Цитаты из книг автора «Питер Акройд»

профессора астрономии с содержанием, втрое превышавшим размер платы, когда-либо назначавшейся университетскому преподавателю.

Когда в 1609 году Галилей сконструировал первый телескоп, он писал правящему дожу, что это устройство способно «принести неоценимую пользу в любом деле как на суше, так и на море, ибо с его помощью можно обнаруживать вражеские суда и их паруса на расстоянии значительно большем, чем обычно». Возможности своего изобретения Галилей продемонстрировал с крыши колокольни на площади Святого Марка, что произвело весьма сильное впечатление на представителей городского управления. Через несколько недель Галилей получил пожизненный титул

Венеция всегда была городом клубов, обществ и братств, каждое из которых представляло собой государство в миниатюре – каждое со своими руководителями, праздниками, фестивалями. Кроме того, в городе существовало тридцать или больше академий, где наиболее образованные венецианцы могли собираться и беседовать. Среди них были Академия философов и Академия дворян, находившиеся на острове Джудекка; подобный подход был вполне оправдан, аристократы получали таким образом возможность на время оставить политические учреждения и коммерческие центры, и обсудить материи более возвышенные. География лагуны, с точки зрения венецианцев, также имела весьма важное значение. Существовали и так называемые салоны – и официальные, и неформальные, в которых ученые и интеллектуалы могли свободно общаться с представителями наиболее значимых аристократических семейств. Зачастую эти салоны становились центрами меценатства; в городе, склонном к следованию моде во всех сферах жизни, они служили и своего рода рынками, где предлагались и распространялись самые новые идеи и фантазии. Особой популярностью пользовались пение, декламация стихов, игра на музыкальных инструментах, порой даже танцы. Однако сейчас невозможно сказать наверняка, насколько информация, которой обменивались посетители салонов, была выше банальных сплетен и слухов разной степени достоверности.

В Венеции не было и университета. Когда речь идет о городах-государствах, отсутствие такового может показаться случайным, однако весьма важен тот факт, что университета не было ни в Лондоне, ни в большинстве других крупных деловых и торговых центров. Несмотря на это, было бы неверно констатировать полную гибель системы образования. Для людей, наделенных пытливым умом, существовали школы и даже академии. Основными преподававшимися там предметами были математика, география, физика, астрономия, тригонометрия и астрология. Важным предметом была и ботаника – с упором на садоводство. Нужды образования обслуживали также общественные лекторы, внештатные школьные преподаватели и частные наставники. В 1460 году была основана Школа риторики, которая могла бы улучшить культуру устной речи горожан. В каждом из шести sestieri имелся специалист по грамматике. В домах некоторых аристократов создавались небольшие школы; неизвестно, однако, какой именно уровень образования они обеспечивали. Бесспорно, впрочем, что к концу XVI столетия значительная часть населения – до одной четвертой жителей города – умела писать и счит

На этих фундаментах из окаменевшего дерева и выросла Венеция. Каким-то образом ей удается и сопротивляться природе, и использовать ее. Опорные сваи из могучих стволов дуба, вяза и лиственницы должны постоянно находиться под водой; при попадании на воздух они начали бы гнить. Вода, напротив, делает их невероятно крепкими и практически вечными. Такие сваи способны выдерживать огромный вес. К примеру, колокольня на площади Святого Марка весит около четырнадцати тысяч четырехсот тонн, однако ее поддерживают все те же деревянные сваи. Мост Риальто опирается на двенадцать тысяч свай из мореного вяза. Фундаментом собора Санта-Мария делла Салюте служат миллион сто пятьдесят шесть тысяч шестьсот пятьдесят семь свай из дуба и лиственницы, причем вес самого здания придает им дополнительную устойчивость. Впрочем, о полной жесткости подобных опор не может быть и речи – в водах лагуны это просто невозможно. Сваи обладают незначительной подвижностью, но устойчивости не теряют и не обрушиваются. Многие из них простояли более тысячи лет.

Если архитектурные стили во всем их разнообразии и служили выражением Духа города – своеобразного и узнаваемого Genius loci, то это происходило скорее всего потому, что все они выросли на одном основании. Строительство в Венеции всегда было актом общинного противостояния природе. Под городскими водами залегает слой глины, грязи и песка. В него при помощи тяжелых падающих молотов забивались крепкие дубовые сваи, которые и служили опорами для будущих зданий. Глубина забивки свай составляла три-пять метров от поверхности воды. На сваи укладывались поперечные балки; промежутки между ними заполнялись специальным раствором вроде цемента и битым камнем. Поверх деревянного каркаса устраивался настил из толстых досок, которые дополнительно утапливались в растворе; они-то и становились подлинным основанием, на котором возводился город. Поверх этого сооружения, которое фактически представляло собой большой деревянный плот, устраивался второй фундамент, находившийся на отметке от чуть больше полуметра до чуть больше метра ниже уровня воды во время прилив

Существовали и простые дома, имевшие два или три этажа с одной-двумя комнатами на каждом. Вдоль фасада тянулся деревянный балкон, а на плоской крыше размещалась altana (огороженная площадка). На этой открытой террасе венецианцы могли прогуливаться на свежем воздухе или наблюдать за согражданами, проходящими по улицам внизу. Окон, как правило, было немного, они загораживались тяжелыми ставнями или железными решетками. Окна большего размера были обращены во внутренний двор. Мебели в домах было мало, а та, что имелась, была богато украшена резьбой или декоративным орнаментом. Крыши предпочитались плоские. Пользовались популярностью дымовые трубы. Ставни красили в темно-зеленый цвет. Никаких «венецианских жалюзи» в Венеции не было, как не было, разумеется, и подвалов.

Одной из основных архитектурных форм, широко распространенных в Венеции, был трехэтажный фасад с пилястрами; особенно много таких домов вдоль Большого канала. В доме подобного типа основное внимание уделяется внешнему виду, а вовсе не внутреннему устройству. Кажется, никому нет дела до того, что представляет собой сам дом, если фасад выглядит достаточно пышно. Венецию часто называют городом масок – отсюда и преувеличенная забота о том, как выглядит дом снаружи. Венецианская архитектура приобретает орнаментальный, преувеличенно декоративный характер с уклоном в некоторую почти живописную образность. Поверхности фасадов покрывались резьбой или облицовывались цветным мрамором, не пренебрегали строители и декоративными узорами, так что со стороны домовые фасады выглядели как обращенное в камень кружево.

Каждое здание выглядит нагромождением мелких деталей, ни в коей мере не подчиненных некоей доминирующей архитектурной концепции. И в этом отношении венецианский стиль довольно практичен. Строителей города не смущала асимметричность; кроме того, они без колебаний соединяли стили, которые с исторической точки зрения отстояли друг от друга на сотню и более лет, а также укорачивали и удлиняли здания в зависимости от размеров и формы предназначенного для застройки участка. Особое внимание уделялось не столько согласованности элементов, сколько их разнообразию и контрасту. При строительстве одного здания могли быть использованы различные декоративные стили; произвольно менялись пропорции различных архитектурных ордеров. Подобный архитектурный стиль характеризуется естественным изобилием. В нем нет ничего торжественного, помпезного, подавляющего.

Вторую колонну венчает фигура Святого Теодора – первого святого покровителя Венеции. Если подойти ближе, можно заметить, что над его скульптурным изображением явно трудилась не одна рука. Голова святого высечена из паросского мрамора и, как считается, символизирует Митридата Понтийского; торс статуи явно имеет римское происхождение и относится к эпохе Адриана Великого, дракон – или крокодил – выполнен в ломбардском стиле XV столетия. В целом же изваяние представляет собой весьма удачный, хотя и редко встречающийся случай соединения в единое целое фрагментов, относящихся к различным историческим эпохам, и вполне заслуживает того, чтобы стоять на вершине колонны – в том числе как еще один символ Венеции.