Юань слушал его и ничего не понимал. Неужто Чаап не видел той женщины с жуткой мордой? Или это он, Юань, что-то путает?
– Выходит, все, что я сделал, напрасно. Будь прокляты эти двое! – Топор почесал плечо. – Жаль, топор у меня забрали.
Услышав эти слова, Юань совсем пал духом. Как же ему теперь убедить обманутого Чаапа вернуться в лавку к духам? Силой? Но, даже зверски избитый, Топор превосходил Юаня в весе на много цзиней и мог легко одолеть его. Значит, всему конец. Он оплошал кругом. Оплошал перед лживыми духами, подвел больного брата и навлек бесчестье на предков: теперь их духи обречены страдать без потомков, которые могли бы отдать дань их памяти.
Едва не рухнув на землю рядом с Чаапом, он подумал, что любой прохожий мог бы принять их за отца с сыном, удрученных какими-то невзгодами. Но дело было куда как хуже: скорее всего, в этот день они оба навсегда остались без семьи.
Если бы он и вправду был таким мудрым, каким считала его мать… Стараясь не обращать внимания на хоровой стон Чаапа и пустого желудка, Юань закрыл глаза и начал собираться с мыслями. А чтобы успокоиться и сосредоточиться, еле слышно затянул:
– А-ми-та-бха… А-ми-та-бха…
И тут ему на ум пришло излюбленное изречение одного из монахов: «Водам далекой реки не утолить сиюминутной жажды». Юань знал, что это значит: не гонись за тем, что далеко, обходись той малостью, что под рукой. Может, отыщется способ убедить девушку помочь? Одной ее улыбки может оказаться достаточно, чтобы Чаап передумал!
– Пожалуйста, подожди меня здесь, – сказал он Топору и вошел в дом.
Надеясь, что не ошибся дверью, Юань постучал. После второго стука дверь распахнулась, и на пороге появился крепко сложенный человек средних лет. Судя по простой темной одежде, слуга.
– Мне крайне необходимо поговорить с вашей хозяйкой, – с легким поклоном сказал Юань.
Слуга оглядел его с ног до головы и слегка нахмурился.
– Я могу передать ей все, что потребуется, – сказал он, не спеша впускать юношу внутрь.
– Дело касается ее нареченного.
Слуга сдвинул брови еще сильнее.
– Об этом моя повелительница Ханг-нэ не упоминала ни словом.
С этими словами он начал было закрывать дверь прямо перед носом Юаня.
– Подождите.
Слуга остановился.
– Учти, дитя смертных: я чую ложь, – прорычал он, оскалив острые желтые клыки.
При виде этого Юань едва не забыл, что собирался сказать.
– Это они послали меня. Топор со мной, внизу.
Оставалось только молиться, чтобы в этих словах оказалось больше правды, чем лжи. О том, что может воспоследовать, если этот слуга, кем бы он ни был, останется недоволен, не хотелось и думать.
Обычное с виду лицо слуги вновь превратилось в жуткую морду – ту самую, что показалась из окна. Черный собачий нос звучно втянул воздух. Юань ахнул от страха.
– Входи, – прорычал слуга, медленно возвращаясь в человеческий облик.
Следуя за ним, Юань миновал анфиладу крохотных, тесных комнаток, битком набитых бесценными статуями, увешанных картинами и картами. Наконец сильная рука толкнула юношу в плечо, усаживая его на жесткую скамью.
– Минуту, и сможешь увидеть ее.
С виду вышедшая к Юаню девушка выглядела не старше Ченя, а может, даже его самого. Хрупкая, стройная фигурка, пышные одежды из множества драгоценного шелка и золотой тесьмы… Казалось, все это богатство не возвышает ее, а гнетет, пригибает к земле. На лице, под слоем белил цвета слоновой кости, застыла печаль.
– Вы пришли с новостями о Гэне Чаапе?
– Да, – с низким поклоном ответил Юань.
Девушка кивнула в знак готовности слушать.
Юань глубоко вздохнул. Сегодня он выслушал много раззолоченных языков. Оставалось надеяться, что это придаст хоть какой-то лоск и его собственному.
– Достопочтенный и достославный Чаап ожидает свою возлюбленную внизу.
В дверном проеме напротив мелькнул силуэт слуги.
– Он хочет представить вас великим духам, Ханг-нэ и Бурену, – поспешно добавил Юань.
Девушка вскинула руку, прикрыв ладонью рот.
– Вы взволнованы? Не бойтесь. В последние дни Гэн Чаап сумел снискать немалую известность. Теперь известен он даже американцам, а их люди в мундирах оберегали его жизнь.
Похоже, эти слова только встревожили девушку сильнее прежнего. В уголке ее глаза набухла слеза.
Юань опустился на колени.
– Прошу вас, позвольте узнать, чем я мог вас расстроить?
– Я не знакома с Гэном Чаапом, но знаю Ханг-нэ. Это она похитила меня из дому и перенесла сюда.
Юань терпеливо ждал, в уверенности, что это еще далеко не все.
– Мой отец – правитель провинции Ганьсу. Сыновей у него нет, и он уступил моим детским желаниям учиться. – Девушка коснулась пальцем ближайшего свитка. – Теперь он вынужден оплакивать меня, как умершую, и считать, что понес наказание за этот грех.
– Но отчего же?
– Однажды вечером к нам в дом явилась женщина, которой я никогда прежде не видела. Она вручила мне послание, где было написано, что мне суждено выйти замуж за совершенно незнакомого человека. Едва дочитав письмо до конца, я обнаружила, что я уже не дома. А здесь.
«Выходит, ее похитили? – подумал Юань. – И только из-за того, что Чаапу не терпится жениться?» Его охватил жгучий стыд. Ведь он пытался надуть ее! Повел себя не лучше, чем эти духи…
– Ханг-нэ призвала ши-цзи, льва-стража, и приставила его ко мне, чтоб я не сбежала, – продолжала девушка, повернувшись в сторону слуги. Тот поклонился ей. – Он стережет меня до свадьбы.
– Простите меня, – сказал Юань, коснувшись лбом половиц.
– За что?
– За лживые речи. Я облек ложь в такие слова, чтоб она выглядела правдой. Мы все обмануты духами, и обманывать тебя дальше я не стану. Тот, кому они обещали тебя в жены… Я не слишком хорошо знаком с ним, но знаю, каково его ремесло. Он – «топор» тонга, наемный убийца.
Он ожидал, что девушка вскрикнет от ужаса, а может, даже бросится бежать, но та лишь печально кивнула.
– Однажды Мэн-цзы сказал: «Невзгоды нас укрепляют, покой же и довольство – губительны». Кто я, чтобы спорить с мудрыми?
Эта покорность судьбе вселяла боль в сердце. Если бы только найти способ спасти их обоих… Но как?
Юань крепко задумался.
– А что, если… – заговорил он, поднимаясь на ноги. – Конечно, я не мудрец. Вам известны мысли многих великих умов, и, может быть, мое предложение покажется вам смешным…
– Назови свое имя.
– Что?
– Прежде, чем ты продолжишь, я хочу узнать твое имя.
Юноша покраснел.
– Юань Цзи, – ответил он.
Девушка едва заметно улыбнулась. Внезапно Юаню отчаянно захотелось увидеть ее улыбку еще раз. Голова переполнилась глупыми мыслями о песенках и шутках, при помощи коих этого можно достичь.
– Так что же ты хотел предложить?
– Чаапу вовсе не по душе жена, превосходящая его мудростью. Вы тоже не желаете за него замуж…
Юноша прикусил губу, не зная, насколько может быть с ней откровенным. В глубине души ему очень хотелось рассказать обо всем, но он ни за что не осмелился бы подвергнуть опасности жизнь брата.
– Нам нужно должным образом изложить создавшееся положение духам, устроившим всю эту каверзу! – Схватив с ближайшего столика кисть для письма и лист бумаги, Юань подал все это девушке. – Если вы напишете Чаапу письмо, в котором будет сказано, что его злодеяния разбили ваше сердце и теперь он для вас мертв… поверьте, все будет в порядке!
Девушка погрузилась в молчание, задумчиво глядя на него. Казалось, минуты тянутся целую вечность, но наконец она кивнула и взяла кисть.
– В последние дни я повидала немало чудесного, – сказала она, подойдя к столу и смахнув с него локтем все лишнее. – Могу ли я усомниться в том, что и ты способен творить чудеса?
Склонившись к столу, она уронила на камень для растирания туши несколько капель воды, прижала к нему палочку туши и спустя минуту начала писать.
Слуга проводил юношу к выходу. Прежде чем вручить ему сложенное письмо, девушка придвинулась поближе и с новой едва различимой улыбкой шепнула:
– Мин Ли.
«Это ее имя», – догадался Юань, и несколько раз мысленно пропел его, спускаясь вниз.
Чаап подремывал снаружи, на том же самом месте. Юань толкнул Топора ногой и, прежде чем заговорить о том, что им нужно вернуться в лавку духов, вновь помолился Будде Амита, прося Его проявить толику снисхождения к затее неразумного юнца.
Западный горизонт окрасился багровым заревом заката. Подойдя к лавке, Юань с Топором обнаружили, что ставни на окнах закрыты. Юноша заволновался, решив, что они опоздали, но нет – дверь отворилась, стоило только взяться за ручку.
Парочка духов ждала их. Бурен сидел на своем месте, задрав на прилавок ноги. Ханг-нэ облокотилась на свой прилавок и подперла подбородок ладонью. Оба держали в руках высокие, тонкие бокалы, наполненные янтарным питьем. На шкуре странного зверя посреди лавки стояло ведерко со льдом, а из него торчало горлышко бутылки.
Чаап, словно уменьшившийся в размерах, остался у порога.
– Что ж, – заговорила Ханг-нэ, сделав солидный глоток из бокала, – наш Топор вернулся, и, по всей видимости, победа за мной.
– Я никогда не мог понять, как брат может внушить подобную преданность, – проворчал Бурен, опустив свой бокал на прилавок.
– Ну да, не ты ли продал своих с головой?
Бурен со вздохом пожал плечами.
– Что ж, Цзи, радуйся обществу братца. Других радостей в жизни ни тебе, ни твоим сыновьям не видать.
Юань приказал себе не терять спокойствия и силы. Его план сработает, непременно сработает.
– Боюсь, вы ошибаетесь.
Бурен изумленно поднял густые брови.
– Да ну? Уж не привел ли ты к нам призрака?
Вместо ответа Юань подал Ханг-нэ письмо. Взглянув на страницу, она смерила юношу недоверчивым взглядом и принялась читать.
– И что там написано? – спросил Бурен.
Ханг-нэ смяла письмо в кулаке. Ногти ее удлинились, сделались острыми, словно звериные когти.
– Это нечестно, – процедила она.
– Я подумал, что о некоторых вещах незачем говорить вслух, – сказал Юань, не в силах сдержать улыбку.
Ханг-нэ передала бумагу Бурену. Тот развернул письмо и захохотал.
– Блестяще, Цзи! Это куда лучше призрака!
Похвал Юань не ожидал. Опасаясь, как бы ушлая парочка не начала юлить, уклоняясь от уговора, он поспешил заявить:
– Итак, доставив вам вашего Топора и живым и мертвым, я заслужил оба ваших дара.
– Я и не припомню, когда меня в последний раз сумели надуть! И тебя, Ханг-нэ, тоже.
– Кто бы осмелился!
Казалось, Ханг-нэ сделалась выше ростом и шире в плечах.
– Осмеянная женщина…
Опорожнив бокал, Бурен вновь потянулся за бутылкой.
– Осмеянная? Обжуленная! – Ханг-нэ направила коготь на Юаня. Глаза ее вспыхнули изумрудным огоньком. – Я обманывала глупцов тысячи лет! Когда я сошла с Гималайских гор в Срединное Царство, твои предки еще рылись в земле голыми руками!
Чаап тоненько заскулил и пал на колени, моля о пощаде. Юань сделал шаг назад.
– Я начну с твоих рук и ног, не спеша доберусь до груди и буду выщипывать из нее по ребрышку…
Пальцы Ханг-нэ судорожно скрючились, сжались от предвкушения. Но стоило ей рвануться вперед, в дело вмешалась бутылка шампанского, угодившая горлышком ей прямо под ложечку. Ханг-нэ согнулась вдвое и схватилась за живот.
– Прости, м-дорогая.
– Бурен, – с трудом выдавила Ханг-нэ.
Американский дух разжал пальцы, выпустив бутылку, и обратился к Юаню:
– Умно, Цзи, умно. Ты ведь загодя знал, что в конце концов я тебя спасу.
Юань спокойно кивнул, хотя внутренне трепетал, как лист на ветру.
– Вы ведь клялись, что мои дети будут процветать. Выходит, и ей причинять мне вред не позволите.
Пока Бурен не начал действовать, Юань вовсе не был уверен, что дух вмешается, но зачем Бурену об этом знать?
Тем временем глаза Ханг-нэ приняли прежний лучезарно-нефритовый оттенок.
– Позволь, я его хотя бы слегка изувечу?
– Нет, – возразил Бурен, сделав шаг и встав между ними. – Ничего такого, что может испортить его будущее. Свои законы есть даже у меня.
«И честь, – подумал Юань. – Может, посулы Золотых Гор, о которых грезил брат, на самом деле правдивы?»
Ханг-нэ одернула одежды и поправила волосы. Ее пальцы тоже приняли прежний вид.
– Будь осторожен Юань Цзи. Помни: я не желаю видеть тебя снова.
Выдвинув невидимый за прилавком ящик, она вынула ту самую чашу. Юань с опаской принял ее, но заглянуть внутрь и проверить, что там, не осмелился.
Бурен хлопнул в ладоши. Звук эхом заскакал в стенах лавки, мало-помалу превращаясь в веселый смех и звон монет. Миг – и его прилавок оказался уставлен золотыми блюдами. На этот раз Юань не колебался. Схватив с блюда жареную курочку, которой с лихвой хватило бы и брату, и ему самому, он принялся наполнять пазуху свежеиспеченными пампушками.
– А что же будет с Чаапом? – спросил он.
– Ну, наверное, лучше подыскать ему другую жену, – заметил Бурен.
– По-моему, Шэнь, что промышляет ловлей крыс, недавно овдовела, – предложила Ханг-нэ.
Топор вскрикнул от радости, распахнул дверь и выбежал на улицу.
Юань мчался по темнеющим улицам Сан-Франциско со всех ног. Только бы не споткнуться в полумраке! Добежав до ветхого здания в Чайна-тауне, служившего ему домом, он увидел снаружи толпу, начисто заслонившую вход. Неужто опоздал?! Неужто все, что он пережил, все через что прошел, пропало даром? Проталкиваясь сквозь гущу народу, он обронил кое-что из принесенной еды, но чашу с чудотворной травой стиснул так крепко, что пальцы побелели.
Посреди толпы сидел самый странный зверь из всех, каких Юаню только доводилось видеть – мощного сложения, толстолапый, короткошерстый, с густой кудрявой гривой на голове. Он сидел мордой к зданию, будто не замечая изумленных взглядов и перешептываний окруживших его мужчин, женщин и ребятишек, однако, стоило Юаню приблизиться, зверь повернулся к нему. Не узнать этой морды и черных блестящих глаз было бы невозможно. Лев-страж коротко рыкнул, словно приветствуя Юаня. Толпа воззрилась на юношу с интересом.
Под множеством взглядов Юаню стало не по себе, да и брата увидеть не терпелось, однако он догадался: лев послан не духами. Льва послала к нему Мин Ли.
Юноша склонился к зверю так, что его лицо оказалось всего в нескольких дюймах от львиной морды. В пасти льва блеснули кончики острых клыков.
– Передай хозяйке, что для меня будет величайшей честью встретиться с нею снова, но только после того, как я позабочусь о своем брате, о Чене.
Зверь кивнул и рыкнул еще раз. Толпа расступилась, и лев-страж большими скачками помчался прочь.
Поднявшись по шатким ступеням и миновав темный коридор, Юань вошел в свою тесную комнатушку. Землистые лица со всех сторон обратились к нему. Запахи еды вызвали ропот и множество голодных взглядов.
Казалось, с самого утра Чень даже не шевельнулся. Увидев брата, он попытался подняться ему навстречу, но не смог даже оторвать головы от грязной циновки. Сняв с чаши крышку, Юань осторожно, не торопясь, принялся кормить брата линьчжи. С каждой проглоченной щепотью челюсти Ченя двигались все увереннее, на глазах обретали силу.
К Юаню подошла крохотная девчушка, дернула его за рукав и попросила пампушку. Юань угостил ее, и она помчалась к родным – делить добычу на всех.
Тут юношу снова потянули за рубашку. Оборачиваясь, он ожидал увидеть еще кого-нибудь из соседей, но это оказался Чень. Впервые за много дней он сидел прямо, и глаза его были ясны.
– А еще есть? – хрипло спросил он.
Юань рассмеялся. Казалось бы, звук этот был так чужд, так неуместен в столь мрачной обстановке, однако все вокруг тоже заулыбались.
– Конечно, брат. Есть. И, сдается мне, отныне будет всегда.
Стив Берман
Свой первый рассказ Стив Берман опубликовал в возрасте семнадцати лет. С тех пор его произведения появлялись в ряде антологий, включая «Пляску фэйри» и Japanese Dreams. Его дебютный роман, Vintage, A Ghost Story, дошел до финала премии Андре Нортон, а не так давно он составил и выпустил в свет антологию рассказов Magic in the Mirrorstone. Живет Стив на юге Нью-Джерси, в компании очень и очень требовательного фамильяра.
Идеей «Игроков с Золотых Гор» я обязан настоящему, реальному мистеру Цзи – Цзи Сяобэню, моему преподавателю востоковедения. На протяжении целых пяти курсов он повергал меня в изумление лекциями об истории и обычаях Китая, и я был просто обязан написать этот рассказ, дабы отблагодарить его за науку. Ну, а поскольку действие происходит в Сан-Франциско середины девятнадцатого века, я решил, что в рассказ нужно включить не только трикстершу-китаянку Ханг-нэ, но и еще одного трикстера, явного американца, в образе Бурена. Оба они представляют собой смесь древних легенд и моей собственной фантазии: в тибетской мифологии имеется демонесса по имени Ханг-нэ, а Бурен – волшебная версия Финеаса Тейлора Барнума[26].
О проекте
О подписке