В те годы я дружил с двумя художниками. Обоих ждало большое будущее: Вламинк[152] и Дерен[153]. Их жизнь протекала в кабачках на берегу реки в Шату, моя – тоже. Мы жили там, как жили когда-то в Аржантее
И каждый раз я охотно соглашался, пока однажды некий грубиян не мазанул меня по лицу зеленой краской: на языке будущих живописцев это означало, что я слишком стар для подобных увеселений.
кроме той, что мы послали Ее Британскому Величеству.
Этот экземпляр нам вернули, и к нему было приложено письмо фрейлины, в котором меня просили в будущем воздержаться от подобных посылок. Причин этого недоразумения я не понял до сих пор.