Ниса хотела ответить, но жар закупорил горло. Перед глазами мелькнула тень, в мыслях словно бы что-то сдвинулось. Губы дрогнули, зашевелились сами собой:

– Небо пеняет крыше, завидуя твердой кровле.

– Что? – удивленно переспросил Мегаклес.

– Держись середины дороги, – продолжала Ниса, садясь и отодвигаясь назад, к середине улицы.

– Ниса, ты в своем уме? – спросила Евдокия.

Трах! О землю со звоном разбилась соскользнувшая с крыши плитка черепицы. Осколки брызнули во все стороны, и один из них угодил Киприосу прямо в лицо. По щеке молодого раба заструилась кровь.

Евдокия ахнула. Мегаклес отступил назад и поднял взгляд на крышу. Киприос, прижав ладонь к раненой щеке, опустился на корточки рядом с Нисой. Его светло-серые глаза горели от возбуждения.

– Ты знала об этом загодя, – сказал он. – Ты знала, что это случится. Что за отметина у тебя на лбу?

Ниса коснулась виска и нащупала горячую, вспухшую кожу. «На что же это похоже?» – подумала она, проведя пальцами вдоль края отметины, и открыла было рот, чтобы сказать, что эту метку оставил бог, но в глазах вновь потемнело, а с языка само собой сорвалось:

– Время удара может тянуться, а может и в складки собраться.

– Да она не в себе, – сказала Евдокия. – Отведем-ка ее внутрь. Может, еще воды – и опомнится.

Киприос помог Нисе подняться на ноги, обнял ее за талию и повел сквозь ворота во двор.

Хозяин стоял перед домашним алтарем, подкладывая лучинки в огонь жертвенника, и пел гимн. При виде вошедших он сделал паузу, высыпал в пламя пригоршню зерна, воздел руки к небу и громко пропел последнюю строку. Утреннее моление завершилось.

– Что это? Что тут такое? Что еще стряслось? – спросил хозяин, двинувшись им навстречу.

– Мы нашли ее на улице, без чувств, господин, – ответил Киприос. – Ни оклики, ни пощечина не заставили ее очнуться. Пришлось Евдокии облить ее водой.

– Так-так, красавица, и что же ты замышляла? Зачем вышла за ворота ни свет ни заря? И что за пакость у тебя на лице?

– Что не содеяно было, обернется противоположным, – сказала Ниса.

– Ка-ак?!

Лицо хозяина побагровело от гнева.

– Господин, она обезумела, – пояснила Евдокия.

– Возможно, порка вернет ей разум, – решил хозяин. – Пять плетей. Займись, Мегаклес.

Слова хлынули с губ Нисы помимо ее собственной воли.

– Что не содеяно было, обернется противоположным, что свершено же – вернется к тебе многократно.

– Десять плетей! – рявкнул хозяин. – Только гляди, аккуратнее. Красоты ее не повреди. Сегодня вечером ей применение найдется.

– Господин, – вмешался Киприос.

Хозяин затрясся от ярости и стиснул кулаки.

– Что еще? – тихо, с угрожающим спокойствием в голосе спросил он.

– Прости мой дерзкий язык, – отвечал Киприос, – но мы нашли Нису у подножия гермы. Я думаю… Может статься, она отмечена богом.

– С чего это ты взял?

– Она изрекла пророчество, и оно тут же сбылось.

Хозяин перевел гневный взгляд на Нису.

– Ах, вот как? Тогда попророчествуй и для меня. Исцелит ли порка твой недуг?

– Недеяние будет мудрее и принесет лучший урожай, – откликнулась Ниса, не в силах совладать с собой. Лучше бы ей молчать, чем говорить хозяину такие вещи! Увы, все слова, слетавшие с языка, словно бы принадлежали кому-то другому, и остановиться, умолкнуть, никак не удавалось. – Кто сеет побои, тот пожинает беду.

– Мегаклес, неси плеть, – велел хозяин.

Мегаклес, волоча ноги, сделал три шага к кладовой, где висела плеть.

– Муж мой, – раздался сверху, с тенистой галереи, голос хозяйки.

– Жена?

Ответ хозяина прозвучал, словно удар кулаком.

– Ты забыл принести в жертву вино.

– Что?!

Хозяин повернулся к алтарю. В жертвеннике все так же пылал огонь, превращая в угли зерно, предназначенное богам. Тогда он оглянулся за спину, где, рядом с корзиной зерна, стоял пустой сосуд для жертвенного вина.

– Киприос!!! – заорал хозяин.

– Прости, господин, – сказал Киприос. – Я как раз собирался принести тебе кувшин, но тут Евдокия позвала меня со двора.

– Неси кувшин немедля! А за то, что испортил утреннее жертвоприношение и нанес оскорбление богам, получишь пять плетей.

Киприос покорно склонил голову и побежал на кухню, оставив Нису стоять на подгибающихся ногах. Пришлось ей подвинуться вбок и прислониться к стене.

Хозяин начал утренний гимн заново. Киприос, выбежавший из кухни с кувшином вина, споткнулся по пути, и в тот самый миг, когда хозяину следовало совершить винное приношение, вино выплеснулось из кувшина, дождем окатив и алтарь, и жертвенник, и хозяина. От ярости хозяин побагровел, как свекла, но молитвы не прервал. К тому времени, как гимн подошел к концу, его голос зазвучал спокойнее и тише, а лицо приобрело обычный, нормальный цвет. Свежие винные кляксы разукрасили его хитон, точно пятна – леопардову шкуру. Пропев последнюю строку, он опустил руки и успокоился окончательно.

Слушая утреннюю молитву, успокоилась и Ниса. Но как же теперь быть? Ни одно из сказанных слов не принадлежало ей. Должно быть, они были посланы кем-то другим. Богом. Гермесом. Так вот каков указанный им новый путь? Она дала слово следовать этому пути, куда бы он ни повел. А что, если он приведет ее под плеть, а затем – прямиком на ложе Аристида, туда же, куда вел и прежний? Нет, вряд ли. Ведь бог ответил на ее молитву. Судьба переменилась, как она и просила. Остается одно: идти, куда суждено.

Во дворе воцарилась тишина. Хозяин обвел взглядом всех – Мегаклеса, из уважения к ритуалу остановившегося на полпути к кладовой, где хранилась плеть, и сгорбившуюся у ворот Евдокию, и Нису, поспешно откачнувшуюся от стены, и Киприоса, так и оставшегося, опустив голову, стоять на коленях там, где споткнулся. Странное дело: кувшин каким-то чудом уцелел.

Хозяин громко захохотал.

– Забудьте про плети, – сказал он. – «Что не содеяно было…» Ха! Похоже, сегодня и прямо здесь праха земного коснулись крылья богов. Что ж, Ниса, пророчествуй дальше. Скажи, что мне теперь с тобой делать?

– Отрезать язык и принести его в дар богам.

Сказав это, Ниса в ужасе прикрыла ладонями рот. «Нет, – подумалось ей, – нет. Неужто таков будет ответ на мою молитву? Неужто я останусь без языка? И буду страдать до конца дней, не в силах даже произнести еще одной молитвы? О, ты, кто бы ни подсказал мне эти слова, зачем же ты это сделал?»

Хозяин вздохнул.

– И что свершено, вернется ко мне многократно? В каком, интересно, виде? Ладно. Надеюсь, боги будут щедры ко мне, если пожертвовать им хорошую рабыню. Собирай, Ниса, вещи – все, что понадобится тебе в храме Аполлона. Если уж пророчишь будущее, этот бог – как раз для тебя.

Хозяйка помогла Нисе уложить в корзину ее запасное одеяние, добавила к этому веретено, парную флейту и чашу-килик с двумя ручками, а еще подарила маленький горшочек духов, украшенный изображением одного из богов ветра. То были любимые духи хозяйки, слишком пряные и ароматные для рабынь.

– Я буду скучать по тебе, Ниса, – тихо сказала хозяйка.

«И я по тебе», – подумала Ниса, но вымолвить этого не смогла, а только коснулась горла. Ей очень хотелось сказать, как она благодарна хозяйке за ее доброту, но ни слов, ни голоса не было.

Хозяйка взяла Нису за руку и приложила ее ладонь к своему животу.

– Скажи, если можешь: рожу ли я мужу еще одного сына?

Пальцы и горло обдало жаром, взор заслонила тьма. Ахнув, Ниса отдернула руку и протерла глаза, словно стирая из виду образ хозяйкина будущего.

– Два сына, растущие вместе, погубят мать, – прошептала она.

Хозяйка на миг замерла. Ни слова более не говоря, она подала Нисе корзину и ушла к себе.

Понурив голову, уткнувшись взглядом в землю, Ниса спустилась вниз и подошла к воротам. Наверное, отвечать на вопросы чужих людей будет легче. Только бы эта надежда сбылась!

Приведя Нису в храм Аполлона Дельфиния, хозяин обратился к троим жрецам:

– Она отмечена богом и теперь говорит пророчествами. Она сказала, что мне следует принести ее в дар богам.

– Рабыню? Почти ребенка? – с сомнением сказал младший из жрецов. – Наши оракулы – старухи, вышедшие из детородного возраста, да к тому же жены видных граждан. Ты уверен?

– Как я могу не уважить волю богов? – ответил хозяин.

– Уверен ли ты, что она не дурачит тебя?

Склонив голову набок, хозяин пристально взглянул на Нису. Та еще крепче прижала к груди корзину со своими пожитками и устремила взгляд на красочную мозаику, украшавшую пол храма. В этом храме она еще не бывала. Аполлон – бог врачевания, музыки, мора, правосудия и прорицаний, бог, наказующий тех, кто преступает закон, бог света… Она же, Ниса, провела большую часть жизни во мраке женских покоев и даже не припоминала, чтобы молила Аполлона хоть о чем-нибудь. И на ее молитвы ответил не кто иной, как Гермес. Отчего же она оказалась здесь, в храме Аполлона?

– Она предсказала две вещи, которые тут же сбылись. Скажи, Ниса, здесь ли твое место? – спросил хозяин.

Взор заслонила тень, губы сами собой зашевелились и выговорили:

– Неугодный дар превратится из камня в кинжал в ножнах.

– Этого я не понимаю, – сказал хозяин, – но теперь мне и понимать ни к чему. Я оставляю ее вам. Да будет судьба к тебе благосклонна, – добавил он, коснувшись плеча Нисы, поклонился жрецам и ушел.

– Предреки свое будущее, – велел старший из жрецов.

– Я следую своим словам, – ответили губы Нисы.

За этим вопросом последовали новые, но других ответов жрецы не добились, пока самый младший из них не спросил:

– Умеешь ли ты молоть зерно? Умеешь ли печь хлебы? Умеешь ли штопать одежду?

Ниса с улыбкой кивнула, хотя язык ее ответил:

– Огонь не льется дождем, а вода огнем не горит.

– У огня нет рук, а у тебя есть, – заметил старший жрец. – Мы подыщем тебе подобающую работу.

После этого младший из жрецов повел ее в следующую дверь – туда, где обитали сивиллы, когда не пророчествовали. Три древних старухи делили между собой комнату наверху, охраняемую рабом-персом. В нижних комнатах ночевали жрецы и жрицы, если были заняты в храме настолько, что не стоило и трудиться уходить ночевать домой. По хозяйству в храме управлялись две домашних рабыни – кухарка и горничная. Жрец представил им новенькую:

– Это Ниса, до сего дня – рабыня в довольно большом хозяйстве, – сказал он. – Ее подарили храму, и жить она будет с вами.

Рабыни с радостью приветствовали Нису, однако она молчала, и вскоре улыбки на их лицах сменились недоумением.

– Что с тобой? Тебе плохо? – спросила Меланфа, кухарка.

Перед глазами Нисы мелькнула тень.

– Реки зерна текут вниз, во тьму.

Кухарка неуверенно оглянулась на жреца.

– Господин?..

– Возможно, она отмечена дланью бога, а может, невелика умом, а может, и то и другое, – пояснил жрец. – Оставляю ее вам.

С этим жрец ушел.

– Прекрасно, – проворчала кухарка.

Подведя Нису к каменному столу, она вручила ей камень для помола муки, сняла крышку с большого кувшина и запустила в него глиняный черпак.

– Странно, – заметила она, удивленно глядя на полупустой черпак, прежде чем высыпать зерно на стол перед Нисой.

Поразмыслив, кухарка заглянула в кувшин и приподняла его. Из трещины в донце потекла струйка зерна – прямо в мышиную норку у основания стены.

– Во имя всех…

Ниса опустила взгляд и принялась растирать зерно в муку.

К концу дня Меланфа решила, что Нисе следует спать среди сивилл, а не в комнатушке при кухне, отведенной кухарке с горничной. Вместе с горничной, Тессой, она представила Нису старухам-сивиллам и постелила для нее тюфяк на полу их комнаты.

Вопросы, переполнявшие голову Нисы, никак не желали выходить наружу. Усталая, она улеглась на тюфяк и накрылась запасными одеждами.

Проснулась она в полной темноте. Комната казалась непривычно просторной и явственно пахла благовониями. Со всех сторон доносилось дыхание спящих, но Ниса не слышала ни знакомого прерывистого храпа Евдокии, ни вздохов других рабынь, ни посапывания хозяйки с дочерью.

Вдруг головы коснулась чья-то теплая ладонь. Отметина на лбу болезненно заныла.

– Эй, – прошептал мужской голос, – как тебе тут нравится?

Ниса вздрогнула, отпрянула прочь, но тут же узнала голос Гермеса.

– Не знаю, – ответила она и с удивлением коснулась горла: впервые с тех самых пор, как он ударил ее жезлом, ей удалось заговорить собственными словами. – А отчего я оказалась в храме Аполлона?

– Оттого, что у него есть место женщинам, предрекающим будущее, а мои жрецы просто не знали бы, что с тобой делать. Кроме того, мне нравится баловать его изысканными подарками. От этого он становится ко мне добрее и забывает прошлые обиды. Но помни: даже жизнь в храме брата ничуть не мешает приносить жертвы мне.

– Спасибо тебе, – сказала Ниса, едва не рассмеявшись от счастья. – Спасибо.

Подумать только: куда ее жизненный путь должен был привести этой ночью, и где она оказалась! Теперь впереди новый путь, ведущий в неведомые страны, прочь от всего того, что ее так пугало, прочь от всего, что она знала в прошлом!

Нина Кирики Хоффман

* * *

За последние двадцать с лишком лет Нина Кирики Хоффман выпустила в свет ряд романов для взрослых и молодежи, детских книг и книг по мотивам фильмов и компьютерных игр, несколько авторских сборников и более двухсот пятидесяти рассказов. Ее произведения не раз попадали в финал «Небьюлы», Всемирной премии фэнтези, Мифопоэтической премии, премии Старджона, премии Филиппа К. Дика и премии «Индевор», а ее первый роман, The Thread That Binds the Bones, был удостоен премии Брэма Стокера.

В 2006 г. издательство «Викинг» выпустило ее роман Spirits That Walk in Shadow, адресованный молодым читателям, а издательство «Тахион» – ее научно-фантастическую повесть Catalyst.

Сейчас Нина работает редактором в «Мэгэзин оф фэнтези энд сайенс фикшн», преподает мастерство короткого рассказа в местном колледже и много общается с юными писателями. Живет она в Юджине, штат Орегон, в компании нескольких котов и кошек, манекена и множества странных игрушек.

Примечание автора

Трикстеров я боюсь. Они – сам хаос. Они переворачивают с ног на голову весь мир. Однако порой без этого не обойтись: твоя жизнь может попасть в скверную колею, и кто, как не трикстер, вытолкнет тебя из нее и направит к чему-то новому?

Да, трикстеров я опасаюсь, но одним из моих любимых богов всегда был Гермес, и потому я очень обрадовалась, узнав от Эллен и Терри, что могу написать о нем. В инструкциях для этой антологии они писали, что предпочли бы избежать рассказов от первого лица, где действие происходит в современном мире, и я решила, разнообразия ради, написать что-нибудь глубоко историческое. И принялась исследовать Древнюю Грецию – ведь для Гермеса это самый естественный антураж. Жизнь древнегреческих женщин была полным-полна запретов: в некоторых отношениях даже рабы имели больше свободы. Поэтому жизнь женщин и рабов в Древней Греции вызвала у меня немалый интерес, а работа над этим рассказом предоставила шанс вникнуть в нее поподробнее.