– Ты берега не путай, Бреча. И вообще. Мудрее надо быть, мужики, – таинственно произнес Митяев, надевая чистую одежду.

– Лично меня он заебал! – злобно высказался Бречкин, небрежно бросая форму в баул.

– Тебя любая мелочь выводит. Это правда, – справедливо отметил Сергей Богатырев, во внешности которого многие постоянно находят знакомые черты, якобы форвард очень похож на «одного актера», после чего все отчаянно пытаются вспомнить имя знаменитости. Ответы всегда разные. Как по мне, внешность у хоккеиста весьма заурядная. Но что-то есть от Эштона Катчера.

– Может, наш тренерский штаб таким образом хочет твой пыл поумерить? – предположил Саша Патрушев, еще один нападающий с наружностью карикатурного и недалекого гопника, словно из 1990-х годов, но при этом всегда с задумчивыми и серьезными гримасами. Черты лица миниатюрные, поджатые тонкие губы, сосредоточенный и несколько дерзкий взгляд из-под бровей. Глядеть на Бречкина таким взглядом он, естественно, не рискует.

– Я им умерю! – грозно рявкнул Бречкин.

– Судя по настрою Лехи, пока получается плохо, – принял участие в разговоре Дима Коротков, обладающий густой шевелюрой, вышедшей из моды в годах так 1960-х, бледным кукольным лицом со стеклянными глазами, крупными щеками и постоянно приоткрытым ртом.

– Что же мешает разобраться? – вышел из душевой худощавый и высоченный блондин Никита Зеленцов, пытаясь на ходу управиться со своими длинными волосами, напоминающими бесформенную копну соломы, высушить которую не удастся и турбине авиалайнера на полной мощности. Неряшливость в части прически отвлекает от правильно очерченного, чистого, невинного личика, которое, однако, скрывает за собой личность абсолютно безбашенную.

– Мой мир рухнет, если я увижу тебя с короткой стрижкой. А если бритым, так вообще атас, – признался переодевающийся рядом Толя Костицын. Нападающий обладает узким лицом, впалыми щеками, острым носом и угнетенным, изнеможенным, вымученным взглядом. Его светлые волосы всегда кажутся мокрыми и слегка завитыми от шлема, словно лапша в «Дошираке».

– Не зарекайся! На парики продам, – отреагировал Зеленцов.

– Ага, для бритых овец сгодятся! – заржал Толя.

– Боюсь покалечить случайно, – ответил Зеленцову Бречкин. – Проблемы еще потом иметь из-за этого мудака. А ты бы поддержал меня, Зеленка?!

Никита ответить не успел.

– Считаю, нужно сосредоточиться на вещах посерьезнее, – вернулся в разговор капитан.

– Факт остается фактом, – напомнил за Малкина мягкий, уравновешенный и всегда немногословный курносый брюнет Сергей Смурин, обладающий таким светлым и добрым взглядом, что создается впечатление, будто он весь светится. Сергей – это некий моральный камертон коллектива (в нем не вашим и не нашим, что называется). Однако я уверен, что свои секреты есть у каждого, а он умело их скрывает – когда-нибудь я до них обязательно докопаюсь. – Он едет с нами, так что забудьте о своих планах.

– Не порть настроение лишний раз. Есть кинуть? – спросил Митяев.

– Даня там, наверное, уже наготове, – предположил Паша Мухин, прислонившись спиной к стенке и обрисовав в мечтах вечеринку в Челябинске, которую они планировали. Но, кажется, все планы летят к чертям. Сейчас он еще больше возненавидел выскочку Елизарова.

– Печально, – разделил общее настроение массивный защитник Вова Шабашкин, вышедший из душа последним.

– Лошадей не гони, я сказал, – повторил Митяев. – Это всех касается. Ничего не надо отменять, – он повернулся к Брадобрееву. – Ты кинуть дашь или нет?!

– Бери. Только немного, – заскулил Павлик, – у меня чуток осталось, а еще весь вечер впереди.

– Отсыплю столько, сколько сочту нужным. Будет время, и тебе возьму.

– Ты, как всегда, в себе уверен, Арс, – недовольно и свысока произнес Гайтанов. – Наверное, у тебя есть гениальный план, как нарушить режим, чтоб никто не заметил?

– Уж побольше соображений, чем у вас, – хвастливо заметил Арсений.

– Еще бы, ты ж у нас эксперт. Знаешь Елизарова как облупленного. И Степанчука вокруг пальца обведешь как не фиг делать, – издевательски констатировал Костицын.

– А он знает тебя, – ударил с другой стороны Денис Акмальдинов, о котором до этого словно позабыли, а он есть: маленький да удаленький паренек, уже давно потерявший интерес к хоккею, но команду почему-то не покидавший.

– Это вряд ли, – уверенно отмахнулся Митяев.

– Какое-то неуважение к нему – он тебе все, а ты ничего. Не находишь? – произнес Зеленцов.

– Не изволит ли его высочество поделиться, что же гениального родилось в его светлой головушке? – картинно поинтересовался Волчин.

– Все просто, – заявил Сеня и выждал интригующую паузу, прежде чем выдать свой план. – Мы тупо свалим и никого не спросим, – сказал он и довольно развалился на скамейке под ошарашенные взоры окружающих.

– Упасть не встать!

– Ебать-копать! Да ты стратег, щенок, – выцедил Бречкин.

– Гениально, мать твою! – театрально сыграли своеобразный «восторг» другие. – Ты серьезно?!

– Абсолютно, – спокойно ответил решительный Митяев. – Пора уже дать им понять, что никто не вправе нас удерживать. Мы ходим, где захотим. Как это и было до появления… сами знаете кого.

– Придите же в себя, мужики! – выступил в поддержку Митяева Чибриков. – Какие-то два говноеда способны нам помешать?! Вы только вспомните, из каких ситуевин мы выходили сухими. Самые классные именно те дни, когда мы с вами, парни, наплевали на все и отжигали на полную катушку. Без оглядки на тренеров, родителей, учителей. Я прав или нет? Кто мы, в самом деле, а?! Рабы?!

– Да, потрепало нас знатно. Уже за дверь выйти боимся, – согласился Филиппов.

Тут все повально стали вставать на сторону Митяева.

– А последствия? – резонно спросил сомневающийся Волчин.

– Переживем. Кто они нам такие, по-твоему?! Мама с папой, воспитатели, надзиратели? Последствия, говоришь? Поорут, мозги повыносят. Может, на трене пожестят и успокоятся. Нам не привыкать. Будто это что-то решает. До лампочки вообще! Зрелища-то на льду устраиваем мы, а не они.

– Нет, – не унимался капитан команды, – я предчувствую что-то неладное. Неспроста это.

– Да брось ты!

– Капитан нас вперед должен вести, – напомнил Кошкарский.

– А ты зассал как сучка.

– Кто за то, чтобы выбрать нового капитана?! – предложил Брадобреев, зная, что это заденет Андрея.

– Ты с нами? Или так и будешь сомневаться? Можешь, в принципе, остаться в гостинице – тебя никто не заставляет. Согласись, это ненормально, брат. Как мы без тебя? – произнес Митяев.

– Конечно, я в деле, – без особого энтузиазма согласился Волчин.

– Во-о-о-т, совсем другой разговор. Выше нос, Андрюша! – все принялись жать руки кудрявому, но Волчин все равно предчувствовал опасность. Интуиции ему не занимать – нечто в грядущей поездке его настораживало. Либо таким образом проявляется его внутренний протест из-за участия Пети в выезде.

– Так что все в силе – никакой отмены, понятно?! Когда мы под кого-либо прогибались?! Ни под кого и никогда! – объявил Арс. – А если кто-то еще хочет слиться – самое время…

– Чего отменять собрались?

От неожиданности все чуть не подпрыгнули на месте и дружно обернулись.

В раздевалке возник помощник тренера: незаметно подкрался, как и всегда.

– Что там у вас в силе? – поинтересовался я.

Воцарилась гробовая тишина, непривычная для раздевалки, не считая, конечно, первых минут после провальных игр. Белые стены, деревянные вешалки со скамьями и полками, заполненные под завязку всякой хоккейной всячиной: рюкзаками, баулами, клюшками, сумками, поилками, крагами, блинами, щитками. Казалось, что все это навалено хаотично до потолка и готово свалиться на тебя и придавить насмерть.

Тишь да гладь продержались буквально пару мгновений.

– Полнейший разнос «Мечела», конечно, – уверенно ответил Сергей Соловьев, разрядив обстановку. Все зашевелились и вернулись к делам, которые бросили – всем хотелось поскорее уйти (и без того задержались).

Я же никуда не делся – считал наслаждением лишний раз поторчать на виду, зная, что хоккеюгам это, мягко говоря, не по душе.

– Радует, что настрой на выезд подобающий. Будет очень плохо, если уделать ближайших соседей не получится.

– Если проиграем, скажем, что ты накаркал, – исподлобья зыркнул на меня Патрушев.

– Зачем постоянно проговаривать очевидное? – недовольно спросил Волчин.

– Думаю, что быстродействие головного процессора у некоторых может слегка отставать от твоего гениального мозга, Волчин. Что ж, тогда до завтра! – выкинул я последний на сегодня козырь, думая, что они не в курсе моего участия.

Волчин резко ударил Кошкарского локтем в бок – тот мигом сообразил, что надо сделать:

– В смысле «до завтра»?! – выразил недоумение Степан.

– В коромысле, – торжествовал я. – Я еду с вами в Челябинск, ребята. С единственной целью. Чтобы до каждого дошло: выезд – это серьезное мероприятие, а не увеселительная прогулка с целью перебеситься вдалеке от дома. И я сделаю все, чтобы не допустить неповиновения. Это ясно? – количество недовольных взглядов увеличилось в геометрической прогрессии. – Чего ж вы так поникли? Здорово же! Чао бамбино, – махнул рукой я и с самодовольной ухмылкой удалился.

– Не дождешься, – еле слышимо фыркнул Зеленцов.

– Степанчук явно что-то почуял, – заключил Брадобреев, оттопыривая нижнюю губу, чтобы закинуться.

***

Четверг, 15 декабря 2011 года, три пополудни.

Ярко светит солнце. Не согревает нисколько. Клонится к закату в столь ранний час, как это и бывает в середине декабря. Всюду искрится снежок.

На пустой парковке у старого Ледового дворца в Магнитогорске стоит автобус. Все мигом перебежали в него из помещения, на ходу закинув баулы с формой в багажник. Надевать шапки и перчатки ради пары метров никому не хочется, а ведь после душа и тренировки можно в два счета простудиться на таком трескучем морозе. Ничего страшного, сунул руки в карманы и побежал, попутно зачерпнув в кроссовки свежего снега.

Все организационные моменты выезда на мне – я всеми силами старался ничего не упустить. После подсчета хоккеистов, занявших свои места в автобусе, а также объяснения водителю проезда к пункту нашего назначения я заметил затянувшуюся возню снаружи.

Степанчук уже извелся:

– Митяев! Ты мешок с говном! Нет, ты говно с мешком! Шевелись!

– Что здесь такое? – вылез на мороз я.

– Я хочу выехать через минуту. Разберись, или оба тут останетесь, – рявкнул тренер и залез обратно в салон. – Без вас управимся.

«Это вряд ли», – мысль промелькнула синхронно и у меня, и у Митяева.

– Ну чего, умник, получил? – улыбнулся Арсений. – Помогай.

– Не думал я, что ты такой тормозной, Арся. Знаешь, особо не хочется в темноте там шарохаться.

– Видишь, место ищу – не лезет, блядь такая, – Митяев придерживал коленкой бесформенную сумку, одновременно пытаясь запихнуть ее голыми руками между чужими баулами.

– Дорога и без того выматывает всех. А вам бы еще выспаться и сыграть нормально. Ради вашего же блага, – констатировал я. – Так что быстрее доберемся – больше будет времени на… А чего это у тебя за махина такая, скажи-ка мне на милость?

– Сухпаек.

– Для целой роты солдат?!

– Для всех.

– А ну-ка покажи.

– Петь…

– Открывай – не задерживай остальных, – настоял я.

Митяев и не думал сдаваться, лишь безысходно бросил на землю тяжеленную сумку так, будто в ней ничего особо ценного нет. Подумаешь, пару бутылочек для разогрева в потайных карманах, а остальное всего лишь продукты. И Елизарову необязательно сообщать, что продукты не на ужин, а в качестве закуски (спиртным их на месте снабдит Данил Озеров).

– Колбаска, лимоны, апельсины – не слишком роскошно? – осмотрел содержимое сумки я.

– Белки и витамины. Да что ты вообще понимаешь в правильном питании?! – недовольно топтался на месте Митяев.

– И всегда на выезды вы так серьезно затариваетесь?

– Спрашивает человек, который едет с нами в первый раз, – твердил он. – Петь, не задерживай остальных.

Вдвоем мы все же всунули провиант в багажный отсек.

– Можем отправляться, – зашел в автобус я, проводив взглядом Митяева, присевшего рядом с Брадобреевым. – Педаль в пол.

Я кивнул в сторону тренера, ожидая подтверждения.

– А ты ничего не забыл? – словно намекая на очевидное, спросил Степанчук.

– Нет, – уверенно заявил я.

– Смотри мне, – с презрением протянул он и отвернулся к окну.

«Черт, зачем он так? Это как спросить, а выключил ли ты утюг в собственной квартире на другом конце города, которую второпях покидал. Зато есть повод еще раз перебрать бумаги. Все однозначно будет при мне, ибо я завел привычку собираться с вечера. А если б тренер промолчал, я бы не озадачился, – подумалось мне. – Эх, плакала спокойная дорога».

– Ну как там? – все в округе развернулись, привстав с мест и взявшись за спинки кресел, устремив взгляды на Арсения.

– Порядок. Но чтоб я еще раз тащил все это добро.

– Оно и твое тоже.

– Потише, – шикнул Акмальдинов.

– Упаковывать вас надо учить, недотепы, – бросил Митяев, оглядываясь в мою сторону. Я же ушел на свободное сиденье позади и принялся рыться в рюкзаке.

– Мне кажется, он все равно что-то подозревает, – поделился Коротков.

– Да брось ты. Я все сделал чисто, – заверил Митяев.

– Он уже собаку съел на нас – думаешь, ничего не найдя в сумке, он успокоится? Ты дебил, если так считаешь, – произнес Абдуллин.

– Мне лучше знать, – заявил Митяев, понарошку замахнувшись на Артема своим тяжелым кулаком. Тот демонстративно задрожал, прикрылся руками и плюхнулся на место, не скрывая улыбки.

– Не на том вы сконцентрированы, мужики, – с выражением полнейшего безразличия заявил Волчин. – Расслабьтесь.

– А кто тогда вчера дрожал больше всех, а? Закинул успокоительного, капитан? – спросил Андрея Антон Малкин.

– Предчувствие и сейчас есть, – не подал вида Волчин. – А этот человек не стоит ваших переживаний, поверьте. Загнались вы, ребята. Причем конкретно.

– Кэп прав, – согласился Глыба. – Пора завязывать.

– Тебе лишь бы поспать, – отметил Бречкин.

– Кто, чем любит, тем и занимается в пути.

– Тогда спокойной ночи! – из-за спинки кресла Глыбы выскочил Кошкарский и натянул шапку Никиты ему же на глаза.

***

Выезд – рядовое мероприятие для хоккеистов. Именно так они и бывают во множестве мест, причем не единожды. И дело даже не в осмотре достопримечательностей. Часто все ограничивается гостиницами, ледовыми дворцами и кафешками на выезде. Но в каждом из таких городов хоккеисты оставляют частичку себя (особенно в молодые годы). Там случаются знаковые игры, проходят беспощадные летние сборы. Или же команда попадает в передряги, благодаря которым становится ясно, кто и из какого теста сделан. Либо, наоборот, происходят уморительные, порой сумасбродные истории, которые сплачивают хоккеистов, оставляют после себя незабываемые воспоминания. Случаются и мимолетные знакомства с девушками.

Стоит лишь обозначить название города, как, например, Арсений мигом припомнит что-либо памятное оттуда. «А что для парней значит Челябинск? Надо бы спросить, – подумал я. – Ах да, вспомнил – со мной, наверное, только Митяев нормально поговорит».

Переезды – неотъемлемая часть жизни спортсменов. В изнурительных дальних поездках хоккеисты знают, чем заняться: кто-то вдоволь высыпается, кто-то читает, кто-то зависает в телефонах. Вот и сейчас все при деле. Автобус едет неторопливо. Я же решил поразмышлять. Над чем? Как обычно: а что, собственно, я тут делаю?