Цитаты из книги «Прованс от A до Z»

в Провансе избалованы климатом, позволяющим нам принимать пищу на свежем воздухе как минимум с мая по середину октября, а чаще и намного дольше. И хотя я пишу эти строки зимой, память о летних впечатлениях не угасла. Жаркое солнце, желанная прохлада в тени, солнечные зайчики на чистых скатертях… Терраса Ля-Феньер между Лормареном и Кадене; обширный двор отеля «Европа» в Авиньоне; закрытый сад Ле-Мулен в Лормарене; маленький, более интимный садик Ля-Птит-Мезон в Кюкюроне… Что-то особенное ощущаешь, вкушая прекрасную пищу в прекрасной обстановке на свежем воздухе. Неужели атмосфера улучшает вкус пищи? Поневоле в это поверишь. На обстановку это влияет, совершенно определенно. Дело в том, что мишленовская звезда всегда внушает уважение, какой-то молитвенный пиетет. Прием пищи превращается в богослужение. Рекомендации официанты нашептывают как заклинания, заказанные блюда прибывают под сверкающими колпаками. Невольно ждешь, вдруг откуда-нибудь материализуется священник, чтобы благословить трапезу. И за соседними столиками видишь физиономии, более прили

Никто не удивится, услышав, что Франция прочно удерживает мировое первенство по потреблению улиток – на уровне примерно 25 000 тонн в год. Спрос столь велик, что улиток ввозят в страну из Турции, Греции, Венгрии, с Тайваня и из Индонезии. Меня удивляет, как может эта гордая своими гастрономическими достижениями страна позволить себе зависеть в столь важном вопросе от заграницы. Почему не существует в ней государственного совета по улиткам? Почему не выделяются правительственные субсидии производителям? Где улиточные князья и бароны, магнаты ули

Прованс щедро одаривал вдохновением многие поколения художников. Сверкающий свет, яркое многоцветье, медовые деревушки на пологих склонах, ошеломляющие закаты, оливковые рощи и стройные ряды платанов – все это и многое другое многократно переносилось на бумагу карандашом, углем, гравировальной доской, кистью, кистью же отображалось на холсте, фотографировалось, появлялось в картинных галереях, книгах, газетах… Писатели и поэты, хотя их работы и не вывешиваются в картинных галереях, тоже вдохновлялись Провансом. Об этом говорит краткий, но весомый перечень: Фредерик Мистраль, Альфонс Доде, Анри Боско, Жан Жионо, Марсель Паньоль, Форд Мэдокс Форд, Альбер Камю, Рене Шар, Лоренс Даррелл… Все они находили в Провансе то, что помогает автору преодолеть ежедневную конфронтацию с чистой страницей. Что же это за таинственные стимулы? На этот счет почти столько же мнений, сколько авторов. Лично я не претендую на то, чтобы выяснить, что конкретно

Дюма как-то сказал: «История подобна гвоздю, на который можно повесить все, что угодно». Его часто называют создателем нового литературного жанра – исторического романа. Он написал 600 книг, и это еще не всё! Лишь перечисление названий занимает целую страницу плотной печати. Разумеется, «Граф Монте-Кристо» и «Три мушкетера», разумеется, «Царица сладострастия», «Корсиканские братья», «Парижские могикане». Но, завершив роман, Дюма часто награждал себя поездкой в дальние и ближние страны и не мог удержаться от дорожных заметок. Швейцария, Синай, путешествие из Парижа в Кадис, жизнь в пустыне – многое интересовало его. Флоренция настолько ему понравилась, что он написал не только «Год во Флоренции», но и «Ночь во Флоренции». И к тому же издал «Большой кулинарный словарь». Как у него на все это хватало вр

Лакост, деревенька в холмах между Кавайоном и Аптом, вызывает в пальцах у туристов фотографический зуд. Отсюда открываются прекрасные виды на северные склоны Люберона, живописн

Один мой парижский знакомый, иногда нас навещающий, убежден, что в деревне больше погоды, чем в городе. Или же если не больше, то ее острее ощущаешь. Ветер, дождь, солнце, снег – то, что он в городе наблюдает за окном или на экране телевизора, – вдруг встречаются ему наяву, он сталкивается с природой лицом к лицу. Заметил он также, что природные явления влияют на его аппетит. По его утверждению, с повышением температуры в него «меньше влезает» и потребляет он более легкую пищу. Это снижение аппетита не мешает ему, однако, требовать к своему дню рождения cassoulet, кассуле, – рагу из бобов с птицей или мясом, запеченное в глиняной миске. Не сказал бы, что это наиболее подходящее блюдо для августовской жа

Но прежде всего для чего нужен автомобиль? Для провансальца он не продолжение его индивидуальности, не символ его благосостояния, общественного положения, мужественности, но всего лишь коробка на колесах, созданная не для возбуждения зависти в соседях и участниках движения, а для перемещения с места на место того, что в эту коробку помещено, причем с наименьшими затратами. Другими словами, это действующий объект, и пока он работает, не о чем беспокоиться. Вмятина на крыле и царапина на дверце не влияют на способность автомобиля выполнять возложенные на

Надо отметить, что цикада – живой аудиотермометр. Пока температура воздуха не достигнет +22°, их не слышно. Но по достижении этой точки насекомые – причем лишь самцы – взрываются стрекотом, как будто кто-то щелкнул невидимым выключателем. Самки помалкивают, что дало возможность древнегреческому женоненавистнику Ксенарху Родосскому ядовито заметить: «Счастливы мужья цикад, ибо жены их безголосы». Он, правда, не упомянул, что заливаются-то самцы, дабы привлечь благосклонное внимание самок, выбирающих наиболее сладкозвучных. Мимолетный целевой союз дает возможность вос

Обычно этот звук определяют как песнь солнца, симфонию летнего жара, оркестр Прованса. Определения эмоциональные, цветистые, однако мало что говорящие о характере издаваемого этими насекомыми звука. В разгар своего певческого сезона цикады издают однообразный резкий, слегка металлический звук, несколько скрипучий, нечто среднее между стрекотанием и чириканьем. Учтите, что музыкантов в пейзаже многие тысячи. Один из моих английских

ахивают на большую муху, нацепившую рыцарские латы. Но не следует судить о музыкальном инструменте по его внешнему виду, следует услышать, как он звучит. Так и цикады в почете не за красу, а за порождаемую ими музыку лета.