«Ему повезло, – причмокнул Свен, разглядывая ещё совсем молодое лицо в веснушках. – Если бы не шлем, голова бы всмятку! – затем он пощупал купол парашюта и расплылся в жадном оскале. – Прекрасный шёлк! И как много!»

Чтобы вытащить парашют, ему пришлось перевернуть тело лицом вниз. Показалась нога в высоком ботинке со шнуровкой вдоль всего голенища. Свен нервно отвернулся. Он не любил вида крови. Даже швырнув в волокушу убитую нерпу, потом долго оттирал руки снегом. Делал так, если на пальцы попадала всего лишь капля. А тут крови было куда больше. Да и от вида торчавшей сквозь прорезиненную ткань белой кости у него помутнело в голове. Ниже колена нога парашютиста поворачивала под прямым углом, красноречиво заявляя, что не так-то уж ему и повезло. Хорошо, если ещё жив.

Свен просунул пальцы под шлем, пощупал шею. Пульс – сильный и чёткий. Потом взгляд Свена упал на предплечье, и его лицо удивлённо вытянулось, когда он заметил бело-сине-красный шеврон. Русский! Свен-то был уверен, что это норвежский лётчик с Лонгьира, свалившийся ему на голову уж непонятно с какой оказией! Но что здесь делать русскому?

А дальше в голове вихрем завертелись планы, один смелее другого. Да ведь ему несказанно подфартило. Не такой уж этот день и плохой! Скорее, даже наоборот. В воображении выстроилась пухлая пачка крон, и на душе потеплело, словно он получил премию за год вперёд.

Перекатив тело на волокушу и скомкав под него парашют, Свен помчался в посёлок. Первым по пути ему попался водитель погрузчика Мортен Йенсен. Мортен спускался по длинному деревянному трапу, ведущему от бара к подножию сопки. Заметив снегоход Свена, он побежал наперерез, смешно перепрыгивая через ступеньки и нетрезво размахивая для равновесия руками.

– Как охота, Свен?! – выкрикнул он, выбежав на дорогу и радуясь, что успел. – Опять вместо выдр палил по чайкам?

Свен, не глуша мотор, остановился и окатил Мортена презрительным взглядом. Он дал возможность Мортену заглянуть через борт волокуши и, вволю насладившись его глазами навыкате, небрежно заметил:

– Охота выдалась удачная. Вот, поймал русского шпиона. Не знаешь, где сейчас наш обидчивый Оле?

Мортен не ответил, попятился и вдруг, ничего не говоря, рванул обратно по трапу в бар.

– Дома, конечно! – сам себе ответил Свен. – Трётся возле своей дойной коровы!

Довольный сальной шуткой, Свен заржал и поехал по утоптанному зимнику в жилой сектор посёлка. Это хорошо, что первым ему попался именно Мортен. Это трепло растрезвонит об его удаче всем без разбору. Через полчаса о Свене будут говорить даже уборщики-вьетнамцы.

Он подъехал к дому Оле и, зажав кнопку, долго пронзительно сигналил. К его удивлению, на террасу вышла Кристин. Меньше всего Свен хотел бы сейчас видеть именно её. Но Кристин вроде бы не обижалась и, взглянув на него, затем на волокушу, тревожно спросила:

– Что случилось?

– Где Оле? – вопросом на вопрос ответил Свен.

– В офисе.

– В офисе… – недовольно поморщился Свен. Сначала ему хотелось бы поговорить с Оле с глазу на глаз.

– А что случилось, Свен? – крикнула Кристин, заметив, что он собирается уехать.

– Да вот… поймал русского шпиона.

Он насладился ещё одной парой выпученных глаз и нажал кнопку стартера. Сейчас Кристин бросится названивать муженьку. Ну и пусть. Сюрприз уже не получится, зато не придётся его искать, бегая из кабинета в кабинет – сам выскочит навстречу!

Так оно и вышло. Когда он подъехал к зданию с вывеской «Store Norske», Оле его уже поджидал. И не он один. Заметив горящую фару снегохода Свена, Оле не выдержал и засеменил навстречу.

– Чего ты ещё натворил?

– У тебя есть связь с нашими вояками из Лонгьира? – сразу взял быка за рога Свен.

– С чего бы это? У них закрытые каналы.

– Тогда вызывай Бьёрна!

Бьёрн Карлсен был их радист. Если уж не по телефону, то по радиосвязи Бьёрн сможет установить связь с военными.

Оле подошёл ближе и увидел парашютиста.

– Свен, кто это?

– Русский.

– Русский?!

– Сомневаешься? Взгляни на флаг на рукаве.

– Он живой? Ты что, его убил?

– Я к нему не прикасался! Просто для прыжков он выбрал не ту погоду.

– Ему нужен доктор! – вдруг выкрикнул Оле, увидев окровавленную ногу.

– Плевать на доктора! Послушай, я взял в плен русского шпиона и уверен, что за это мне полагается солидная премия! Я буду не я, если не вытрясу её из наших ребят с золотыми погонами.

– Ты с ума сошёл? Какой плен? Мы с русскими не воюем!

– Да что ты говоришь? – скорчил ехидную физиономию Свен. – Почему же тогда с каждого экрана каждый долбанный день нам твердят, что самые плохие в мире парни – это русские. Оле, я поймал плохого парня и хочу, чтобы мне за него заплатили! Чего тебе ещё непонятно?

Вдруг в постепенно подтягивающейся толпе Свен заметил радиста.

– Бьёрн, быстро запускай свою аппаратуру! – выкрикнул он, вмиг потеряв интерес к Оле и переключившись на Карлсена. – Свяжись с вояками и скажи им так: Свен Эйнар поймал русского шпиона! И если они хотят его получить, то пусть говорят только со мной! Ты меня слышал?! А если слышал, тогда почему ты ещё здесь?

– Не ты здесь командуешь, – недовольно буркнул Бьёрн, покосившись на Оле.

– С военными связаться нужно, – Оле неожиданно согласился. – Но скажи им так: у нас находится раненный русский лётчик. И спроси, что нам с ним делать? А сейчас позовите доктора, пусть он его осмотрит.

– Ну уж нет! – Свен попятился, загораживая собой волокушу. – Решил забрать всё себе? Перебьёшься! У тебя и так оклад – не со мной тягаться. Бьёрн, передай им слово в слово, как я сказал.

Проигнорировав Свена, радист кивнул Оле:

– Сейчас свяжусь.

Проводив взглядом его спину и увидев появившегося доктора, Оле снова взялся за Свена.

– Отойди. Пусть Андерс его осмотрит. Свен, не зли меня, – добавил он, заметив, что тот потянулся к карабину.

– Чёрт с вами! – обиженно уступил Свен, принявшись перерезать стропы. – Но парашют мой! Нашью из него сумок, будете у меня брать по двадцать баксов за штуку!

Небрежно его отстранив, доктор подошёл, склонился, водрузил на нос очки и осторожно пощупал ногу, раздвинув вокруг раны обрывки комбинезона.

– Открытый перелом большеберцовой кости! – громко объявил он, чтобы его слышал не только Оле. – Мелкооскольчатый, с повреждением мягких тканей. У него болевой шок. Не исключаю тяжёлое сотрясение мозга. Его нужно срочно ко мне на операционный стол!

– Но я буду рядом! – согласился Свен, запуская двигатель.

– Никакой волокуши! – бросил на него гневный взгляд доктор. – Только на носилках!

– Послушай, Андерс, – хмыкнул Свен. – Я провёз его так десяток километров. Ничего с ним не станется, если провезу ещё сто метров.

– Ты меня слышал? – в голосе доктора зазвучала угроза. – Сейчас принесут носилки.

– Да делайте, что хотите! – сплюнул Свен. – О! А вот и ушастый Бьёрн! Как там наши вояки?

Проигнорировав его и на этот раз, радист, не скрывая волнения, обратился к Оле:

– Я связался!

– И что?

– Они знают о нём! Давно ищут и благодарят нас за помощь.

– Эта помощь обойдётся им в кругленькую сумму! – не сдержался Свен. – Ты сказал им, что это я его нашёл?

– Нет, не сказал. Оле, дело в том, что они не могут прислать за ним вертолёт – метеослужба не рекомендует. Надвигается буран. Но они были бы очень нам признательны, если бы мы отправили его к ним на своём вездеходе.

– Об этом не может быть даже речи! – сказал как отрезал доктор.

Но его перебил Свен.

– Буран? Да где ещё этот буран? Им тут лететь полсотни километров!

– Не полсотни, а почти сотню, – поправил его Оле. – И потом, ты слышал, что сказал Андерс?

– А ты слышал, что тебе сказали из Лонгьира? Вот и не строй из себя пуп Земли, а выполняй.

– Я не буду рисковать ни своими людьми, ни чужими, ни вездеходом. Пройдёт буран, пусть забирают. Он мне даром не нужен. А пока мой ответ – нет!

– Ах, так! Тогда я сам его отвезу! До Свеагрува проскочить успею, а дальше дорога получше будет! Андерс, отойди! А ещё лучше, замотай его, как был. Я это серьёзно! И принесите мне ещё одну канистру с бензином! Путь у нас не близкий!

И чтобы никто не сомневался в его решимости, Свен многозначительно положил карабин на плечо, потянувшись к кнопке запуска двигателя. Доктор не шелохнулся, тогда Свен оттолкнул его и дёрнул полотнище парашюта, накрыв лётчика с головой.

– Бьёрн, тащи свою задницу к своей чёртовой рации и скажи на Лонгьир, что я им сам привезу русского! Но теперь ставки повышаются. Моя поездка обойдётся им по повышенному тарифу!

Свен не ожидал, но радист неожиданно его послушался.

– Свен Эйнар! – вдруг перешёл на официальный тон Оле. – Отойди от снегохода и положи оружие!

– Да что ты? И что ты со мной сделаешь? Тут ведь вот какая незадача, дорогой мой Оле Дэвик – закон сейчас на моей стороне. Я выполняю указание военных. А вдруг это приказ самого министра обороны? Так что это лучше вам не путаться у меня под ногами.

Показалось, что по лицу Оле пробежала мимолётная тень сомнения. Почувствовав победу, Свен язвительно улыбнулся. Оле – законопослушный клерк, пусть даже высокооплачиваемый. И пугать его нужно не карабином, а буквой закона. Надо было Свену сразу с этого начинать. Он снисходительно похлопал по плечу так и не отошедшего от волокуши доктора и склонился над раненным лётчиком.

Склонился и застыл в дурацкой позе, расставив, как курица на насесте, в стороны руки и вжав в плечи голову. В первое мгновение никто ничего не понял. Лежавший лицом вниз пилот вдруг резко обернулся, и теперь в лоб Свену упёрся пистолетный ствол. Исказившееся гримасой боли лицо летчика говорило, что этот выпад стоил ему немалых сил, но решительность в глазах раненого читалась куда сильнее, чем у Свена. Свен же, напротив, вдруг сник и, вымученно улыбаясь, медленно отложил в сторону карабин. Он хотел сказать, что всё осознал и даже сожалеет, но слова предательски застряли в горле.

Первым опомнился Оле.

– Эй, эй! – сделал он осторожный шаг в обход снегохода. – Вам ничего не угрожает. Прошу вас, успокойтесь.

Конечно же, его не поняли. Как и Оле не понял, что выкрикнул пилот. Но его палец, выбравший свободный ход курка, заметили все. И в первую очередь, Свен.

– Никому не дёргаться, – взмолился он шёпотом, неудобно застыв на одной ноге.

Минуту никто не шевелился и не издавал ни звука. Наступила безвыходная ситуация. Обе стороны друг друга не понимали, но при этом одна сторона явно демонстрировала, что ещё мгновение и она откроет стрельбу, а другая ей охотно верила.

И опять первым нашёлся Оле.

– Приведите Трофимова, – шепнул он за спину.

Следующие пять минут, пока искали разнорабочего Трофимова, показались вечностью. Свен старался даже дышать через раз, чтобы не спровоцировать выстрел. Внезапно он представил, как пуля вдребезги разносит его череп, и, не выдержав, всхлипнул, а затем и вовсе беззвучно разрыдался, не в силах отвести взгляд от чёрного отверстия, уставившегося ему точно между глаз.

Когда привели работавшего у них русского, никто уже не смог скрыть облегчения, и по застывшей полукругом вокруг лётчика толпе пробежал сдавленный вздох.

– Скажи ему, что у нас нет оружия и ему ничего не угрожает, – шепнул Оле.

Услышав русскую речь, лётчик удивился, затем спросил:

– Ты кто?

– Фёдор Трофимов.

– А что здесь делаешь?

– Работаю, – сконфуженно ответил Фёдор, оглянувшись по сторонам. К такому вниманию со стороны своих новых работодателей он явно не привык. – Где чего приколотить, просверлить…

– Понятно. Как здесь оказался?

– Когда наши шахты закрыли, я остался.

– Остался… – процедил сквозь зубы Макс. – Не остался ты, а перебежал! Кем раньше был?

– Бригадиром.

– Был бригадиром, а теперь гвозди для туалетной бумаги прибиваешь?

– Док просит сказать, что тебе нужна срочная помощь.

– Пошёл ты вместе со своим доком! Скажи им, чтобы немедленно связались с нашим кораблём. На международной сто двадцать один и пять!

Трофимов перевёл, затем сконфузился ещё больше.

– Тут видишь, какое дело. Для начала они просят тебя спрятать пистолет, а потом уже договариваться об остальном. Сам понимаешь, под прицелом какие могут быть переговоры?

– Я не переговоры с ними веду, а требую, чтобы обо мне доложили на российский корабль, – недовольно проворчал Макс, но табельный «Стриж» опустил. – Возьми карабин двумя пальцами за ремень, – кивнул он Трофимову, – и положи рядом со мной.

Дождавшись, когда тот всё исполнит, Максим наконец взглянул на ногу. Нога онемела, острая боль перетекла в тупую и ноющую, но вполне терпимую.

– Доктор говорит, если ты не дашь себя лечить, то потеряешь ногу, – затянул старую песню Трофимов. – Послушай его, он мужик грамотный.

– Кто из них радист?

Трофимов оглянулся на Оле Дэвика, перевёл вопрос и потупился.

– Ну?

– Его нет. Он болен.

– Что?! – приподнялся Макс, облокотившись о борт волокуши. – Это кто? – указал он стволом на Свена.

– Всего лишь шахтёр. Вроде бы как это он тебя спас.

– Понятно. Скажи ему, что он может выпрямиться, но никому никуда не отходить. Руки держать перед собой, в карманы не прятать! А кто из них главный?

Трофимов не ответил и опасливо отступил на шаг.

– Так кто, Федя?!

– Он запретил мне на него указывать, – еле слышно выдавил в ответ Трофимов. – Не губи. Если покажу, меня выгонят!

– Ты дебил? – Макс с интересом посмотрел в его бегающие глаза, затем поманил пальцем. – Послушай меня, землячок. Их самолёт вогнал мне под хвост ракету, и ты считаешь, что после этого я буду с кем-то здесь миндальничать и играть в прятки? Покажи их главного и скажи ему, что если мне не обеспечат связь с кораблём, я, не задумываясь, отстрелю ему яйца! Если не покажешь – начну с тебя.

Бывший бригадир побледнел и скосился на Дэвика одними глазами.

– Я тебя понял, Федя – улыбнулся Макс, переведя ствол на Оле. – А теперь скажи ему насчёт радиста. И подчеркни, что насморк радиста меня не интересует! Мне интересно, чтобы через минуту он обеспечил мне связь.

– Он говорит, что у них ни с кем нет связи.

– Ты, наверное, ему плохо объяснил. Или хитришь. Давай, Федя, включай мозги да проявляй дар убеждения. А если не понял, то, как положено в таких случаях, я начну считать до трёх. Но учти – считаю скороговоркой, а палю очередями.

– Да послушай ты, – вдруг взмолился Трофимов. – Я-то что! Я тебя прекрасно понимаю! Но и ты меня пойми! Я здесь червяк – раздавят и не заметят. Тебе легко пистолетом размахивать. А мне здесь прижиться нужно, потому что в Россию мне дорога закрыта.

– От чего ж так?

– Есть грех, – вздохнул Трофимов.

– А точнее?

– Проворовался я.

– На много?

– Да уж немало.

– Ладно, до этого мне дела нет. Теперь покажи, кто из них радист?

– Его здесь точно нет.

– А был?

– Был. Такой лопоухий, с жиденькой бородёнкой.

Максим скривился от боли, и Трофимов тут же засуетился, поправляя скомканный под поломанной ногой парашют.

– Вот и я о том же. Дай доктору хотя бы вколоть тебе обезболивающий.

– Отвали, – отмахнулся Макс. – Так говоришь, прячут от меня радиста? Почему?

– Слыхал краем уха, что есть у них насчёт тебя указание, – склонившись и прикрыв рот, зашептал Трофимов. – Вроде бы как хотят тебя сначала к военным, а потом на материк отправить. Если бы не ждали бурана, то уже отправили бы. А вот зачем, не спрашивай, потому как не знаю.

«А тут и гадать нечего, – задумался Макс. – Вляпался я по самое не балуйся! Такой козырь дал вероятному противнику. Будут теперь возить меня как обезьяну в клетке, на камеры снимать да по всему миру показывать, вот какая-рассякая, мол, Россия подлая и коварная. Прёт от неё опасность не шуточная. Нарушает чужие границы, вторгается в чужие земли. А кто не верит, так вот вам доказательство – русский лётчик капитан Максим Королёв, собственной персоной. Сбитый не где-нибудь, а над Шпицбергеном! Над исконно норвежской территорией».

Оле Дэвик воспользовался возникшей паузой и, тронув Трофимова за рукав, шепнул:

– О чём ты с ним так долго говорил?

– Уговаривал отдать оружие и лечить ногу.

– Правильно, правильно, молодец, – часто закивал Оле. – Ещё скажи ему, что если он хочет есть, то мы накроем прекрасный стол. У меня даже есть бутылка вашей водки!

Неожиданно сквозь ползущие над сопками облака донёсся низкий гул. Он нарастал, постепенно превращаясь в режущий уши свист. Свен с Оле переглянулись, одновременно подумав об одном и том же. На вертолёт не очень похоже, но, может, с Лонгьира прилетел истребитель? Сесть ему здесь негде, но возможно, военные таким образом хотят показать, что помнят о них и скоро прибудут за русским?