Падение Болгарии

Пока 2-й Украинский фронт продолжал двигаться по Румынии, а основная часть его войск перегруппировывалась для наступления в западном и северном направлении, 3-й Украинский фронт в составе трех армий и нескольких отдельных корпусов 3 сентября 1944 года вышел на румыно-болгарскую границу. Теперь на очереди была Болгария. Тем не менее для захвата этой страны Красной армией не существовало никаких правовых оснований. Царство Болгария с декабря 1941 года находилось в состоянии войны, но только с Великобританией и США. Уже в начале германо-советской войны царь Борис III и его правительство провозгласили свой нейтралитет. Гитлер, страстно желавший того, чтобы кабинет тогдашнего дружественно настроенного по отношению к Германии председателя правительства Филова^[10], подобно другим восточноевропейским режимам, участвовал в войне против Советского Союза, никак не мог сдвинуть «Пруссию Балкан» с этой позиции. Борис III не скрывал русофильских настроений своего народа и откровенно объяснял, что Болгария будет – несмотря на свое неприятие большевизма – сохранять свою верность русским и испытывать к ним братские чувства: «Болгарский народ никогда не будет сражаться против России, которой он благодарен за свое освобождение от турецкого ярма!» И хотя Болгария 25 ноября 1941 года присоединилась к Антикоминтерновскому пакту, она все же продолжала проводить дружественную политику по отношению к Москве.

Позже, в 1943 году, когда Германия на Восточном фронте стала срочно нуждаться в солдатах, Гитлер захотел включить в свои военные планы 25 дивизий сильной болгарской армии, однако болгары продолжали упрямо придерживаться нейтралитета.

Как и в случае с Румынией, в середине 1943 года перед ведущими политиками страны стоял вопрос, должны ли они пребывать в бездействии до тех пор, пока для Болгарии война на стороне Великого Германского рейха окажется безнадежно проигранной. Развитие международной ситуации не оставляло им ни пространства для маневра, ни времени. Поэтому они попытались вступить в переговоры с англо-американцами и начали было вести их, как вдруг 28 августа 1943 года царь Борис III во время визита к Гитлеру внезапно умер. Поскольку царевичу Симеону, его законному преемнику на троне, было всего 6 лет, образовалось регентство, ставшее проводить политику в русле умершего царя.

На протяжении почти всего 1944 года болгарские политики искали возможность выйти из войны. Милов, будучи членом Регентского совета, вышел из него, уступив свое место Божилову, бывшему министру финансов в кабинете Филова. Свою деятельность новый председатель Регентского совета осуществлял в двух противоположных плоскостях. В сфере внешней политики он теперь пытался вступить в диалог с британцами и американцами, чтобы обговорить приемлемые условия перемирия; внутри же страны он предпринимал энергичные действия против партизан, которые скрывались в горах и время от времени совершали нападения на полицейские участки и небольшие армейские патрули. На этом посту Божилова 21 мая 1944 года сменил умеренный аграрий Иван Иванов Багрянов, который, будучи во главе нового правительства, делал все возможное для того, чтобы как можно быстрее вывести Болгарию из войны. Была объявлена широкомасштабная амнистия, отменено интернирование членов семей партизан и ослаблены отношения (в первую очередь в сфере экономики) с Германией. Багрянов стал устанавливать контакты с оппозиционными партиями и предпринял попытки улучшить отношения с Советским Союзом. Так, например, аккредитованному в Софии советскому посланнику удалось открыть два новых консульства (в Варне и Бургасе).

Летом 1944 года правительство Болгарии обратилось к германскому Верховному командованию с требованием вывести немецкие войска из черноморских портов. Перед лицом постоянно ухудшающегося военного и политического положения Гитлеру не оставалось ничего другого, как сделать хорошую мину при плохой игре и пойти навстречу желанию Болгарии. Он лишь предпринял все возможное для того, чтобы замедлить этот процесс.

В июне 1944 года Багрянов направил своего официального представителя, а именно Стойчо Мошанова, бывшего председателя Народного собрания (парламента), в Анкару, с целью договориться с западными союзниками по антигитлеровской коалиции об условиях выхода Болгарии из войны. Представители Лондона и Вашингтона недолго думая отклонили его просьбу, ответив следующее: как и для всех других союзников Гитлера, для Болгарии существует только один путь покончить с войной – безоговорочная капитуляция. Когда же болгарин поинтересовался, как, собственно, страна может капитулировать, если на ее территории или вблизи нее нет ни британских, ни американских войск, а с Советским Союзом, армии которого вышли на ее границу, она живет в мире, представители Лондона и Вашингтона повторили только одно: сначала капитулируйте, а затем можно будет вести разговор о дальнейшем.

Эта близорукая, необдуманная политика западных союзников толкнула болгар прямиком в объятия Москвы, что полностью соответствовало желаниям Сталина.

Затем для Балкан наступил решающий месяц август. 17 августа Багрянов выступил в Народном собрании в Софии с большой речью, главным содержанием которой он сделал страстное желание всего народа Болгарии к миру. На следующий день председатель правительства принял советского поверенного в делах в Софии и передал ему устный ответ на ноту Москвы, которая была направлена 12 августа правительству страны и требовала «изменить его прогерманскую политику» и «прекратить сотрудничество с Германией». Багрянов заявил, что «Болгария готова разорвать при благоприятных условиях сотрудничество с Германией, но при этом таким образом, чтобы не возник вооруженный конфликт». Русские восприняли такой ответ с неудовольствием. 22 августа министр иностранных дел Драганов заявил, что Болгария будет в настоящее время пытаться на любых условиях заключить мир с западными союзниками и что правительство отдало приказ отвести болгарские войска из занятых ими районов Югославии и Греции.

Продвижение Красной армии по Болгарии, а также действия болгарских партизан с 06.09 по 28.09.1944 г.

В ходе этих поисков мира для кабинета Багрянова известие о государственном перевороте в Румынии стало подобно взрыву бомбы.

Правительство и Регентский совет тщетно пытались вывести Болгарию из непреодолимого потока событий. В течение недели с 2 по 9 сентября болгарам пришлось склониться перед планами Кремля. Не помогло им и то, что Багрянов в начале сентября ушел в отставку с поста премьер-министра, а на его место пришел лидер Крестьянской партии^[11], центрист Константин Муравиев, который стазу же реформировал кабинет министров, включив в его состав представителей демократической оппозиции. Но и заявление его правительства от 4 сентября о том, что «Болгария обязуется поддерживать строгий доверительный нейтралитет», было расценено Кремлем как фарс. Оно нужно было Кремлю в столь же малой степени, как и разрыв Болгарией дипломатических отношений с Германией и заверение (повторное), что страна «намерена целиком и полностью выйти из войны с великими державами». Сосредоточение русских войск на румыно-болгарской границе день ото дня становилось все более угрожающим. Ввиду сложившегося положения Муравиев решился на отчаянный шаг, в надежде, что он сможет остановить красное вторжение. Утром 8 сентября его правительство объявило войну Германии.

Но даже это уже не могло помочь. План Сталина в отношении Болгарии нельзя было изменить дипломатическими средствами. Московский историк Е.А. Болтин так характеризует русское наступление: «Когда советские войска вышли на румыно-болгарскую границу, ситуация в Болгарии была весьма сложной. Народные массы с воодушевлением ожидали прихода советской освободительной армии. Правящая реакционная клика боялась вступления советской армии в страну и непременно хотела сохранить монархо-фашистский режим. Для того чтобы германские фашисты не смогли укрепить позиции своих войск, было необходимо предпринять быстрые и решительные мероприятия также и против болгарской реакции». Вечером 5 сентября Молотов по поручению правительства передал болгарскому посланнику в Москве ноту, в которой говорилось, что за прошедшие три года войны советское правительство не настаивало на том, чтобы Болгария порвала отношения с Германией, так как болгарский народ не в состоянии был противостоять Германии; однако теперь, когда политическое и военное положение меняется очень быстро, для Болгарии наступило время разорвать отношения с Германией и прогитлеровской политикой. Болгарское правительство, однако, продолжает поддерживать Германию в войне против Советского Союза. Все заявления о нейтралитете председателя правительства Муравиева представляют собой не что другое, как продолжение проводимой ранее политики. Вследствие этого, говорилось в ноте, «советское правительство не считает возможным и в дальнейшем поддерживать прежние отношения с Болгарией; оно разрывает существовавшие до сих пор отношения с Болгарией и считает, что не только Болгария находится в состоянии войны с СССР, что фактически имело место до этого, но и что отныне Советский Союз считает себя находящимся в состоянии войны с Болгарией».

Содержание этой ноты было настолько абсурдным, что ее, как позднее сообщил член болгарского правительства швейцарскому журналисту В. Бретхольцу, не приняли всерьез ни министр иностранных дел, ни кто-либо из других членов правительства. Сталин, который до этого вполне спокойно относился к «фашистским» и прогерманским правительствам Болгарии, объявил теперь войну первому коалиционному (и в определенном смысле русофильскому) кабинету Болгарии. Причем единственно на том основании, что Болгария терпит сосредоточение германских войск на своей территории. Именно так поступали все прежние правительства Болгарии в период между 1941 и летом 1944 года, не вызывая при этом никакого возмущения Москвы. Тем более что большая часть германских войск уже была выведена с территории Болгарии, а еще остающиеся в стране формирования вермахта по приказу министра обороны Маринова были болгарами разоружены и интернированы.

Все эти действия не изменили позиции Советов. Существующее на сегодня официальное (и абсурдное) представление развития событий в Болгарии гласит: «Советское правительство раскрыло предательство правительства Муравиева, то есть маскировку немецко-гитлеровско-го отступления и запланированную оккупацию Болгарии английскими и турецкими войсками». Русское военное вторжение к тому времени давно уже было делом решенным. Так сложилась трагическая (и гротескная) ситуация, когда маленькое балканское государство в течение нескольких часов оказалось в состоянии войны со всеми участвующими в мировой войне странами Европы и США.