Читать бесплатно книгу «Кваздапил. История одной любви. Начало» Петра Ингвина полностью онлайн — MyBook
image

Часть первая. Сестра друга

А на Земле разные края и страны, виноградники и посевы, и пальмовые рощи – от единого корня и от корней разных. Орошаются они одной водой, но мы предпочитаем для еды одни сорта другим. Поистине, в этом знамение для людей, имеющих разумение.

Коран, сура 13 аят 4 (смысловой перевод Б.Я.Шидфар)

Глава 1

Закатные лучи теплого июньского солнца били отражением из окон соседней высотки, после прошедшего дождя пахло свежестью. Я спокойно пересек двор от остановки до девятиэтажки, где жил Гарун. У подъезда пятеро земляков моего друга громко обсуждали что-то на своем языке. При виде незнакомца они умолкли, человеческая стена на миг раздвинулась и, стоило мне пройти, сомкнулась позади. Я спиной чувствовал провожающие взгляды.

На нужном этаже я немного потоптался, собираясь с мыслями. Когда палец вдавил кнопку, истошный звон потерялся в бумканьи басов и гомоне перекрикивавших музыку голосов. Дверь отворилась, придержавшая ее кареокая красавица улыбнулась:

– Кваздик? Я – Мадина, сестра Гаруна. Помнишь?

Мадина?! Вместо путавшейся под ногами соплюшки, требовавшей включить ее с сестренкой в наши игры, передо мной в выразительном изгибе струилось обворожительное создание. По плечам Мадины рассыпалась сверкающая тьма, в прежние времена сплетенная в косу, чернее – только черные дыры космоса, и две из них глядели на меня из-под излома бровей. Большинство пришедших отметить окончание сессии учились со мной на четвертом курсе, а Мадина только на втором. Юность и порывистость чувствовались в движениях, но изменения с последней встречи произошли разительные. Наполнение зеленого платья притягивало взгляд, прямой взор волновал, кровь начинала искать другое русло, что непростительно с сестрой друга-кавказца. Мой взгляд стыдливо упорхнул.

Мадину полупобеда не устроила. В дверном проеме воспроизвелась отрепетированная поза, предельно выпятившая все, что выпячивалось хотя бы в принципе. Однако, выросла девочка. Но и перед ней стоял не мелкий шалопай Кваздик, а сто семьдесят сантиметров ума и мышц, обремененных, к моему стыду, балластом из нескольких килограммов. Добродушный увалень с вечно растрепанными вихрами – таким я стал за эти годы.

Мадина узнала меня сразу, радость от встречи грозила прорвать дамбу приличий, а лишний вес фигурировал только в моем мозгу. Он там всегда фигурировал, когда оказывался рядом с прекрасным полом.

– Привет, – сказал я, чтобы что-то сказать.

Мадина убедилась, что изменения внешности замечены и оценены, и отступила на шаг, при этом созданная для меня композиция полностью проход не освободила. Песочные часы талии жалили взор, прямой взгляд не давал сосредоточиться. По выразительным тонким губам пробежал язычок. Девочка не просто выросла, девочка повзрослела. И при чем здесь слово «девочка»? Передо мной стояла созревшая молодая женщина, и каждым из употребленных определений несло за версту – молодостью, женственностью… а в отношении зрелости умолчу, о сестре друга так думать не стоило. Заменим термин спелостью, будет точнее. И представим не налитое яблоко, не тугой арбуз или размякшую дыню, а сочный персик.

Фу, ну и сравнения, как у торговца с базара. А с другой стороны, что поделать, если это правда?

Я не рискнул протискиваться и остался снаружи.

– Как дела? – поинтересовалась Мадина.

– Вчера права получил.

Вырвалось, не удержался, хотя хвастаться особо нечем. Права – еще не автомобиль. Ход девичьей мысли был ожидаем:

– Машину купил?!

– Не совсем. Накопил на одно колесо. Теперь ускорюсь, с правами мотивация станет сильнее. Надеюсь, к концу учебы хватит сразу на два.

– Такой же весельчак, ничуть не изменился.

– О тебе не скажешь, что не изменилась.

Лесть пришлась к месту.

– Найду брата, скажу что ты пришел. Заходи, не стесняйся.

Квартира, в которой сокурсники праздновали окончание учебы, ходила ходуном, музыка грохотала, я не различал ни одного слова – ни русского, ни нерусского.

Лицо Мадины приблизилось к моему:

– На медленный танец пригласишь?

– Обязательно.

В их семье сильны традиции, а мы уже не дети, поэтому я добавил:

– Если брат разрешит.

Глава 2

Не верилось, но встретившая меня в дверях чеканная красавица оказалась мелкозадиристой Мадей, которая мешала нам с Гаруном строить баррикады из стульев и вечным нытьем доводила до каления. Хорошо, что в то время она в основном сидела со второй сестричкой – Хадижат. Других братьев и сестер у Гаруна не было. Трое детей для городской семьи их национальности считалось нормальным, зато двоюродной и прочей родни – замучаешься считать. Для нас, маленьких, не знавших слова «национальность», мир отдельно живущих родственников представлялся параллельной вселенной, она отвлекала от серьезности детских игр. У нас текла своя жизнь и были свои, неизвестные взрослым, ежедневные приключения.

Теперь Мадина выросла… очень. Повторяюсь, конечно, но впечатление она произвела такое, что повториться не можно, а нужно.

– Против тебя Гарун возражать не будет. – Вееры изогнутых ресниц чувственно опустились. – Буду ждать.

Ладная фигурка в обтягивающем зеленом платье удалилась в сумбур людей и звуков.

Сегодня не разувались, и я, сбросив куртку, тоже влился в домашний сабантуй, кивая девушкам, а с парнями здороваясь за руку. Из мужской половины русским был только я, остальные – приехавшие на учебу земляки друга и его местные друзья-родственники схожего с нами возраста. С девушками дело обстояло наоборот, с двумя исключениями – в лице Мадины и ее мелькнувшей среди расфуфыренных девиц младшей сестры, которая ютилась где-то в углу, скромно одетая и отрешенная от окружавшего веселья. Музыка гремела, заполненная народом комната ходила ходуном, кто-то танцевал, кто-то пил за длинным столом или около него, кто-то общался, перекрикивая остальных.

– Гвоздопил пришел! – разнеслось поверх общего гвалта, и, как носорог через джунгли, сквозь толпу ко мне ринулся хозяин квартиры.

Я даже не поморщился. Гвозди не пилю и никогда не пилил, а насмерть присосавшееся в детстве прозвище звучало по-иному. Кваздапил. Отсюда сокращение «Кваздик». Замордованный смешным обращением, в давние времена я пробовал сменить кличку, требовал называть по имени, обижался… Не помогло. Лучшее, что делают люди в таком случае – смиряются. Стоило принять как данность, что отныне я Кваздапил, и все стало нормально. К тому же, настоящее имя, которым по настоянию бабушки меня назвали в честь геройски погибшего прадеда, звучало не менее затейливо. Алексантий. С прозвищем – два сапога пара. А когда посторонние слышали ласковое родительское «Ксаня», на слух оно воспринималось как «Саня», и позже некоторые обращались ко мне как к Шурику. Чтоб избежать путаницы, я выбрал быть Кваздапилом. Было в этом что-то хулигански-задиристое. В конце концов, не имя красит человека, а человек имя. Перефразируя древнюю мудрость, лучше быть львом Кваздапилом, чем, скажем, цепным псом Цезарем.

– Молодец, что пришел. – Гарун по-дружески обнял, его ладонь несильно похлопала меня по спине.

Невысокий, среднего телосложения, он не выделялся какими-то особенностями, но несмотря на то, что Гарун был предельно обычным, не принять его всерьез или случайно задеть – значило обрести неприятности всерьез и надолго. Накачанный торс вкупе с ищущим приключений взглядом намекали на тренировки в качалке и на матах, черная щетина на щеках и нос с горбинкой придавали лицу схожесть с брутальными персонажами из рекламы. На губах висела вечная улыбка в тридцать два крупных зуба, которым позавидовали бы негры и недареные кони. Наши сокурсницы и подруги сокурсников находили Гаруна завидным кавалером, хотя сами сокурсники частенько его сторонились.

– Располагайся. – Гарун обвел рукой комнату, указав сразу везде. – Многих знаешь, кого не знаешь – подходи, знакомься, у нас с этим просто. Наливай-накладывай себе сам, приглашения не жди, чувствуй себя как дома. Много внимания уделить, извини, не смогу, сам видишь за скольким слежу, в этом дурдоме я за главного. Будут проблемы – находи меня или Мадину. Прости, я побежал. Отдыхай!

Он умчался по очередному зову, что больше напоминавшему слоновий рев.

Меня удивило, что в качестве заместителя Гарун избрал разбитную Мадину, а не Хадижат. Младшая по-прежнему избегала досужего внимания и пряталась в углу накрытого стола, подальше от всех и всего, что нарушало покой. Похожая на старшую сестру чертами, младшая была противоположностью в остальном: вместо дерзкой худобы – обволакивающая мягкость, вместо жгучего взгляда в упор – быстрый взмах обычно кротко опущенными ресницами в моменты, когда собеседник отвлекся. Одна активно радовалась суете, вторая смиренно принимала ее, как в свое время я свое прозвище. В разговорах со мной Гарун часто восторгался малышкой Хадижат, а Мадина такой чести не удостаивалась, вести о ней сопровождались кривлением губ. Потому, наверное, и вызвал удивление возникший в дверях образ. Есть поговорка, что чужие дети растут быстро. Это касалось и чужих сестер.

Под неусыпным приглядом брата Мадина училась в институте два года, а Хадижат – один год, они втроем жили на съемной квартире, и если младшая сестра беспокойства не причиняла, то старшая оказалась шилом в, вообще-то, и без того бурной жизни приятеля. Гарун признавался, что устал следить за ней и периодически выпутывать из щекотливых историй. Дорвавшаяся до свободы, Мадина совершенно не жаждала соответствовать стереотипу горской женщины – покорной, скромной и домашней. Мадине понравилось блистать. Ее влекло к шуму, людям и приключениям. В результате мечтой Гаруна стало как можно быстрее выдать сестрицу замуж.

Вторую сестру, Хадижат, называли просто Хадей, именовать длинно и строго столь милое создание, не умевшее мухи обидеть, было невозможно. Случайно пересекшись с ней взглядом, я подмигнул, показывая, что узнал и рад встрече. Хадя смущенно кивнула, на щеках вспыхнул румянец.

Что ж, приличия соблюдены, я перевел взор сначала на ожесточенно споривших на своем языке Гаруновых приятелей, потом на цветник из плюшевых блондинок, раскинувшийся вдоль ближней ко мне стороны стола. Рядом с ними оставалось место на придвинутом к яствам диване, и я направился туда.

Едва я плюхнулся на диван, соседка – одна из звезд потока, пухленькая златокудрая красавица – уставилась на меня в упор в ожидании банального словоблудия на тему ее достоинств и моего ими восхищения.

– Привет, Настя, – кратко поздоровался я. Остальное – не по моей части.

Знойная пухленькая ручка придвинула ко мне стакан:

– Нальешь?

Почему не налить, это моя обязанность как кавалера. Стол просто ломился от алкоголя всех видов и форм. Делать все с размахом и пускать пыль в глаза – особенность каждого из организуемых кавказцами праздников, а предполагаемое присутствие прекрасного пола ликвидировало барьеры как понятие. Сегодня в девушках недостатка не было, потому в выборе и количестве спиртосодержащей продукции ограничений не могло быть в принципе.

– За что выпьем? – Настя подняла налитое вино.

– За лето и за свет в конце тоннеля, – провозгласил я, напомнив о цели сборища.

У меня не было девушки, а у Насти, по слухам, личная жизнь бурлила: кроме постоянного ухажера (при деньгах и хорошей машине) имелись и более покладистые поклонники, не возражавшие против вторых и даже третьих ролей. Меня такие отношения бесили. Хочешь встречаться – встречайся с одним, так меня воспитали, так я собирался строить жизнь. К сожалению, пока почему-то не получалось. На рынке отношений между парнями и девушками царили правила, в которые мое мировоззрение не втискивалось. Девушки, которые привлекали раскрывшейся внешностью и внутренностью, видели во мне чучело гороховое, а те, кто поглядывал с интересом, категорически не нравились. Потому я и ходил один, неуклюжий и постоянно задумчивый, не желая тешить чье-то самолюбие в качестве дополнительного валета в колоде из тузов и королей, не возражавших, что на взгляд с другой стороны у всех одна рубашка.

Настя была из тех, с кем я хотел бы дружить… не будь у нее никого.

– Ты без подружки? С кем тебя познакомить? – Рука со стаканом обвела присутствующих.

– Я сам.

Поняв, что становиться благодарным протеже и расточать комплименты я не в настроении, Настя отвернулась, и в тот же миг ее сдвинуло ураганом по имени Мадина.

– Как отдыхается? – Налетевшая фурия приникла в мимолетном касании, меня обдало теплым ветром, а Настю едва не опрокинуло. – Можно присесть?

Зеленое платье втиснулось между нами еще до ответа, о котором ни я, ни Настя так и не узнали. Мадина сама налила себе из пластиковой полторашки без опознавательных знаков.

Чрезмерное внимание, с первой секунды оказываемое сестрой друга мне, как одному из лучших друзей брата, заключалось не в упомянутой дружбе. Мадина, как доходило до меня из разных источников, искала приключений… и не находила. Приключения шарахались от нее, словно от прокаженной. Причина – брат и его окружение. Русские приятели предпочитали не связываться и гулять с русскими же девчонками, а кавказцы… Они тоже выбирали русских. Свои девушки были для них табу, с ними же кому-то брак заключать и детей заводить. Менталитет, гусли ему в мюсли. Всем хотелось чувств и развлечений, только у ребят с юга девушки в понятие «все» не входили. Ничего не поделать, такие мы разные. Может быть, и хорошо, что разные? Где нет конкуренции, там вырождение.

– Где живешь? —Меня в бок толкнул локоток, больше напоминавший коготь вышедшей на охоту хищницы. – Гарун как-то обмолвился, что с общагой тебя прокатили и приходится снимать угол непонятно с кем и где.

– Ложная информация. Не непонятно с кем и где, а с приятными людьми недалеко отсюда. И не угол, а комфортабельную койку в квартире на шестерых. – Большего не позволяли средства, которые присылали родители, а с собственным заработком не срасталось. В плане подработки я надеялся на пришедшее, наконец, долгожданное лето. – У меня все шикарно.

– В смысле, что бывает и хуже?

– Я один, мне много не нужно.

Мадина задумчиво сощурилась:

– Один, это все объясняет. Но – вшестером! Как вы там помещаетесь?

– Мы редко пересекаемся. Большинству нужно место, где приклонить голову, не больше.

– А тебе?

– Я спокойно занимаюсь учебой, пока остальные гуляют или спят.

Не то чтобы я такой правильный, да и сокомнатники не так часто дрыхнут и отсутствуют, чтобы сказанное было правдой, и все же назидательно показать моральное превосходство юной легкомысленной особе оказалось приятно. Начинаю понимать взрослых.

Хм. Это что же получается: детство кончилось? Я повзрослел?

– Можно мне как-нибудь придти посмотреть, как люди в таких условиях живут, да еще учиться успевают? У меня с Хадей комната на двоих, и то бывают драки за территорию. А один санузел на троих – вообще пипец.

Я так не считал, но кивнул, поглядывая по сторонам, где все шумело, галдело, двигалось, смешивалось и бурлило.

Мадину не устраивало мое молчание, ей хотелось поговорить. А когда женщина чего-то хочет…

– Почему в гости не заходишь? – склонилась она ко мне, заглядывая в лицо и почти касаясь грудью.

Я отстранился.

– В прошлые годы заходил, потом перестал. Мы с Гаруном каждый день на учебе встречаемся.

– Зря не заходил. Попили бы чаю, поболтали…

– Прости, отойду на минутку. – Я сделал вид, что мне понадобилось в упомянутое выше заведение, казавшееся собеседнице кошмаром, даже если оно одно на троих. Хотелось вырваться из-под ненужного мне провокационно-покровительственного внимания.

В отличие от большинства сверстников я уродился яблоком позднего сорта, девушкам кажусь неказистым и кислым. Впрочем, любители кисленького уже маячат на горизонте, изредка протягивая любопытные ручонки и норовя куснуть за бочок. Главным было не дать сожрать себя целиком, пока не приду к убеждению, что кусающий достоин такого права. Вокруг полно попавших не в те руки огрызков и переваренных плодов. В результате – оскомина, изжога, запор. И хорошо, если запор, а не наоборот, что есть тоже часто наблюдаемое среди знакомых явление.

Вопреки моему желанию сейчас меня откровенно пыталась надкусить вороная красавица, безумно притягательная, которая в других обстоятельствах заставила бы сердце стучать пулеметом. Но именно, что только в других. Если себя я сравнил с яблоком, то Мадина – яркий забористый мухомор. Мы живем рядом, но в разных мирах. Как кто-то иронично спел, перефразировав старую песню, «Дельфин и русалка, "Титаник" и айсберг – не пара, не пара, не пара».

Ванная комната, она же туалет, оказалась свободна. Я плеснул в лицо воды и постоял, глядя в зеркало. Полегчало. Мысли вновь подружились с логикой, я вытерся и вскоре был готов ко второму выходу в люди.

Наверное, не стоило отказываться от предложения Насти, появился бы шанс на будущее знакомство с подругами подруг…

Что меня сюда привело, кроме приглашения друга? Надежда встретить ту, о ком молила душа. Надежда не оправдалась, здесь меня окружали сплошные те, к кому тянется тело, а оно тянется ко всем, у кого грудь больше моей. А если и меньше – плевать, лишь бы гормоны вырабатывались противоположнополые. Но душа болела, сердце просило чего-то большого и чистого. И опять не повезло, в прокрустово ложе мечты не укладывалась ни одна из кандидатур, шумливо бесновавшихся в окружавшем бедламе.

...
8

Бесплатно

3.1 
(10 оценок)

Читать книгу: «Кваздапил. История одной любви. Начало»

Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно