Глава 1.2
Стратегические планы германского командования по дальнейшему ведению войны на Востоке

Позднейшие воспоминания по этому поводу немецких военных и военачальников показывают противоречивую картину, где почти каждый пытается указать в качестве ответственного за неудачи Главнокомандующего вооруженными силами Германии Адольфа Гитлера, а также изложить собственные мнения, точки зрения и планы, согласовав их, или, наоборот, противопоставив планам, взглядам и мнениям других лиц, принимавших то или иное участие в выработке важнейших военно-политических решений.

§ 1.2.1. Потенциал противоборствующих сторон

По поводу сил и средств борьбы с русскими П. Карель сообщает следующие сведения^[60]. В мае 1943 года общая численность немецкой армии увеличилась по сравнению с аналогичным периодом прошлого года (далее – АППГ) на два миллиона солдат и достигла наибольшей величины за все прошедшее время войны – 11 280 тыс. военнослужащих и лиц вольнонаемного состава^[61]. Вместо мобилизованных немецких рабочих, в соответствии с секретной директивой Адольфа Гитлера и инструкциями по захвату военнопленных, рабочей силы и трофеев, требовалось отправить в Германию всех военнопленных и трудоспособных гражданских лиц с оккупированных территорий (следовательно, в немецкой военной промышленности стал еще шире практиковаться принудительный и опасный вредительством «рабский» труд. – П. Б.). В 1943 году число иностранных рабочих в Германии достигло 4 636 тысяч человек, а военнопленных, занятых в хозяйстве, – 1 623 тысяч человек^[62]. Благодаря этому общее число гражданских работников в данный период времени составило 36,6 млн. человек, увеличившись по сравнению с АППГ на 1,1 миллион. В начале 1943 года немецкая военная промышленность производила ежемесячно по 700 танков (АППГ – 350) и 200 штурмовых орудий (АППГ – 50). Производство боевых самолетов по сравнению с предшествующим годом увеличилось в 1,7 раза^[63]. В промышленном производстве появились новые и модифицированные типы почти всех видов оружия, включая тяжелые и средние танки, самолеты – истребители, пикировщики и штурмовики, самоходные и несамоходные артиллерийские и зенитные орудия. Сокращение штатной численности пехотных дивизий компенсировалось увеличением их огневой мощи за счет более высокого насыщения автоматическим оружием, минометами, противотанковой и зенитной артиллерией.

Вместе с тем, по данным советских военных историков Г. Колтунова и Б. Соловьева^[64], к июлю 1943 года на советско-германском фронте насчитывалось 60 пехотных дивизий, укомплектованных по сокращенному штату, однако если по основному штату в дивизии имелось 9 367 винтовок, 49 противотанковых орудий, 54 миномета калибром 81 мм, то по сокращенному штату числилось всего 6 000 винтовок, 15 противотанковых орудий калибром 75 и 88 мм, 48 минометов калибром 81 мм. Кроме того, у германского командования не было возможности в течение нескольких месяцев всесторонне подготовить в боевом отношении сотни тысяч вновь призванных в армию солдат и офицеров и вооружить их практическим опытом войны.

Следовательно, в 1943 году уже начало происходить то же самое, что и во время Семилетней и Первой мировой войн, – в связи с большими потерями германская армия стала утрачивать свой важнейший потенциал, заключающийся в профессионализме солдат и офицеров, за счет которого немцы вначале имели качественное превосходство над противником.

Соответственно, в отличие от переводчика и журналиста Кареля, офицер Генерального штаба, командир танковых войск и участник войны генерал Буркхарт Мюллер-Гиллебранд (Burkhardt Müller-Hillebrand) с гораздо меньшим оптимизмом отмечает^[65], что за первую половину 1943 года убыль личного состава в действующей армии на Восточном фронте составила около 823 тысяч человек, а пополнение – 720 тысяч. Комплектованию армии мало помогло то, что 13 января 1943 года Гитлер издал указ «О всеобщем привлечении мужчин и женщин к обороне империи» с целью высвобождения для использования на фронте всех пригодных к военной службе мужчин. Поэтому в начале 1943 года были проведены организационные мероприятия, направленные на уменьшение некомплекта в частях за счет имеющихся резервов личного состава – разработаны новые «экономные» организационно-штатные нормы, по которым часть должностей сокращалась, а 140 тыс. должностей замещались добровольцами вспомогательной службы (в основном из числа советских военнопленных. – П. Б.). Благодаря этому были уменьшены как потребности сухопутных войск в наборе мужчин из сферы хозяйства, так и некомплект по штатным нормам в действующей армии, который к началу операции «Цитадель» снизился до 257 тысяч человек (на 22 июня 1941 года некомплект равнялся нулю, а к началу летнего наступления 1942 года достиг 652 тыс. человек). Вместе с тем разработка «экономных» организационно-штатных норм для укомплектования войсковых частей отрицательно сказалось на боеспособности последних, поскольку в прежних «богатых» штатных нормах были скрыты так называемые «тихие резервы», которые позволяли воинской части собственными внутренними силами преодолевать временные кризисные ситуации и удерживать физические нагрузки на личный состав в допустимых пределах. В целом к июлю 1943 года ядро германской армии было ослаблено, снизился ее качественный уровень, стало невозможным привести в боеспособное состояние войска в смысле обеспечения их личным составом, вооружением и материальными запасами, а также добиться необходимого для наступательных операций уровня боевой подготовки. Возможности поддержки войск авиацией, тяжелой артиллерией резерва главного командования, специальными инженерно-саперными частями никогда еще с момента начала войны не доходили до столь низкого уровня. Численность личного состава сухопутных частей действующей армии на Восточном фронте к 1 июля 1943 г. составила 3 115 тыс. человек в 168 дивизиях, к которым присоединялись 6 дивизий и два полка СС; 12 авиационных полевых дивизий военно-воздушных сил (далее – ВВС); 14 дивизий и 8 бригад финской армии; 9 румынских, 5 венгерских, 2 словацких дивизии; от 130 до 150 тыс. так называемых «восточных войск» и от 220 до 320 тыс. «добровольцев вспомогательной службы»^[66]: всего не более 4,5 миллионов человек. С учетом того, что на Восточном фронте была задействована значительная часть ВВС, насчитывавших в 1943 году 1 700 тыс. военнослужащих^[67], общая численность войск немцев и их союзников составляла около 5 миллионов солдат. По состоянию на 20 – 30 июня 1943 г. на Восточном фронте было 2 845 танков и 997 штурмовых орудий, всего 3 842 боевые машины^[68] (по другим данным^[69], на 30 июня германская армия на Востоке имела 2 398 танков, из которых 2 122 боеготовых, и 1 036 штурмовых орудий, из которых 938 боеготовых, всего 3 434 боевые машины).

Стремясь сформировать резервы, в конце января Гитлер отдал приказ о сокращении линии фронта группы армий «Центр»^[70]. В феврале-марте 1943 года немецкая армия оставила выдававшиеся на восток выступы фронта в районе Ржева – Вязьмы и Демянска, с боями эвакуировав оттуда войска и технику, что позволило высвободить 32 дивизии в целях создания оперативного резерва, формирования ударной группировки для будущих наступательных действий в составе 9-й армии группы «Центр», а также укрепления обороны группы армий «Север» (15 пехотных, 3 танковые, 2 моторизованные дивизии, одно армейское и четыре корпусных управления из района Ржева и Вязьмы, 12 пехотных и егерских дивизий и одно корпусное управление из района Демянска)^[71]. Причем ликвидация ржевско-вяземского плацдарма в свою очередь позволила советскому командованию вывести в резерв две общевойсковые армии и танковый корпус^[72].

Трудности с резервами привели к тому, что немецкое командование вынуждено было расширять практику доукомплектования частей иностранцами – прежде всего славянами из числа чехов, поляков, украинцев и русских, хотя в августе 1943 года Генеральный штаб сухопутных войск издал приказ, согласно которому число советских военнопленных в составе немецких дивизий на Восточном фронте не должно было превышать 15% штатного состава (по некоторым данным, среди личного состава пехотных дивизий группы армий «Юг» летом 1943 года немцы составляли около 60%, поляки от 20 до 40%, чехи приблизительно 10%, и несколько процентов бывшие граждане СССР, перешедшие на сторону Германии и ее союзников)^[73]. Тыл немецких войск в прифронтовой зоне практически полностью обслуживался частями, состоящими из советских военнопленных, добровольно изъявивших желание помогать немецкой армии (нем. Hilfswillige – добровольные помощники). Как указано выше, в июне 1943 года таких было от 220 до 320 тыс. человек^[74].

По советским данным^[75], к лету 1943 года на советско-германском фронте, имевшем протяженность 2 100 км, со стороны Германии и ее союзников было сосредоточено от 5,2 до свыше 5,3 миллиона солдат и офицеров (4,8 млн. немецких и 525 тыс. союзных войск), 54,3 тыс. орудий и минометов, 5 850 танков и САУ, 2 980 самолетов. Хотя эти данные преувеличены, в особенности по поводу бронетехники (приведенные выше немецкие сведения представляются более верными, так как подтверждаются советскими же источниками, где указано, что сосредоточенные в районе Курского выступа около 2 700 танков и САУ составляли 70% от общего количества немецкой бронетехники на Восточном фронте^[76], которое, следовательно, никак не укладывается в число 5 850, поскольку равно 3 850 машинам), в первом приближении они дают представление о силах и средствах, которыми располагало германское командование на Востоке.

Однако реальное значение приведенных цифр становится ясным лишь при их сопоставлении с аналогичными показателями, касающимися советского военного потенциала. К лету 1943 года численность и техническую оснащенность советских вооруженных сил на Восточном фронте характеризуют следующие данные: 6,6 миллионов человек личного состава, 105 тыс. орудий и минометов, около 2 200 боевых установок реактивной артиллерии, 10 199 танков и САУ, 10 252 боевых самолета^[77] (по информации некоторых источников^[78], количество боевых самолетов в действительности достигало 13 тыс. машин). Причем, если советская военная промышленность в первом полугодии 1943 года выпустила 11 189 танков и САУ и 13 741 боевой самолет, то немецкая промышленность – 4 541 танк и САУ и 10 449 самолетов^[79]. Следовательно, к июлю 1943 года советская сторона в 1,5 – 2,5 раза превосходила противника в силах и средствах, и это общее превосходство постоянно увеличивалось. Всего в 1943 г. советская промышленность произвела^[80]: 22,9 тыс. танков, 61 тыс. орудий (включая реактивную артиллерию), 33,1 тыс. боевых самолетов, а немецкая промышленность^[81]: 12,7 тыс. танков, 17,8 тыс. орудий, 25 тыс. самолетов.

При этом экономический потенциал, которым располагала Германия к началу войны на Востоке и в период 1941 – 1944 гг., учитывая союзников и оккупированные страны, по всем основным параметрам превосходил аналогичный потенциал СССР, за исключением добычи природных ресурсов, в частности, нефти (см. Таблицу 1). Например, по таким важным для функционирования военной промышленности показателям, как производство стали, чугуна и электроэнергии, Германия и ее союзники опережали СССР в 2 – 3 раза.

Таблица 1. Основные показатели экономического потенциала Германии (годовое производство в середине 1941 г.) и СССР (годовое производство в конце 1940 г.)^[82].

Примечание:

* – по данным Б. Мюллер-Гиллебранда^[83], население Германии, включая Австрию и Протекторат Богемия и Моравия, в 1939 году составляло 38,9 млн. мужчин и 41,7 млн. женщин, всего 80,6 млн. человек;

** – по данным за 1938 год (максимальный показатель предвоенного производства автомашин в СССР).

К ноябрю 1941 года, после пяти месяцев войны, германские войска оккупировали экономически развитую часть территории СССР, где проживало 41,9% всего населения, производилось 33% валовой продукции всей промышленности, до 71% чугуна, около 60% стали, 38% валовой продукции зерна, а также находилось 47% всех посевных площадей, около 60% поголовья свиней и 38% поголовья крупного рогатого скота^[84]. Тем самым экономический потенциал СССР был дополнительно ограничен приблизительно на треть. Однако данные о годовом и среднегодовом производстве вооружений и боевой техники в 1941 – 1944 гг. (см. Таблицы 2, 3) показывают обратную зависимость по сравнению с соотношением ресурсов (за исключением производства средств транспорта).

Таблица 2. Основные показатели военного производства Германии и СССР^[85]

Примечание:

* – по советским данным^[86], в начале 1945 года выпуск вооружения в Германии снизился на 27%, а к марту – на 65%.

Таблица 3. Производство основных видов боевой техники Германией и СССР в 1941 – 1944 гг.^[87]

Примечание:

* – за период с июля по декабрь 1941 года.

Как видно, при относительном недостатке, по сравнению с Германией (с учетом ее союзников и оккупированных стран), всех важнейших видов сырья, за исключением нефтепродуктов, а также при меньшем потенциале трудовых ресурсов, в СССР производилось больше основной военной продукции, чем в Германии. В особенности большое отставание Германии имело место в области среднегодового производства артиллерийских орудий и минометов. При этом преимущество над СССР по количеству ежегодно производимых Германией средств транспорта не имело существенного значения в связи со значительными поставками данного вида продукции из Великобритании и США. Так, за время войны в действующую советскую армию поступило от союзников свыше 240 тыс. единиц автотранспорта, что превышало объем четырехлетнего производства советской промышленности и позволило перевести советские автомобилестроительные заводы на производство легких танков (к июню 1943 года только из США было уже получено 17 тыс. легких вседорожных армейских автомобилей и 90 тыс. грузовых автомашин)^[88]. По ходу войны превосходство СССР по выпуску военной продукции в целом только возрастало, причем советская промышленность превзошла германскую не только по количеству, но и по качеству многих образцов вооружения и боевой техники. Как отмечают Г. Колтунов и Б. Соловьев^[89], если в СССР военное производство возросло в 1943 г. по сравнению с довоенным уровнем в 4,3 раза, то в фашистской Германии только в 2,3 раза, хотя она больше производила металла, угля и электроэнергии.

Отсюда следует вывод, что советская военно-экономическая система оказалась гораздо более эффективной, по сравнению с германской. Прежде всего, это было достигнуто благодаря милитаризации экономики, которую советское политическое руководство осуществляло начиная с 1929 – 1930 гг., проводя политику так называемых «коллективизации» и «индустриализации». СССР, в отличие от Германии, более длительно и целенаправленно готовился к ведению полномасштабной войны за установление своей гегемонии в Европе. Поэтому даже в 1940 году доля военной продукции в общем объеме производства была здесь в 1,7 раза выше, чем в Германии, которая, в отличие от СССР, уже активно участвовала во Второй мировой войне (см. Таблицу 4). По советским данным^[90], к лету 1941 года производственные мощности советской авиационной и танковой промышленности в 1,5 раза превышали мощности авиастроения и танкостроения Германии.

Таблица 4. Доля военной продукции в общем объеме валовой продукции Германии и СССР^[91]

Как показывает приведенная информация, по доле военной продукции Германия приблизилась к СССР только в 1944 году, когда производство Германией боевой техники увеличилось в среднем в четыре-пять раз по сравнению с началом войны на Востоке (по советским данным^[92], военное производство Германии достигло наивысшего уровня в середине 1944 года, когда его объем в пять раз превышал объем производства в начале 1941 года). Однако, во-первых, за исключением авиации достигнутый уровень все равно оказался приблизительно в полтора раза ниже уровня военного производства противника. Во-вторых, в 1944 году было поздно исправлять положение на Восточном фронте за счет увеличения производства боевой техники, потому что германская армия уже понесла невосполнимые потери в людях и испытывала непреодолимые затруднения с производством горючего и его доставкой на театр военных действий.

Как отмечают советские исследования^[93], специфика капиталистической экономики и обшественно-политического строя Германии привели к тому, что, имея в 3 – 4 раза меньше стали и в 3 – 3,5 раза меньше угля, экономика СССР за время войны произвела почти в два раза больше боевой техники и вооружения, чем экономика фашистской Германии вместе с союзниками, причем СССР использовал 8 – 11 млн. тонн годового производства металла более эффективно, чем использовались 32 млн. тонн, производимых в Германии. Вследствие этого в 1943 году германские войска уже находились на «голодном пайке» по горючему и периодически испытывали дефицит боеприпасов и вооружения.

С точки зрения штаба ВВС Великобритании^[94], основным фактором, препятствовавшим росту немецкой военной промышленности, оставалась нехватка кадров квалифицированных рабочих. В действительности в СССР существовала аналогичная проблема, что не помешало наращиванию военного потенциала этой страны. Длительный период милитаризации экономики позволил советскому политическому режиму наладить систему более оптимального использования всех видов ресурсов в интересах выпуска военной продукции, чем это удалось сделать в Германии. Например, в 1941 – 1944 гг. в промышленности СССР было занято в 1,2 – 1,4 раза меньше человек, чем в промышленном производстве Германии (см. Таблицу 5). Однако даже в 1943 году около 6 млн. из промышленных рабочих и служащих в Германии все еще были заняты на производстве товаров народного потребления^[95] (по советским данным^[96], в 1943 году в сфере военного производства в Германии было занято около 61% всех промышленных рабочих, а в США – 67%).

Таблица 5. Использование трудовых ресурсов в Германии и СССР в период 1940 – 1945 гг.^[97]