Построив божий храм, Соломон приступил к строительству своего дворца. Дворец получился великолепным, он состоял из нескольких зданий, соединенных между собой. Ко дворцу вела аллея из длинного ряда кедровых столбов, прозванная «ливанским лесом». Здесь стояла царская стража с мечами и золотыми щитами. Кроме этого дворца было в Иерусалиме великое множество красивых зданий, построенных израильской знатью. Богатство поражало воображение. Но дорого стоил народу этот внешний блеск. Огромные богатства расходовались на содержание многочисленной царской семьи и чиновников. Мудрый Соломон должен бы разумнее управлять государством, а он жил с пышностью восточного властелина. В Иерусалиме усиливалось влияние финикийцев и других иноземцев, строящих свои храмы. Строились языческие храмы и самим Соломоном для своих иноверующих жен. Пророк Ахия упрекал царя за его дурное поведение и предсказывал скорый распад его царства.
Царь Соломон построил божий храм,
В нем помещен Ковчег Завета.
Сам Бог начертал храма план,
В Завете сказано об этом.
Израиль был в зените славы,
Везли богатства из страны Офир,
Слыл Соломон и мудрым и лукавым,
До царства пирамид царил покой и мир.
Но время шло, и дух царя слабел,
И похоть Соломоном завладела,
Он трепетал при виде женских тел,
И ночи проводил в объятьях юной девы.
Да не одной, везли из многих стран:
Моавитянки, ассирийки, эфиопки,
У каждой чудо стройный стан,
Красивы ножки, груди, попки.
Не жилище царя, а храм любви,
Царь Соломон любовью упивался,
Он бурно отвечал на зов крови,
Владыка деве, словно дева, отдавался.
Построил храм богине сладострастья
Астарте храм и храм Ваалу,
Объятье девы стало дивным счастьем,
Оно звало, манило, завлекало.
Седая голова, припав к коленам девы,
Их находила мягче, чем подушки,
Он целовал божественное тело,
И лепетал слова любви на ушко.
Не служат Соломону жены Иудеи,
Воспитаны они в условиях иных,
Условностей всех преступить не смеют,
Не могут стать орудьем Сатаны.
Язычницы разнузданны, коварны,
Знакомый им Астарты ритуал,
Царь строил храмы в благодарность,
В объятиях преступных умирал.
Он царь Израиля и грешными устами
Он тело женское лелеял и ласкал,
Язык владыки притчами прославлен,
Но в грешные места его он погружал.
Странно всё же, левиты, из которых избираются первосвященники, как в рот воды набрав, молчали…
А где левиты, почему молчали?
Иль Соломон нашел на них управу,
Что действия царя не замечали?
Хоть противоречили они закону, праву.
Беда, коль молятся не Богу, а тельцу,
От Бога отворачивают лики,
И ясно, Израиль приблизился к концу,
И станут беды – страшны, многолики.
Вот, если бы Соломон и дальше продолжал так служить Богу! Но, могущество и процветание породили гордость, и привела та гордость к отступничеству Соломона от Бога.
Превыше благ земных —
Есть мудрость, данная от Бога,
Так мало к ней дорог прямых,
Зато кривых невероятно много!
А в них – деянья Сатаны,
Чтоб Бога мы оставили
В Коляску-ложь запряжены —
Бесчестье, зависть и тщеславие.
И эти три коня, из века в век,
Коляску катят ту по бездорожью,
Становится понять, – человек
Пытается идти к безбожию
Предупреждал Господь царя: «Не умножай себе жен, дабы не развратилось сердце твое, не умножай золота и серебра безмерно!»
Когда освящался построенный храм Божий, с неба сошел огонь на жертвенник, что свидетельствовало о том, что молитва Соломона была услышана Богом. Свидетелями этого факта было множество людей. Как же можно было досаждать Богу богомерзкими поступками, как можно было создавать кумиры чуждых богов, устраивать им жертвенники в дубравах и рощах, как можно было молиться, наконец?..
Ведь видел Соломон, как дух святой
С небес огнем сошел и жертв коснулся.
Создал Астарты Идол золотой,
Молился ей, от веры отвернулся.
Что, память потерял? Иль телеса
От похоти тряслись, сгорал от страсти?
Свой взор, не устремляя к небесам,
Служил любви, ее огромной власти.
Бог разум дал ему великий,
Но, видно, к старости его он растерял!..
Чужих богов повсюду видны лики
Ягхве оставлен им, Астарта – идеал!
Дети и в прошлом, и сейчас спрашивают взрослых о своём появлении на свет. Ответы – самые различные и все крайне далёкие от истины. Это в своё время породило анекдот…
Двое детей, четырёх и пяти лет, обращаются к бабушке. Коля, как более старший, задаёт вопрос:
– Бабушка, откуда мы с Машей появились?
Бабушка отвечает: – Тебя аист принёс, а Машеньку под листом капусты нашли.
Девочка отзывает брата в сторону и шепчет ему на ухо: – Коля, скажи старой, а то умрёт и знать не будет, откуда дети берутся!
От взрослых слышал в детстве,
Что аисты детей приносят
Куда крестьянину от птицы этой деться?
Несёт тогда, когда её не просят!
Стоят у хижин жерди с колесом
(От деда своего я в детстве слышал),
Чтоб аиста на колесо несло,
А не бросал ребёночка на крышу!
В российских селах – тьма детей!
(под лопухами их не находили)
Никто из нас не видел, хоть убей,,
Чтоб в клювах аисты детей носили…
Оравы птичьей на селе не счесть:
Индюшки, куры, гуси, утки были
Цесарки и павлины даже есть,
Но аисты село сторонкой обходили.
Привыкли все, здесь так уж повелось,
Лишь опускались на село потемки,
В какой то дом пернатое неслось,
Неся с собой горластого ребенка.
Сияют над селом гирлянды звезд
В безлунной черной глубине ночей.
Хоть аисты в селе не вили гнезд,
Но в избах наших – множество детей.
Всех возрастов, размеров, пола,
У всех, до одного – прожорливые рты,
Что можно есть, сожрать готовы,
Какой там разносол у бедноты?..
Село росло людьми, плодилось,
Забыли все про лопухи, капусту.
И аистов, как прежде, не водилось,
Но население необычайно густо….
Наверное, знаком был путь иной,
И постепенно все о нем узнали,
В нем была власть любви земной,
И аисты, узнав о том, село упрямо
облетали.
Намного способ тот надежнее,
(Изобретён ещё Адамом, Евой):
Не нужно ставить жерди и колеса
А следует самим заняться этим делом!
Время идёт. Дети растут, ума набираясь, Во сне к ним приходят те, кто заставляет чаще сердце биться, отодвигая на задний план всё остальное…
Время незаметно подступило,
Никуда не спрятаться, не деться…
Тело наливалось зрелой силой,
Но куда-то уходило детство.
То ушло, что составляло суть.
Появились новые желанья,
Может огорченья принесут,
Но к девчонке тянет на свидание.
Лучше, красивее ее нет,
Хорошо, когда с тобою рядом,
Расцвела она, как маков цвет,
Так к лицу идут ее наряды.
Дальше больше, появляются невесть откуда такие желания, которые в прошлом влюбленному казались противоестественными.
Он, вроде бы, не робким был,
Но чувства высказать не смея,
Холодный мрамор полюбил,
Пленившись статуей Психеи,
Своих ровесниц не терпел
Жеманство, болтовню пустую,
И в мыслях глаз поднять не смел,
Чтоб видеть наготу живую…
Что взрослой женщине сказать?
Ну, как в любви своей признаться?
Готов ей ноги целовать,
Ему исполнилось пятнадцать…
Вся гамма влечения к предмету необъятных желаний получило название – «Первая любовь» А это название свидетельствовало о том, что её должно сменить что-то иное…
Как первая любовь ранима!
Влечение неодолимо…
Любви божественен предмет!
Но, что поделать, поздно ль рано,
Душевные наносит раны.
Когда её познанья нет.
Как первая любовь коротка:
Не видно, что за поворотом,
Какие испытанья ждут?..
Вокруг неё недобрых много,
И все от беса, а не Бога —
Советы «дельные» дают!
Как первая любовь красива!
Не наберется зрелой силы,
Поскольку взгляд её таков:
Все в розовом мелькает свете,
И все влюбленные на свете
Пребудут в сане дураков!
Всю гамму чувств изведает любовь.
Все в ней, возможно, все бывает,
Жизнь отдают и проливают кровь,
И часто голову теряют!
Каждый уникален, для всех остальных – он один из многих, но для одного он – прекрасен, бесподобен! К сожалению, любовь – это чувство, оценить которое по достоинству почти всегда можно лишь, когда оно пережито. Некоторым, правда, удается оценить его и при жизни, но так редко… Прежде было так, что к предмету устремлений шли долгим путем, оказывая знаки внимания -«ухаживали». Если посмотреть на окружающий мир, то редко встречаются в нем представители, которые не ухаживают за самкой, демонстрируя ей свое внимание. Выражается оно в танцах, пении и так далее. Мы же люди – неужели разум сыграл с нами грубую шутку, сделав нас эмоционально ниже животных?
На скамейке ворковала пара,
С улицы чуть слышны голоса.
Нищий прикорнул на тротуаре
В позе отдыхающего пса.
Вопреки всем замыслам природы,
Вдоль дорожки небольшого дома,
Как морковь на грядках огорода,
Пальмы тянут ветви из бетона.
Кашей облаков покрыто небо,
Где-то далеко громы грохочут.
Долбят воробьи краюшку хлеба,
Море глухо ухает, рокочет.
Пузырится, пенится вода,
Языками камни, берег лижет.
Ветер напевает в проводах,
Ласточки, стрижи летают ниже.
Резкою прохладой потянуло,
Тучи серой двинулись громадой,
И деревца тонкие согнуло,
По листве, ударив крупным градом.
Град прошёл, дождём зашелестело,
Громов отдалённее удары.
В лужи, попадая то и дело,
За руки, держась, бежала пара.
Заскочили в дверь, остановились.
Девушка от холода дрожала,
Капельки по плечикам катились,
Юбка к стройным ножкам прилипала.
Веселились, фыркали, как дети.
Взгляд его к ногам её упал —
След воды от ступней на паркете.
Он склонился к ним, поцеловал.
Удивленье… губку закусила,
не меняла позы, не мешала…
Что в душе её происходило,
Кажется, не всё и понимала?..
Редко встречается женщина, которой не нравились бы цветы. Из цветов особенно нравятся розы
История печальна и проста —
Плантагенетов нет, их имена в потемках.
Когда-то розу белую сорвав с куста,
Воскликнул дерзко Ричард из Йорка:
«Трон только мой и приговор суров —
Йоркский дом покрою вечной славой!
От крови пролитой Ланкастеров
Вот эта роза станет алой!»
Сраженья длились тридцать лет,
За этот срок Ланкастеров убили.
За тридцать лет – Йорков тоже нет,
Ланкастеры Йорков истребили.
Прошли века, историю тех лет,
Похоже, садоводы не забыли.
И розу, у которой ало-белый цвет,
Ланкастером-йоркским окрестили.
Букет из роз любимой подбирал,
Нежны цветы, но острые иголки.
О проекте
О подписке