В одиннадцать Олли спустился за традиционной дневной чашкой кофе. Подойдя к атриуму, он немного помедлил – теперь он невольно делал это каждый раз – и огляделся. Единственное, что показалось ему немного необычным – и то это могла быть всего лишь игра воображения, – температура в комнате как будто бы чуть-чуть понизилась. Олли встал посередине и еще раз оглянулся. Комната была небольшого размера – примерно пятнадцать на пятнадцать футов – и квадратной формы. Слева стену украшали три панели в виде арок, и это подтверждало теорию, что раньше здесь располагался алтарь часовни монастыря. Впереди было окно и дверь, ведущая в сад позади дома и территорию за садом. Справа, между двумя дорическими колоннами, начинался коридор в кухню.

Именно здесь теща Олли очень ясно видела… ну, он мог назвать это только привидением. Тот же самый призрак описывал и старик тогда, на тропинке. И, судя по всему, его же встретил и Деннис, еще вчера. Оно выплыло из алтарной стены слева, проскользнуло по выложенному плиткой полу и исчезло в стене справа от кухонной двери.

Олли вдруг почувствовал себя неуютно. Снова, как и прошлой ночью, возникло ощущение, что за ним кто-то наблюдает. Он вошел в кухню, выбрал капсулу с крепким кофе, сунул ее в «неспрессо», включил, проверил уровень воды сзади и подождал, пока перестанут мигать одинаковые зеленые огоньки. Чувство, что на него смотрят, не пропадало. Кажется, сзади кто-то стоит.

Олли резко обернулся. Никого.

«Так просто меня не возьмешь, – подумал он. – Я не собираюсь поддаваться всяким глупостям».

Снизу, из подвала, доносился визг электродрели; где-то стучал молоток, гулко, видимо по металлу. Один из маляров, который как раз трудился над самым ужасным окном, на полную мощь врубил радио. Строители аккуратно разложили в коридоре защитную дорожку. В воздухе витал запах свежей краски.

Олли отнес кофе в спальню, откуда еще не выветрился запах горелой пластмассы, нашел ту страницу Sunday Times, где накануне видел статью о привидениях, и прихватил ее к себе в кабинет. Поставив чашку на стол, он уселся в ортопедическое кресло (Каро заставила его купить это сооружение, чтобы он не сутулился, проводя столько часов в скрюченном состоянии перед компьютером), открыл газету и погрузился в чтение.

Через пятнадцать минут Олли вырвал страницу со статьей, сложил ее и спрятал в ящик стола. Там была пара имен, которые могли оказаться полезными. Затем он сделал над собой усилие и сфокусировался на сайте «Чаттри-Хаус». Так он проработал два часа.

Вскоре после половины второго Олли решил сделать паузу и сходить в деревню, попробовать найти старика. Он подумал, что неплохо будет пообедать в «Короне» и посмотреть, что за еду там подают, а заодно, возможно, забронировать столик на воскресенье, для них с Каро, Джейд, ее подружки Фиби, которая собиралась приехать с ночевкой в субботу, и Рури – он должен был присоединиться ко всем в воскресенье. Но потом Олли вдруг передумал – ему показалось, что поесть дома будет приятнее… и гораздо дешевле.

Дойдя до ворот, он услышал рев и лязганье трактора, который тянул за собой какую-то неведомую сельскохозяйственную штуковину. Он довольно быстро двигался вверх по тропинке. Седой мужчина в твидовой кепке, тракторист, напряженно смотрел прямо перед собой. Когда они поравнялись, Олли помахал ему рукой, но ответного приветствия не последовало.

Несколько минут Олли смотрел, как трактор, грохоча, взбирался по дороге, почти ожидая, что на вершине холма вот-вот появится тот самый старик. Но вокруг никого не было. Он с раздражением заметил у ворот пустую банку из-под кока-колы и бумажный пакет. Люди, которые мусорили где попало, приводили его в ярость. Почему эти придурки считают, что имеют право выбрасывать свое вонючее барахло из окна машины? Только потому, что им лень найти мусорный бак? Он подумал, что надо бы не забыть выбросить эту дрянь на обратном пути.

Олли стал спускаться вниз. Проходя мимо старого, скособоченного особняка с совсем выцветшей и почти нечитаемой вывеской «Садовый коттедж», он увидел, что парадная дверь немного приоткрыта, и рассудил, что неплохо бы войти и познакомиться с жителями – в конце концов, это ведь его ближайшие соседи. Петли на воротах были так разболтаны, что засов уже невозможно было задвинуть как следует. Он толкнул их – ворота перекосило, и железо лязгнуло по кирпичной садовой дорожке, – потом кое-как прикрыл за собой и двинулся вперед, к двери.

– Здравствуйте! – громко крикнул он.

Когда-то на двери явно висело кольцо, чтобы стучать, но теперь от него остались только две позеленевшие медные загогулины, на которых оно висело. Никаких следов звонка Олли не обнаружил. Он постучал в дверь костяшками пальцев и крикнул еще раз:

– Здравствуйте!

– Да, кто там? – Женский голос, ответивший ему, казался дружелюбным, однако до смешного громким для такого маленького домишки, к тому же с ужасающе забавным сельским выговором.

Олли услышал громкое «мяу!». «Там кто-то пришел, Горацио», – произнесла женщина.

Через секунду перед ним предстала высокая пожилая леди, с распущенными седыми волосами, тонкими приятными чертами лица и ясными голубыми глазами. Она вопросительно улыбнулась. Олли заметил, что на женщине были резиновые шлепанцы, вельветовые штаны, забрызганные чем-то вроде засохшей глины, и потрепанная кремовая блуза, тоже забрызганная. Такие же брызги украшали и лицо его ближайшей соседки.

– О, извините за беспокойство, – вежливо сказал Олли и снял солнечные очки. – Меня зовут Оливер Хэркурт – мы с женой недавно переехали в Дом на Холодном холме. Я просто решил заглянуть и поздороваться – мы же с вами соседи.

– Очень мило с вашей стороны! И добро пожаловать в Холодный Холм – надеюсь, вам у нас понравится. Простите, что я так одета, – горшки, понимаете ли.

На секунду Олли показалось, что леди чокнутая, но он тут же сложил два и два.

– Горшки – в смысле глиняные? Вы гончар?

– Да. У меня есть круг и печь для обжига там, на заднем дворе. Знаете что, сделаю-ка я вам и вашей жене…

– Каро.

– Каро! Так вот, сделаю-ка я вам и Каро вазу. В качестве подарка на новоселье. Меня зовут Энни Портер.

– Вы знаменитый гончар?

Энни засмеялась:

– Господи, нет. Большая часть моих творений лопается еще в печи. Но некоторые, особо стойкие, выживают! Вам нравится ликер из бузины?

– Боюсь, я его никогда даже не пробовал.

– У меня есть немного в холодильнике. И кажется, он неплохо вышел. Входите, пропустим по стаканчику, и вы расскажете мне о себе. Я слышала, у вас девочка, дочка. Приятно, когда в деревне появляется молодежь – слишком тут много старых развалин вроде меня.

Через весь дом Энни повела его в садик заднего двора. Из обстановки он сумел разглядеть не так уж много, но все, что он увидел, было таким же износившимся и ветхим, как и сам дом, – но зато когда-то это были дорогие вещи прекрасного качества. На полу в холле лежал истоптанный, вытертый почти до основы чудесный персидский ковер и стояли высокие напольные часы. На одной стене висела фотография мужчины в морской форме, а рядом, в рамочке – целая коллекция медалей. На противоположной стороне Олли заметил два совсем недурных морских пейзажа в резных рамах и черно-белый снимок современного военного корабля. На кухне, через которую им тоже пришлось пройти, все возможные поверхности занимали ярко раскрашенные кружки и вазы. Садиком позади дома, кажется, никто не занимался, настолько он разросся. Скорее это был огород – цветов здесь было не много, но из земли кое-где торчали стеклянные колпаки для защиты растений. В дальнем конце садика возвышалось строение вроде сарая, служившее Энни гончарной мастерской, – разумеется, выглядело оно так, будто готово обрушиться в любую секунду.

Они уселись за круглый металлический стол. Стулья были жесткими, и солнце палило что было силы, так что Олли с радостью выпил сладкого, но приятно охлаждающего и освежающего ликера. Энни тут же завалила его вопросами о нем самом, Каро и Джейд, и ему пришлось полностью удовлетворить ее любопытство, прежде чем он смог приступить к расспросам сам.

– И как давно вы здесь живете, Энни? – наконец начал он.

– В Холодном Холме? Господи, так сразу и не сказать. Дайте подумать… Лет тридцать пять, наверное. Мы купили этот дом и думали провести здесь много-много лет на заслуженном отдыхе. Мы – это я и мой покойный муж. Такая была у нас мечта. Но знаете, жизнь иногда нарушает наши планы. – Она пожала плечами.

– Мне очень жаль. Вы расстались?

– О нет, что вы. Ничего подобного. – В первый раз за все время ее лицо погрустнело. – Нет, Энгус погиб во время Фолклендской войны. Его корабль подбила одна из этих крылатых ракет, Exocet.

– Мне правда очень, очень жаль. Простите.

Энни снова пожала плечами.

– Что ж, вот так иногда поворачивается жизнь. И ничего тут не поделаешь. – Она показала на небольшую грядку, засаженную высокими подсолнухами. – Когда я смотрю на них, то всегда улыбаюсь. На подсолнухи.

– Кажется, они всех заставляют улыбаться, – сказал Олли.

– Какие-то сумасшедшие цветы. Безумные, но веселые. Нам всем в жизни нужно немного безумия, вы согласны?

– Думаю, что да. – Олли улыбнулся и отхлебнул еще немного ликера. Интересно, если спросить Энни еще что-нибудь о ее жизни, это будет бестактно или, наоборот, вежливо? – Вы знаете, это очень вкусная штука!

Она просияла:

– Отлично! Я дам вам пару бутылочек, поставите себе в холодильник. Я всегда делаю чертову тучу этого ликера, и мне потом некуда его девать. Обычно делюсь с соседями в деревне. В магазине хотят, чтобы я занялась массовым производством, так сказать, чтобы они могли его продавать, но мне лень!

– Наверное, вы здесь почти всех знаете? – спросил Олли.

– О, да всех, дорогой мой! Абсолютно всех. Ну ладно – почти всех. Почти все, кто сюда приезжает, – остаются, и надолго. Так что, вы счастливы в своем новом доме?

Олли мгновение помедлил.

– Да, да, конечно. Очень счастливы. Ну разве что наша дочь Джейд немного недовольна – получилось, что она теперь далеко от всех своих друзей. Мы ведь раньше жили в центре Брайтона – в Хоуве. Кстати, нет тут в деревне девочек лет примерно двенадцати? Я бы хотел, чтобы она с кем-нибудь подружилась.