Цитаты из книг автора «Peter Godfrey-Smith»

Если мы способны установить контакт с головоногими как с мыслящими существами, это возможно не благодаря общей истории, не благодаря родству, а потому, что эволюция создавала мышление дважды. Это, вероятно, ближайшая аналогия встречи с инопланетным разумом.

Для человека и шимпанзе общий предок находится довольно скоро – он жил около шести миллионов лет назад.

Да, у осьминога «иное воплощение», но оно настолько необычно, что не вписывается ни в какие стандартные представления в этой области. Традиционно линия разногласий проходит между теми, кто считает мозг всемогущим руководителем, и теми, кто подчеркивает наличие собственного ума у тела. Обе точки зрения исходят из разграничения между мозговым и телесным знанием. Но осьминог не вписывается ни в ту, ни в другую модель. Его форма воплощения . Я написал это, и получилось, как будто он нематериален, но я, конечно, не это имею в виду. Он телесен и материален. Но его телу как таковому присущ протеизм, чистая потенциальность, – у него нет ни издержек, ни благ, свойственных ограниченному, диктующему действия телу. Осьминог живет вне стандартной дихотомии «тела» и «мозга».

У нас есть сердце, у осьминога тоже. Но у него сердца вместо одного. Они перекачивают кровь сине-зеленого цвета – ее молекулы, переносящие кислород, содержат медь, а не железо, придающее нашей крови красный цвет. И конечно, нервная система – развитая, как у нас, но построенная по совершенно иному принципу, с иным комплексом отношений между телом и мозгом.

У осьминогов, по-видимому, как и у нас, есть два вида памяти – кратковременная и долговременная. Они увлекаются игрой с новыми предметами, которые несъедобны и не несут явной пользы. У них есть что-то вроде сна. У каракатиц, видимо, есть аналог Другие сходства носят более общий характер, например интерес к индивидам, включая способность распознавать человеческие лица. Наш общий предок, безусловно, не обладал такими способностями. (Трудно и вообразить себе, как воспринимало мир это примитивное маленькое существо.) Эта способность имеет значение для общественных или моногамных животных, но осьминоги не моногамны, они ведут беспорядочную половую жизнь и не особенно общительны. Отсюда следует вывод о том, как вообще умные животные обращаются с материалом своего мироздания. Они членят его на объекты, которые можно узнавать заново, несмотря на непрерывные изменения обстановки, в которой предстают эти объекты. Я нахожу поразительным это свойство осьминожьего ума – и поразительно в нем то, до какой степени оно знакомо, похоже на наше.

нейроны сначала наращиваются ради нужд самого тела, и лишь какое-то время спустя у осьминога пробуждается мозг, способный на большее. Естественно, с эволюционной точки зрения из впечатляющих форм их поведения кажутся случайными. Вспомните их удивительные проделки в неволе, их зловредность и хитроумие, интерес к людям. Осьминогам, похоже, присуща какая-то умственная избыточность.

Обширная нервная система развивается ради необходимости справляться с координацией тела, но в итоге усложняется настолько, что другие способности возникают просто как побочный продукт или же достаточно легко наращиваются как надстройка над базисом, сформированным нуждами телесной координации. Я только что написал «или» – побочный продукт надстройка, – но тут, безусловно, следовало поставить «и/или». Некоторые способности, например распознавание человеческих лиц, могут быть побочными продуктами, тогда как прочие – например, решение задач – являются результатом эволюционных изменений мозга, связанных с авантюрным образом жизни осьминога.

С точки зрения решения этих задач тело головоногих, в особенности осьминога, уникально. Когда конец ноги моллюска разделился на массу щупалец, без суставов или панциря, получился весьма непослушный орган. Однако он был также крайне полезен – если только знать, как им управлять. Утрата осьминогами почти всех твердых частей тела одновременно и создала трудности, и открыла новые горизонты. Им стало доступно огромное разнообразие телодвижений, но эти движения нужно было как-то упорядочить, придать им целесообразность. Осьминоги не стали решать эту проблему, вводя централизованное управление телом, – вместо этого они создали сочетание местного и централизованного управления. Можно сказать, что осьминог делегировал каждому щупальцу полномочия администратора среднего звена. Но одновременно с этим он централизованно, сверху вниз, управляет большой и сложной системой – собственным телом.

Когда зоопсихологи стремятся объяснить появление большого мозга у того или иного животного, они часто начинают с изучения его общественной жизни . На первый взгляд, сложность жизни в сообществе обычно и приводит к появлению развитого интеллекта. Но осьминоги – далеко не общественные животные.

Более того, основная часть нервной системы головоногого вообще располагается не в мозгу – она распределена по всему телу. У осьминога большинство нейронов находится непосредственно в щупальцах – их там вдвое больше, чем в центральном мозгу. У щупалец собственная система сенсоров и управления. Они обладают не только осязанием, но также восприимчивостью к химическим веществам – обонянием или вкусом. С каждой присоской на щупальце осьминога может быть связано до 10 000 нейронов, обрабатывающих вкусовую и осязательную информацию. Даже отрезанное щупальце может выполнять разнообразные базовые движения, например дотягиваться и хватать. Как связаны между собой мозг осьминога и его щупальца? По старым исследованиям их поведения и анатомии создавалось впечатление, что щупальца достаточно независимы[73]. Нервные тяжи, которые идут от щупалец к центральному мозгу, казались слишком тонкими. Иные опыты по изучению поведения создавали даже впечатление, что осьминоги не понимают, где их собственные щупальца. Как пишут Роджер Хэнлон и Джон Мессенджер в «Поведении головоногих», щупальца представлялись «курьезно изолированными» от мозга, по крайней мере в части управления основными движениями.