Цитаты из книг автора «Платон»

что не замечаю в тебе особой привязанности к имуществу: это обычно бывает у тех, кто не сам нажил состояние.

Разве, по-твоему, не позорна и не служит явным признаком невоспитанности необходимость пользоваться, за отсутствием собственных понятий о справедливости, постановлениями посторонних людей, словно они какие-то владыки и могут все решить!

Например, то, что делаем мы теперь – пьем, поем, разговариваем, – само по себе не имеет ничего прекрасного, но дело наше выйдет таким, смотря по тому, как сделается: если будет делаться хорошо и правильно – окажется прекрасным, а неправильно – постыдным.

А если они воздавали там какие-нибудь почести и хвалу друг другу, награждая того, кто отличался наиболее острым зрением при наблюдении текущих мимо предметов и лучше других запоминал, что обычно появлялось сперва, что после, а что и одновременно, и на этом основании предсказывал грядущее, то, как ты думаешь, жаждал бы всего этого тот, кто уже освободился от уз, и разве завидовал бы он тем, кого почитают узники и кто среди них влиятелен

А если заставить его смотреть прямо на самый свет, разве не заболят у него глаза и не отвернется он поспешно к тому, что он в силах видеть, считая, что это действительно достовернее тех вещей, которые ему показывают?

После сего следует ему прекрасное в душах ценить выше, чем прекрасное в теле, так что если бы кто, по душе благонравный, лицо имел и малоцветущее – этого довольно должно быть ему, чтобы любить его, заботиться о нем и стараться рождать в нем такие речи, которые делают юношей лучшими.

Думая же так, он должен сделаться любителем всех прекрасных тел, а ту сильную любовь к одному, презрев и уничижив, ослабить.

Вот в какие таинства любви, может быть, Сократ, и следует посвятить тебя. Что же касается той совершеннейшей и таинственной ее степени, ради которой, собственно, и существуют низшие, не знаю, способен ли ты.

Величайшее, говорит, и прекраснейшее дело разумности есть распорядительность относительно городов и семейств, называемая рассудительностью и справедливостью. Кто, в душе будучи божественным, беременеет ими с молодых лет, тот и при наступлении возраста желает развивать их и рождать. И этот, думаю, повсюду ищет прекрасного, чтобы в нем родить, ибо в безобразном никогда не родить. Как беременеющий, он и тела любит больше прекрасные, чем безобразные; а если притом встречав прекрасную, благородную и даровитую душу, то уже очень любит то и другое и к этому человеку тотчас обращает речь о добродетели и о том, каким должен быть добрый человек, чем следует ему заниматься, и начинает его образование.

А то, что ты думал об Эроте, нисколько не удивительно; судя по твоим словам, ты думал, кажется, что Эрот есть любимое, а не любящее, потому-то, думаю, Эрот и представлялся тебе прекраснейшим. Ведь любимое-то в самом деле прекрасно, нежно, совершенно и достойно блаженства, а любящее – это другая идея, которую я раскрыла.