II.1.1.3. «Новгородская альтернатива» и победа государства над олигархией

Господин Великий Новгород, боярская республика торговой аристократии, с неизбежностью был радикальной альтернативой самой стратегии Ивана III в собирании «русского мира». Вот где бесчинствовал договор! Но не только это было неприемлемо для проекта русского государства, выдвинутого Иваном III. Невозможно противостоять превосходящему внешнему противнику, если внутри всё время нужно договариваться, заниматься политикой, всё время укреплять шатающийся трон (что всегда было проклятием европейских королей). Но плюс к этому огромная территория, неисчерпаемые природные ресурсы, неисчислимые богатства Новгорода – это было именно то, в чём нуждался великий князь Московский для укрепления единого русского государства и для противостояния основным внешнеполитическим соперникам – Ливонскому ордену, Литве, Большой Орде. Ликвидация новгородской демократии была принципиальным и безальтернативным шагом в создании русской континентальной империи.

Боярская республика в принципе не могла поставить целей формирования большого единого русского государства. Интересы бояр были, прежде всего, частными или в крайнем случае групповыми. Сверхбогатый боярский «демократический» Новгород не смог противопоставить самодержавной Москве никакой альтернативной идеологии и цели, соразмерных вызову истории и устремлениям народа.

У новгородской элиты просто не было стратегической альтернативы московским целям создания единого государства и возрождения целостной Руси. Она не могла планировать имперское развитие. Единственная альтернатива – подчинение Литве, но для большинства новгородцев и половины новгородской элиты это было неприемлемо. Они осознавали себя русскими и православными. Население Новгорода в значительной степени разделяло устремление Москвы к единому большому государству, однако значительная часть новгородской элиты искала защиту своей власти как раз у врагов.

Такая ситуация хорошо нам знакома по современной истории постсоветского пространства, то же самое происходило и во время Смуты начала XVII столетия, в разрыве между династиями Рюриковичей и Романовых. Наличие промосковской и прозападной партий вовсе не изобретение нашего времени. Под лозунгом независимости отпавших земель всегда устанавливается предельно жёсткая вассальная зависимость от противников и цивилизационных конкурентов России. Элиты делают это в обмен на сохранение частичной власти над своим «уделом» (феодальная модель власти) и с обязательством наносить максимальный ущерб интересам нашей страны. Сегодня значительная часть постсоветского пространства находится в ситуации одного типа с Новгородом XV века.

В 1471 году антимосковская (она же пролитовская) партия, возглавляемая вдовой посадника Марфой Борецкой, пошла на заключение договора с королём польским и великим князем литовским Казимиром IV. Москва отреагировала немедленно – начался военный поход на Новгород, который возглавил сам великий князь. 14 июля московские полки разгромили новгородское ополчение на реке Шелонь. Эти военные операции и осада самого Новгорода привели к тому, что в городе взяла верх уже промосковская партия (вот так демократии обычно и воюют). Под её давлением новгородская элита пошла на заключение с Иваном III Коростынского мира, по которому помимо выплаты огромной контрибуции и территориальных уступок Новгород брал на себя обязательство не заключать с Литвой никаких договоров.

Интересны условия: Новгород сохраняет реальное самоуправление в обмен на отказ от сотрудничества с другим государством. Жаль, что такой нормы и таких требований по отношению к Украине и Беларуси не было записано в Беловежском соглашении в конце XX века. А тогда Новгород сохранил почти все атрибуты самостоятельности, за исключением судебной сферы: здесь часть полномочий перешла к великому князю.

Может быть, новгородское боярство и думало, что защищает свою исконную правду, однако, защищая её, обращалось к Литве, к чужой вере, к чужой власти. Если бы победила литовская партия, новгородцы довольно быстро перестали бы быть русскими и совсем быстро перестали бы быть православными.

Всего через несколько лет, в 1477 году, часть новгородского боярства попыталась превратить судебную власть Москвы в пустую формальность. В ответ Иван Великий потребовал упразднения институтов посадничества и веча. Новгород, находящийся в осаде объединённых сил Москвы, Твери и Пскова, капитулировал в январе 1478 года. Вече было отменено, властные функции переданы наместникам великого князя, вечевой колокол и архив перевезены в Москву. Были проведены расправы (то есть суды) над лидерами пролитовской партии, конфискованы огромные массивы земель, принадлежащих церкви и боярам. Иван сумел резко уменьшить влияние и возможности новгородского архиепископа, который для политической жизни республики всегда был важной фигурой.

Радикальной мерой было и массовое переселение элит. Тысячи представителей новгородской боярской знати и торговой верхушки по разным поводам и на разных условиях были переселены в «материковую часть» великого княжества Московского. В 1484 году начались первые переселения бояр в Москву. Они продолжились в 1486–1488 годах. Вместо конфискованных наследственных вотчин новгородцы получали на новых местах от великого князя поместья – уже только в пользование. При этом на их место были переселены подданные Ивана III, в отношении лояльности которых опасений не было. Им делались пожалования из фонда конфискованных земель, разумеется, тоже на поместной основе.

Так складывалась вместо удельной поместная система, где получение благ прямо связывалось с функцией служения. Служба государю и, что то же самое, стране и государству становится основным способом принадлежности к правящему сословию. Этот процесс шёл всё правление Ивана III, а его результаты были закреплены в праве – в Судебнике 1497 года.

Документ был посвящён прежде всего процессу, ведению устного состязательного суда, введён судебный протокол. Суд встал над спором сторон в качестве арбитра, обвинитель нёс бремя доказывания. Понятие преступления сместилось от обиды (причинения вреда частному лицу, хотя бы и князю) к лихому делу (нарушению правопорядка, государственного строя и воли государя). Введён впервые термин «поместье» как обозначающий владение землёй, обусловленное государственной службой. Подобного системного правового кодекса тогда не было ни в Англии, ни во Франции.

Операция великокняжеской власти против Новгорода имела несколько стратегических целей, которые были успешно достигнуты. С одной стороны, в Новгороде был скорректирован «национальный состав» элиты. Во-вторых, что было уже трендом более широкого масштаба, начался процесс «сплавления» воедино ранее обособленных элит различных княжеств и земель. В-третьих, произошла кардинальная ломка характера крупного землевладения: место боярских вотчин, ресурса для сохранения порядков новгородской «старины», всё решительнее занимали поместья, жалованные на условиях службы великому князю, то есть Москве.

II.1.1.4. Тверь, Север и Урал: внутренний рост империи

Драматичным (и в значительной мере схожим с судьбой Новгорода) был и процесс включения в московскую орбиту Тверского княжества.

В 1483 году князь Михаил Борисович, как за десятилетие перед этим верхушка Новгорода, попытался переориентироваться на Литву, заключив договор с Казимиром IV. Как и в случае с Новгородом, Иван III организовал военную экспедицию против «изменника» (в 1477 году войско самого Михаила Борисовича принимало участие в аналогичной кампании Москвы против Новгорода – Иван III эффективно использовал феодальные настроения и привычки междоусобной прошлой эпохи).

Михаил Тверской счёл разумным капитулировать и заключил осенью 1484 года вассальный договор, по которому признавал себя «младшим братом» Ивана III. Но, как и в случае с Новгородом, Тверской князь не хотел отдавать власть центру и продолжил интриги с вовлечением внешних игроков (опять Литвы). Получив очередные свидетельства тайных сношений Михаила Борисовича Тверского с Казимиром, в сентябре 1485 года Иван III взял Тверь в осаду.

Многие видные представители тверской элиты (как и новгородской в 1477 году) перешли из осажденного города «под руку» московского князя. Михаил Борисович бежал в Литву, Тверь сдалась. На этом с феодальными компромиссами было покончено. Горожане принесли клятву верности непосредственно князю Московскому. Великим князем Тверским был посажен Иван Молодой – сын и наследник Ивана III – уже как государственный служащий. Часть тверской элиты, как и новгородской примерно в это же время, была переведена в Москву. При сохранении некоторых элементов «суверенного декорума» (например, боярской думы) Тверское княжество стало фактически провинцией государства Московского.

Расширение территории единого русского имперского государства шло и в направлении малонаселённых, но очень богатых районов северо-востока, до этого находившихся в сфере влияния Новгорода.

В 1472 году была покорена Великая Пермь. В последние десятилетия XV столетия шло активное продвижение в Приуралье. В Зауралье московские войска и купцы достигли района Югры, на рубеже веков Москва взяла под контроль бассейн Печоры. В конце 80-х годов был проведён успешный поход на сохранявшую высокую степень автономии Вятку. Эта отдалённая и очень богатая «вечевая республика», традиционно ориентировавшаяся на Новгород, теперь тоже была включена в состав княжества Московского. Жители принесли присягу Ивану III. «Торговые люди» Вятки были приписаны к общему сословию, часть вятской элиты была переселена в Москву.

Процессы собирания земель и объединения элит проходили параллельно и были логически взаимосвязаны. Единое государство должно было быть таковым не только как массив территории. Тем более что в новую московскую элиту вливались и русские представители верхушки ещё не присоединённых земель (например, князья «Верховских княжеств» Великого княжества Литовского, активно перебегавшие на московскую службу). Должна была качественно измениться психология аристократии: государственное/глобальное начало должно было взять верх над родовым/локальным.

Бывшие удельно-владетельные суверены становились теперь лишь подданными великого князя. Необходимость принять новый порядок вещей им диктовали соображения личной безопасности и материального благополучия, но во многом также и желание быть причастными через службу к формированию нового государства, возрождению общей православной Руси, о которой элиты знали через летописи и свои родословные. Идеология русской государственности, заложенная Нестором за несколько сотен лет до этих событий, оказалась очень важной и очень практичной в деле строительства нового русского государства.

Эпоха раздробленности русских земель завершилась. Немногочисленные оставшиеся уделы были уже лишь только символической, культурной данью порядкам «старины».

II.1.1.5. Русский суверенитет

Вооружённые конфликты и политические противостояния с иноземными соперниками составили, безусловно, куда более значительную долю испытаний из всех выпавших стране в период княжения Ивана III. Внешняя политика Московского княжества второй половины XV века оказалась драматичной по сюжету и ошеломительной по результату.

Особенностью международного положения Москвы в начале княжения Ивана было то, что государство окружали соседи, которые считались (и, наверное, реально были) значительно мощнее его. Причём Литва, Ливонский орден, Большая Орда, Казанское ханство были не только сильными – они ещё и находились совсем рядом. В ста километрах от Москвы на юг уже начинались татарские владения, на таком же расстоянии на запад – Великое княжество Литовское. Для поездки на дачные участки многих сегодняшних москвичей пятьсот лет назад им бы понадобилась виза. Серпухов, Калуга, Кашира были пограничными городами, Литва лежала сразу за Можайском, Вязьма была уже в Литве.

Безусловно, наиболее исторически значимым, поистине судьбоносным достижением Ивана III на международной арене было возвращение русским землям независимости от Орды. «Стояние на Угре» 1480 года означало конец 237-летнего ордынского ига. Этому событию в исторической литературе уделено столько внимания, что нет смысла подробно останавливаться на фактической стороне вопроса. Вспомним пунктирно главные события.

Часто встречающееся определение «конец ига Золотой Орды» некорректно уже потому, что к этому моменту единой Золотой Орды не было. Она распалась минимум на шесть частей ещё в первой половине XV века. Ядро улуса Джучи оставалось в виде так называемой Большой Орды, которой в момент «стояния на Угре» правил хан Ахмат. Но её окружали уже независимые ханства – Крымское, Казанское, Сибирское, Астраханское, Ногайская орда.

В 1472 году Ахмат предпринял первый поход на Русь. Однако он не сумел перейти через Оку и отступил. Воодушевлённый успехом, Иван III прекратил выплату дани Орде. Событие вызывающее и, с точки зрения ордынской власти (и экономики), совершенно недопустимое. Значение этого события настолько велико, что в нашей памяти оно закреплено через художественные произведения как легендарное топтание ханской басмы. Отказ от признания ордынской власти и провозглашение суверенитета состоялись именно в момент «топтания басмы», а дальше этот суверенитет нужно было отстаивать и доказывать.

В 1480 году Ахмат, заручившись поддержкой Литвы в лице Казимира IV, вновь двинулся на Московское государство. Одновременно с этим Ливонский орден напал на Псков, а братья Ивана, Андрей Большой и Борис (обиженные на него ещё со времени уже упомянутого раздела Дмитровского княжества), изъявили готовность поддержать Литву.

Москву брали в кольцо. Сформировался внутренний заговор. Против непокорного Ивана встало «всё цивилизованное человечество» в надежде вновь «разорвать Русь на клочки», сделать её части своими территориями. А заговорщики хотели быть правителями этих частей от имени новых хозяев. Ничего не напоминает в дне сегодняшнем?

Посулами и переговорами Ивану удалось предотвратить предательство братьев. Между тем в начале осени Ахмату удалось перейти через Оку. «Линия фронта» (этот термин вполне применим к ситуации, потому что вопреки историческим стереотипам «стояние» было не просто пассивным выжиданием, а серией постоянных боестолкновений) стабилизировалась по реке Угре. Все попытки татарского войска переправиться через неё были отбиты русскими войсками под командованием сына великого князя – княжича Ивана Молодого. Литва не могла оказать реальной поддержки Ахмату, поскольку столкнулась с вторжением войск союзного Ивану III Крымского ханства (результат внешней политики Ивана). С наступлением холодов, будучи неподготовленными к зиме, татары оставили свои позиции и вернулись в Орду.