Киевская Русь была, без сомнения, историческим образованием с потенцией государственности, но, конечно, ещё не государством как таковым. Настоящее русское государство ещё только предстояло создать – и уже не в Киеве.

После завоевания Руси Батыем почти 100 лет понадобилось нам для того, чтобы осознать необходимость собственного суверенитета и его подлинные преимущества. Русские территории стали частью чужого большого государства – империи потомков Чингисхана, попали под юрисдикцию монгольского права – «Великой Ясы». Нам пришлось понять, что такое чужое господство, которое держится не только на силе, но и на чужом цивилизационном превосходстве. Чем монголы действительно были лучше нас? Их закон карал смертью предательство в любом его проявлении. Монголы мыслили огромным пространством, отождествляли себя с ним. Монголы (в тот период) были едины. Неприятно осознавать и признавать такое. Некомфортно, но необходимо. Мы должны были понять, отчего мы не смогли себя защитить, почему вся Русь стала частью другого, враждебного и неприемлемого целого?

Главную причину русский летописец видит в отсутствии единства между русскими. И прежде всего – в отсутствии единой власти, принимаемой всеми. Власть великого князя Киевского самоликвидировалась, растворилась во множестве малых удельных властей, простая сумма которых никогда не сможет создать социальное целое. Власть не суммируется.

Историческая традиция приписывает осознание поражения и понимание необходимости создания русского государства, более конкурентоспособного по сравнению не только с Киевской Русью, но и с Ордой, московскому князю Ивану Калите. Традиция, описывая борьбу русских княжеств за ордынский ярлык на право считаться великим князем, стоять над всеми русскими княжествами, подчиняясь Орде, указывает на принципиальную разницу в подходах к этой борьбе князя Московского и всех остальных (Тверского, Рязанского): Москве эта власть, пусть и утверждённая ханом, была нужна для строительства единого Русского государства, способного противостоять цивилизационным конкурентам, а Твери, например, только ради самого великого княжения, то есть для самой по себе власти, пусть она будет даже номинальной.

Мы не станем утверждать, что намерение освободиться от Орды было присуще только Московскому княжеству. Наверное, не только. Везде ведь жили те же русские люди, которым не нравилось монгольское господство. Но, глядя из другой эпохи, мы можем сказать, что именно московский «проект» оказался успешным, именно московские князья не обманывали ни свой народ, ни людей в других русских княжествах. Именно они, начиная с Ивана Калиты, хотели возглавить все русские земли, чтобы освободить их от Орды, что в конце концов и сделали. Именно их правда и правота доказаны историей. Доказано наличие и плана, и стремления его реализовать. Доказано культурно-исторической практикой, без вещественных доказательств и бумаги, на которой план написан.

Но ведь так и должно быть в принципе. Не только ради одоления Орды. Цели власти и цели народа должны всегда лежать за пределами жизни текущих поколений, чтобы обеспечить именно день сегодняшний, хлеб насущный. Чтобы жизнь имела смысл, каждое действие сегодня должно определяться не только тем, каким ты видишь завтра самого себя, но тем, какими ты видишь завтра своих детей и внуков, будущие поколения. Будет ли достигнута поставленная цель, которая вынесена даже за пределы твоей жизни, тебе не известно, а действовать нужно, и народ, принимающий твою власть, должен видеть, что ты действуешь в правильном направлении. Так должны были действовать поколения московских князей начиная с Ивана Калиты.

Огромную роль в реализации московского проекта суверенного Русского государства сыграло перемещение престола митрополита из Владимира в Москву. Ещё в 1299 году митрополит Киевский и всея Руси Максим оставил разорённый Киев, переехал в более спокойный Владимир и тем самым перенёс сюда центр русского православия. В 1305 году на кафедре его сменил Пётр. Новый митрополит часто и подолгу задерживался в Москве под заботливым приглядом Ивана Калиты, который уговаривал святителя поселиться в Московском Кремле, и тот согласился. Митрополит Пётр умер в 1326 году и был объявлен первым московским святым. Преемником Петра стал митрополит Феогност, который окончательно перенёс кафедру митрополитов в Москву.

Для всех русских людей именно Москва стала при Иване Калите центром русского православия, его церковной столицей, а не только единой «налоговой инспекцией» по сбору дани для Орды. То, что православная церковь выбрала именно Москву в качестве своей резиденции, определило в последующем очень и очень многое. В разорванной на части Руси при постоянной вражде удельных русских княжеств митрополит переезжает в Москву. Он совершает свой выбор и демонстрирует этот выбор всем православным.

Второе, после утверждения престола митрополита в Москве, важнейшее символическое действие, определившее в глазах современников Москву как центр собирания русских земель и центр новой русской государственности, совершил внук Ивана Калиты через сорок лет после смерти деда.

Дмитрий Донской не только собрал и возглавил русские войска на Куликовом поле, но и смог одержать победу над ордынским войском. Впервые победа в большой битве осталась за русскими, а Орда потерпела поражение. Значит, то, что делает Москва, начиная с Ивана Калиты, может приводить нас к победам над противником, которого нам ещё не удавалось побеждать. И никому ещё не удавалось. Значит, то, что делает Москва, это верный путь. Значит, у Москвы и её князей есть право на власть.

Принятие власти Москвы, впервые победившей Орду, становится оправданным и целесообразным. Знание, что делать всем, чтобы достичь цели, это фундаментальное знание для персоны (и группы), обладающей властью. Народ добровольно подчиняется им благодаря такому знанию. Это знание налагает неизгладимый отпечаток на персону знающего, преображает её. Победа на Куликовом поле была решительным и определяющим доказательством того, что в Москве знают, как побеждать, и умеют это делать.

Показательно решение литовского князя Ягайлы, союзника ордынцев перед битвой. После получения известия о победе русских над ордынцами он решил уйти назад в Литву. Настолько сильным было впечатление от разгрома ранее непобедимого ордынского войска. Вся геополитика того времени на огромной территории от Сибири до Польши строилось на знании о стратегическом военном преимуществе и непобедимости Орды. Дмитрий Донской и его русские воины это знание поставили под сомнение и опровергли. Появилось новое знание: русские могут побеждать непобедимую Орду. И это знание заложило основы новой геополитики на огромном континентальном пространстве, которому суждено было стать русским.

Такое воздействие идеологическим знанием, которое меняет политические и военные стратегии, формирует самоопределение нашего народа и других государств и народов, мы в своей дальнейшей истории воспроизводили ещё несколько раз. До битвы под Полтавой Карл XII Шведский считался в цивилизованной Европе непобедимым полководцем, а его армия признавалась лучшей в мире. Пётр I и русские разгромили её, что во всей Европе полагалось в принципе невозможным. Такое же значение имела Бородинская битва в 1812 году. Русские не проиграли (как минимум) доселе непобедимому Наполеону, их армия смогла на равных противостоять тому, кому в Европе (а значит и в мире) не мог противостоять никто до русских. Такое же значение имела в 1941 году битва за Москву. Русские нанесли поражение немецкой армии, в непобедимости которой никто в мире до того не сомневался. Не только советский народ, но и люди во всём мире узнали после победы русских под Москвой, что у мира есть возможность победить фашизм. Куликово поле находится в ряду тех событий, которые позволяют нам самим знать о себе и другим знать о нас, что русские – это те, кто всегда побеждает непобедимых.

Куликово поле, перенесённое в наше время, – это возвращение Крыма и спасение Сирии. Полной победы над мировой гегемонией, считавшей, что она смогла навязать свою власть и нам, пока нет. Но и сегодня мы показали самим себе и всему миру, что по-прежнему способны побеждать, казалось бы, в невозможных и ранее немыслимых обстоятельствах. От победы Дмитрия Донского на Куликовом поле (1380) до полного свержения ордынской власти над Русью пройдут ещё долгие 100 лет. Дмитрий Донской много сделал для укрепления великокняжеской власти. Тверь и Суздаль навсегда отказались от соперничества с Москвой, было сломлено своеволие Рязани, побежден Великий Новгород. Москва стала бесспорным центром Русской земли. Но политическая система княжеских уделов как таковая осталась без существенных изменений.

Легендарное благословение, полученное Дмитрием Донским от св. Сергия Радонежского, легендарное участие в битве Пересвета и Осляби, монахов, ушедших на битву, имели огромное идеологическое значение, придали деянию Дмитрия Донского сакральный характер и глубокий исторический смысл, дали опору вере. Ведь без веры нельзя, невозможно стремиться к тому, что лежит за пределами твой персональной земной жизни. Св. Сергий Радонежский, благословив Дмитрия Донского, придал его борьбе общенародный, общерусский статус. На Куликовом поле Дмитрий Донской и его воины, благодаря этому благословлению, олицетворяли собой весь русский народ, несмотря на сохранившуюся удельную систему княжеств.

Легендарный Пересвет возвращается к русским войскам после схватки с Челубеем, умирающий, но непобеждённый, а противник его повержен. Пересвет умирает, не зная, каким будет исход битвы, какой будет жизнь русских после битвы и дальше, но отдать свою жизнь за это неизвестное можно только с верой в то и со знанием о том, что жизнь других людей после тебя является чем-то большим и более важным, чем твоя собственная жизнь. Русские и сегодня не принимают западной «сверхценности» человеческой жизни, хорошо зная из истории, что для Запада такой ценностью обладает лишь их западная жизнь. Чужая смерть их никогда не смущала. Русский готов отдать жизнь за что-то, что будет, когда его самого уже не будет. Он делает это осознанно и добровольно. Может, это и есть высшая категория человеческой свободы, она же и главное содержание «загадочной русской души»?