Цитаты из книги «Гений места»

психика слишком непредсказуема, чтобы учесть ее в качестве сюжетного фактора.

именно за русскими Чаплин знал способность находить глубокую гуманистическую идею под любым мордобоем: «Их менее всего притягивает ко мне забавное». Сентиментальность же лишь оттеняет смех, делая его более искренним, – вот роль жалости у Чаплина. Он говорил о своих комедиях: «Они элементарны, как сама жизнь, и порождены житейской необходимостью».

Когда читаешь о его возбужденном интересе к советской девушке-снайперу Людмиле Павличенко, убившей 309 немцев, не оставляет мысль, что вряд ли столь сильную тягу можно объяснить антифашизмом: «Он – на виду у всех – бережно усадил меня на диван и принялся целовать мне пальцы. «Просто невероятно, – приговаривал он, – что эта ручка убивала нацистов, косила их сотнями, била без промаха, в упор».

. А публика и в театре, будь он римский, елизаветинский или бродвейский, всегда шла на звезд.

«Вдали от силы примера и смирительной узды стыдливости многие люди являют собой позор нашего общества. Их можно назвать передовым отрядом отчаянных смельчаков, посланным на верную гибель».

Подлинная злободневность долговечна.

Петр Вайль Гений места © П. Вайль, наследники, 1999 © Л. Лосев, послесловие, наследники, 1999 © ООО «Издательство Астрель», 2010 Издательство CORPUS ® * * * Эле – неизменной спутнице, первой читательнице

Вестерн – мировоззрение. Что до экрана, то поэтика вестерна универсальна для американского кино любого жанра, потому что органична для человека, пришедшего на запад за быстрым и большим успехом, – так, как это произошло с самим Чарли Чаплином. Он-то и есть самый влиятельный представитель Дальнего Запада – стремительный, безжалостный, неунывающий.

ребусов языка, родственного по Кириллу и Мефодию. Почти всегда догадываешься, хотя есть перевертыши, словно сочиненные назло. В Праге русский видит плакаты «Позор!» и покаянно кивает, пока ему, опозоренному и замордованному, не объяснят, что это «Внимание!». Но обман продолжается: «черствые потравины» оборачиваются «свежими продуктами», «вонявка» – «духами». Есть прямые насмешки: «салат из окурков» (огурцов). Есть праславянский детский лепет: летадло, плавидло, возидло – воздушный, водный и наземный транспорт. Сохранился звательный падеж, и весело слышать, как перекликаются продавщицы с ударением на последний слог: «Ленко! Верушко!» Имя моей соседки – мечта либерального экономиста: Маркета Поспишилова. Есть образцы социально-политической мудрости: «семья» по-чешски – «родина», а «родина» – «власть».

Милая мне здешняя забава – разгадывание