Глава 3. Дана. Уроки молчания

На второй день девушка решилась попробовать изучить дом и окрестности. Реган с утра отправился в море на небольшой лодке. Она следила за ним с порога, пока треугольный парус не исчез за изломанной черной скалой. Вообще удивительно, что Дана нашла практически единственное место у берега, где можно было беспрепятственно выбраться на казавшуюся безобидной песчаную полосу. Совсем рядом под выглядевшей сейчас безмятежной гладью моря таились острые скалы и быстрое течение с водоворотами.

Вчера они прошлись по этому берегу, и он рассматривал ее следы, уже практически неразличимые на песке у дома, а затем, когда они вышли к кромке воды, показал, что было укрыто в серых, мутных волнах всего в двух десятках шагов дальше.

Увиденное заставило поежиться совсем не от холода. И не от промозглого сырого ветра. Упади она в море там, где эти острые грани скрывались в полуметре от поверхности, вряд ли она смогла бы выбраться на поверхность.

Потом прилив скрыл и скалы, и песчаный пляж, оставив плавную, девственную чистоту там, где они бродили среди камней, где она делала вид, что ищет следы своего прибытия, а Реган старательно делал вид, что не замечает взгляды, которые она украдкой бросала в его сторону.

Это было немного стыдно и грустно. Еще вчера она бежала из дома, уличив своего… Вот тут уже невозможно было подобрать правильное слово. Любовника? Но любви уже не было, не было, как бы ни пыталась она скрыть это сама от себя. Не друга точно. Дружбы, основанной на общих интересах, у них не было изначально. Что же было? Ничего. Пустота. Сила привычки, которая тоже растворилась, исчезла со временем. Возможно, приди он к ней с объяснениями, с признанием, может быть она сумела бы принять это спокойно. И даже с тайным удовлетворением. Но такой обман невозможно было просто принять. И боль воспоминаний просто рвала сердце, боль оставалась даже сейчас.

Дана обошла дом и начала подниматься по деревянным доскам-ступенькам, почти утонувшим в большой песчаной дюне. Сверху дюна поросла соснами, причудливо изогнутыми и замершими, словно посреди странного танца, дальше деревья расходились вправо и влево. Пожелтевшие иголки покрывали песок густым слоем. Рыжие муравьи деловито спешили куда-то, выбирая себе дорогу среди желтых россыпей. Для них этот день был таким же, как и череда других, обычных, спокойных дней. Работа-дом-работа.

Она подняла голову, солнца по-прежнему не было видно, одни низко нависшие серые тучи, неподвластные ветру и словно давящие на плечи всей огромной массой воды, таящейся в их глубине.

Но, может, солнце все-таки выглянет? Видела же она солнце! То, что необыкновенная картина вечернего купола небо-моря не привиделась, она знала совершенно точно. В первый же вечер, когда боль прошла, и она нарядилась в эти огромные штаны и рубаху, Реган показал ей остатки одежды, в которой он нашел ее на пороге дома. Полусгоревшие, расползающиеся лоскуты с обуглившими, почерневшими краями.

Мужчина молча следил за ее реакцией, а она машинально комкала почерневшие края несчастной сорочки и даже не замечала его взгляда.

Перед глазами у нее стояли черные, огромные зрачки и почти невидимое, прозрачное пламя, охватившее ее в момент падения. Странно, что в тот момент она не почувствовала боли, хотя жар, жар она, кажется, помнит. Невозможно, чтобы это была просто игра воображения.

И в то же время на теле не было никаких ожогов, совершенно. Только множество синяков, царапин и порезов. Странный хозяин дома смазал их мазью, которую достал из глиняной баночки. Снадобье распространяло приятный, необычный аромат, и этот запах словно успокаивал, расслаблял. Это было вовремя, это было хорошо после того, что она испытала минутами ранее.

Дана добралась наконец на верхушку дюны и огляделась. Остров. Она находилась на совсем небольшом острове. Почти круглой формы, весь поросший соснами, с набегающими в нескольких местах на прибрежные скалы волнами, с водоворотами, хорошо видимыми теперь с этой высоты. И совсем без строений. Только один этот дом внизу. Дом, в котором сейчас ее ждет плита, на которой она решила приготовить сегодня что-нибудь съедобное. Выбор продуктов, правда, был невелик: рыба, рыба и рыба. Очищенная вчера и ожидающая в ящике со льдом. Кстати, интересно, откуда у него здесь лед? Ну и немного совсем обыкновенных овощей с маленького огородика. Вчера они нарезали их вместе, так что она уже знает что к чему.

От мыслей отвлекло стрекотание флюгера, очнувшегося в резком порыве свежести и теперь радостно демонстрирующего свои способности на легком ветру. Она оторвалась от мыслей и вновь посмотрела в море. А вот там, кажется, другой берег. Во всяком случае, очень похоже, словно какая-то расплывчатая полоса в туманной дымке. Нет, там определенно что-то должно быть.

Лодка островитянина совершенно бесшумно вынырнула из-за скалы. Неужели она провела здесь столько времени? Не может быть. Вчера Реган отсутствовал не менее трех часов. А сейчас, может быть, что-то случилось? Во всяком случае, ей лучше вернуться в дом. Девушка встала на ступеньку, когда ее привлек отдаленный, еле слышный звук, похожий на равномерный стук. Тук-тук-тук-тук. Равномерный и непрерывный. Там, очень далеко, в стороне, где, кажется, была суша, в небо поднималась тонкая, почти неразличимая струйка дыма.

Определенно что-то двигалось к острову со стороны материка. И это что-то заставило мужчину поспешить вернуться.

Дана торопливо спустилась вниз и вошла в дом. Оставалось только дождаться и попытаться узнать причину непонятной спешки. Она зашла на кухню и оглядела разложенные продукты. Пожалуй, теперь не до жарки рыбы. Или наоборот, надо просто поторопиться? Во всяком случае, заранее разведенный огонь уже успел нагреть плиту.

Дверь предостерегающе скрипнула, и она поспешила стряхнуть с рук муку. В любом случае, все почти готово, даже если сейчас появятся гости, они не останутся голодными.

За спиной раздался грохот, и девушка испуганно обернулась. Реган у камина сбросил на пол целую груду подсушенного заранее топляка. Значит, действительно будут гости. Вчера он только немного протопил ближе к вечеру, когда на дворе уже темнело. Но сегодня день будет очень длинным.

Мужчина распалил огонь, затем молча подошел и окинул взглядом ее приготовления. Потом одобрительно кивнул и вновь направился к выходу. Глухой удар заставил замереть на губах легкую грустную улыбку.

Они не разговаривали. То есть сначала он пытался разговорить ее и все-таки подобрать язык, который знали бы они оба, но она не понимала ни одного слова, хотя он перепробовал не менее десяти разных. Так ей, во всяком случае, казалось. Она знала английский и французский, сталкивалась в работе с немецким и чешским, но ни один из них не имел ничего общего с произносимыми мужчиной словами. Со своим знанием разнообразных наречий Ренар, судя по всему, был образованным человеком, можно даже сказать, полиглотом здесь, в этом месте. Она не решилась произнести слова “в этом мире” даже мысленно, про себя.

Под звуки масла, шкворчащего на сковороде, она еще раз вернулась к раздумьям об этом “месте” и к тому, что произошло последние дни. После своеобразного “хилерского” лечения нога зажила в тот же день. Уже вечером она смогла встать и присоединиться к Регану за ужином, но ее волновало другое: эмоции, которые рождались в “процессе”, касались не только колена. А она даже не могла спросить, так ли это должно было быть. А может быть даже и не попыталась бы спросить. Одна мысль об испытанных чувствах и возможности их повторения заставляла краснеть и нервно оглядываться.

Но Реган больше не пытался повторять свои процедуры. Утром он просто осмотрел колено и повторно смазал пару царапин. Прикосновение сильных мужских пальцев было приятно, но не более.

Сейчас в глубине души она даже думала об этом с легкой ноткой сожаления. Почему-то мысль, что прежние отношения уже безвозвратно исчезли в прошлом, оставляли ее равнодушной. Более того, Дана даже подумала, что все это к лучшему, их связь тянулась в бесконечность равномерно, прямолинейно, без резких поворотов и скачков, и вот такой поворот наступил, причем поворот необыкновенный и резкий. Необыкновенно резкий. И перед ней теперь предстало настоящее приключение, хотя она сама не могла понять, почему же так спокойно рассуждает о странных событиях, которые просто не могли произойти.

Еще два дня тому назад она спокойно вошла в свою квартиру, а потом чуть не сгорела, не разбилась и едва не утонула. И еще какой-то необыкновенный мужчина лечил ее необыкновенным способом, и это лечение, это воздействие заставило пережить такие эмоции, которые дома она не переживала уже давно. Словно мир вновь окрасился в цвета радуги, вынырнув из серой обыденной пелены. Любопытно, а какие эмоции испытывал при этом сам Реган? Было ли ему также… приятно?

Дверь вновь хлопнула, и мужчина, не глядя, прошел в свою комнату. Там она еще не была и не представляла, что же такое там она могла бы найти. Во всяком случае, Реган спал там. Или не спал. Когда она пыталась заснуть, вчера под дверью была заметна щелочка света и время от времени еле слышные шаги.

Как ни уговаривала себя, но сон не шел очень долго. Лежала, думала и смотрела на эту полоску света. Что он там делал все это время? В доме не было ни телевизора, ни других электроприборов. Не было никаких проводов, не было светильников. Кстати, не было даже керосиновых ламп. Где такое сейчас возможно? Хотя, может быть, у него в комнате как раз такая лампа. Свет время от времени колебался и мигал.

Лежа в громадной мужской рубашке, в холоде, под тонким одеялом, время от времени переводя взгляд на угасающие красные огоньки в камине, она чувствовала, что волнение покидает ее. Мерцающие язычки пламени гипнотизировали, выгоняли мысли из головы, и, наверно, она давно уже должна была заснуть… Должна была, если бы не возвращалась раз за разом к ощущениям от прикосновения его пальцев. Даже не к самому прикосновению, а к тому, что за ним последовало.

Свет под дверью все мигал и не желал гаснуть. И она не желала признаваться самой себе, что ждет, когда эта дверь откроется, и станет теплее, значительно теплее.

– Дана!

Реган стоял у распахнутой двери, а у нее явно пригорала последняя порция рыбы. Мужчина поспешил к ней и помог снять сковородку с огня, потом взял за руку и увлек за собой. Она не возражала. Рука у мужчины была сильная, но сжимал он ее ладонь очень осторожно. Ей понравилось слово, которое промелькнуло, едва она сделала пару шагов. Он сжимал ее бережно.

Два-три шага, и она оказалась в его святая-святых. В “той” комнате. Реган подвел ее к камину, приложил палец к губам и усадил на табуретку прямо у мерцающих красных огоньков. Секунда, и дверь закрылась у него за спиной.

Дана со вздохом огляделась. Возможно, и хорошо, что она не знала его языка. Эти три дня прошли под знаком постоянного напряжения. Иногда ей казалось, что еще секунда, и она уже точно сорвется в истерику. Секунда проходила, она встречала вопросительный взгляд Регана или не встречала, а просто натыкалась взглядом на какой-нибудь предмет из дремучего прошлого и постепенно успокаивалась.

Ее пресловутое спокойствие, которое раздражало и подруг на работе, и Вадима дома, оказалось совсем кстати. Вот сейчас она без возражений уселась на эту табуретку, сложила руки и ждет, что будет дальше.

Ну, нет! Она осмотрит эту комнату самым внимательным образом. Может быть, как раз здесь находится ключ к пониманию, где она находится, и что с ней произошло.

А комната была совершенно необыкновенная. Как и весь дом, она вполне могла бы служить декорациями для съемок американского фильма. Но если сам дом и первая комната пригодились бы, скажем, для кинофильма о событиях семнадцатого или восемнадцатого века, то здесь вполне можно было снимать продолжение сериала Роулинг.