. Интересно, кроме меня претендентов ещё много?

– Не знаю, – ответила тётя Гвендолен и выставила Гвинет за дверь. Пожав плечами, девочка отправилась к себе: нужно собрать вещи. Ведь, как следовало из письма, следующую неделю ей предстоит провести в доме госпожи Глории Антерс вместе с ещё несколькими претендентами на её наследство. Словно Гвинет мало будущего наследства бабули, пусть живёт она долго-долго!

Отец не слишком обрадовался известию, что Гвинет пропустит неделю обучения ради поездки к родственникам настолько дальним, что их давно следовало считать посторонними людьми. То, что это была родня со стороны Гермионы и, значит, родня странная, не добавляло ему радости и спокойствия. Он боялся, что Гвинет не сможет вернуться или, что его пугало гораздо больше, вернётся чужим для него человеком. Тёте Гвендолен пришлось потратить несколько часов на то, чтобы убедить Майкла Линнета: отказ от поездки грозит его дочери слишком серьёзными негативными последствиями даже в обыденном мире, что уж говорить о его магической составляющей.

И вот Гвинет с переживающим семейством стоит у порога, сжимая в ладонях ручки сумки, и ждёт машину, которая должна отвезти её в неизвестность. Ведь по дороге автомобилю предстоит пересечь несколько пространственно-временных разрывов – порталов – и, в отличие от отца, Гвинет это прекрасно известно.

– Ничего, – подбодрила сама себя вслух девочка, – через пару дней меня вернут обратно, и ничего со мной не случится. Ну что может произойти, если я просто откажусь проходить эти испытания? Точнее, если стану проходить их не в полную силу.

У дома остановилась машина – ярко-жёлтое такси с номером, о котором Гвинет была предупреждена. Быстро чмокнув отца в щёку, девочка помахала Люсинде и Кэтрин, и, не дожидаясь, пока ей откроют багажник, залезла на заднее сиденье, прижимая к себе сумку, словно единственную связь с родным домом.

Автомобиль тронулся. Гвинет попыталась завязать с таксистом разговор, но мужчина молчал и не отводил взгляда от дороги. Гвинет не добилась от него ни словечка, и скоро бросила бесплодные попытки разговорить молчуна. В машине даже радио не играло! Пришлось включить музыку в телефоне, с тоской думая о том, что первый же портал отключит технику до момента возвращения Гвинет в нормальную реальность.

Перемещение порталом в иную реальность произошло довольно быстро, примерно через час. Девочка попыталась смотреть в окно, но за стеклом виднелась лишь густая серая хмарь. Лишь изредка она сменялась чем-то вроде пейзажей со странными домами, часто похожими на замки, и мелькали они очень быстро, снова уступая место серому ничто.

Но вот машина выехала на просёлочную дорогу. С одной стороны раскинулось поле кукурузы – это в конце октября-то! – с другой простиралась бескрайняя гладь лаванды.

Впереди показалось продолговатое бледно-жёлтое здание. Два этажа, мансарда под острой крышей, высокая труба и крупный флюгер в виде дракона. Деревья, в беспорядке разбросанные по пространству перед домом и по сторонам, и никакого забора. Даже живой изгороди не было. Зато по обеим сторонам от крыльца расположились ухоженные клумбы.

Подъезжая, Гвинет увидела слева ещё один почти такой же дом, только с угловой башенкой и зелёного цвета. Но её внимание тут же вернулось к крыльцу жёлтого дома: около него стояло трое людей.

Вот таксист остановил автомобиль, не съезжая с дороги на ведущую к крыльцу тропку, выложенную красной плиткой. Гвинет вылезла из машины, которая тут же уехала, и с неудовольствием отметила, что двоих присутствующих отлично знает. Это Габриэла и Джейсон, дети дяди Свентона. Вряд ли они простили ей разоблачение их отца, и неважно, что он сам был виноват, а Гвинет оказалась его жертвой, которой просто немного повезло.

Зато незнакомый ей парень был очень красив, это стало первым, что Гвинет отметила в его внешности. Светлые длинные волосы, увязанные в хвост, чёткие черты лица, прекрасная даже в глупом старомодном фраке фигура.

– Здравствуйте, – вежливо сказала Гвинет, не зная, как ей себя вести и потому лишь сильнее прижимая к себе сумку, словно ту у неё собирались немедленно отобрать. – Габриэла, Джейсон… Вы тоже здесь?

– Да, – кивнул Джейсон. – Привет, Гвинет. И я не виню тебя за папу. Но и любви у меня к тебе особой тоже нет, уж прости. Остановимся на чём-то нейтральном, ладно, кузина?