Цитаты из книги «Пир»

не всякий Эрот прекрасен и достоин похвалы, а только тот, который внушает любить хорошо.

Мы считаем, что если поклонника, как бы сильно он ни рабствовал перед своим любимцем, никто не упрекнет в позорном угодничестве, то и для любимцев остается тот единственный вид произвольного рабства, под которым имеется в виду добродетель; ибо у нас постановлено, что кто желает служить кому-нибудь в надежде сделаться благодаря ему лучше – либо в какой-нибудь мудрости, либо в ином виде добродетели, – для того произвольное рабство не считается ни постыдным, ни ласкательным.

То же самое и в любви: не всякий Эрот прекрасен и достоин похвалы, а только тот, который внушает любить хорошо.

Ведь что должно руководить людьми, которые намереваются всю свою жизнь провести хорошо, того ни родство, ни почести, ни богатство и ничто другое не в состоянии доставить им так прекрасно, как Эрот.

Правда, некоторые называют их бесстыдными, но это ложь, потому что они поступают так не от бесстыдства, а от решительности, мужества и мужеподобия, любя то, что на них походит.

А что касается до иных речей, особенно каковы они у вас – людей богатых и предприимчивых, то вы надоедаете ими, и мне жаль друзей ваших, потому что, ничего не делая, вы думаете, будто что-то делаете. Может, и вы со своей стороны почитаете меня несчастным, и я полагаю, что ваше мнение справедливо; только относительно вас-то у меня не мнение, а знание.

Ведь для правителей, думаю, вредно, когда их подданные имеют высокие помыслы, крепкую дружбу и общение, между тем как Эрот именно это и любит внушать. Здешние тираны познали это на собственном опыте: ведь известно, что любовь Аристогитона и дружба Гармодия, получив силу, уничтожили их власть.

око ума начинает смотреть остро, когда зрение глаз теряет свою силу;

Рождая же и питая добродетель истинную, этот человек не сделался ли бы любезным богу и бессмертным больше, чем кто другой из людей?

О красоте краски в лице этого бога свидетельствует то, что его место на цветах; а что не цветет или отцвело – тело ли то, или душа, или что другое, – там он не садится: он сидит и остается, встречая только место цветущее и благовонное.