•1•
Все меняется

Новый год наступил через восемь дней после того, как мы забрали Наузада и Тали из карантинного центра, где они провели полгода в изоляции, как положено для собак, прибывших в Великобританию из Афганистана.

Сказать, что это время стало насыщенным, было бы не сказать ничего. За каких-то восемь дней вся наша жизнь перевернулась вверх тормашками.

Перед этим мы медленно отсчитывали месяцы по календарю, хотя вычеркивать дни карандашом особой нужды не было: заветная дата и без того отпечаталась в памяти намертво. Когда Тот Самый День наконец наступил, не было никакого официального письма, никакого особого извещения – только звонок по телефону, что ветеринар окончательно дал добро. Так закончился карантин для наших четвероногих афганских друзей.

Несколько месяцев мы регулярно катались с западного побережья на окраину Лондона, где находился карантинный центр, но теперь этим бесконечным поездкам пришел конец, мы забирали Наузади и Тали насовсем. В центре не было никаких особых удобств, но персонал сделал все возможное, чтобы оба пса чувствовали себя там, как дома. Тем не менее досадно было, что мы никак не могли вывести их на длительную прогулку, чтобы надышаться свежим воздухом или размяться в парке, бегая за мячиком. Другое дело, что ни Наузад, ни Тали, скорее всего, не поняли бы, что с этим мячиком делать.

И главное, мне не терпелось как можно скорее оказаться дома – с ними, с Лизой и двумя другими нашими собаками. Я очень хотел, чтобы мы стали одной стаей. У нас были свои излюбленные маршруты по окрестностям, мы мечтали вывести их туда как можно скорее, а затем, как только будет свободное время, выехать на природу в Дартмур.

Когда до окончания карантина оставались считанные дни, и я, и Лиза начали изрядно волноваться. Мы оба отлично понимали, что, как только Афганская Парочка окажется на свободе, возврата к прежней жизни уже не будет. Как бы все ни сложилось, мы обязаны были преуспеть. Иначе – что? Не возвращать же их обратно!

Но тут, как обычно, свою ложечку дегтя добавила наша работа. В то время Лиза, как и я, служила в армии, в женской вспомогательной службе ВМС. Будучи оба людьми служивыми, мы отлично понимали, что перевод в другое место может случиться в любой момент. И – кто бы сомневался – ровно в тот момент, когда мы уже готовились забирать собак домой, сработал закон подлости.

Меня повысили. Через год после возвращения из Афганистана я прошел квалификацию. Вероятно, командующий состав оценил, как я управлялся со своим взводом в Гильменде, и характеристика, которой меня снабдил начальник базы, наконец убедила кого-то наверху, что после долгих семи лет сержантства я заслужил новые лычки. И вот меня произвели в старшие сержанты.

Но это означало, что теперь я должен жить ближе к месту службы, то есть к базе, расположенной на южном побережье Англии, близ Эксмута. Это означало переезд на добрых полсотни миль от того места, где мы обитали сейчас. Позитивная новость в дальней перспективе, но крайне неудобная при текущем раскладе. До сих пор мы считали, что высвобождение собак из карантина на 24 декабря станет для нас отличным рождественским подарком, но теперь все планы по обустройству их на новом месте пошли прахом.

Хотя никто больше таких подсчетов не вел, за двадцать лет службы в ВМС я пережил четырнадцать переездов. Мы с Лизой мечтали о том дне, когда у нас появится собственное жилье, но до этого было еще далеко. В свой новый дом в Девоне мы должны были вселиться 23 декабря, а значит, у нас оставалось ровно двадцать четыре часа не только на то, чтобы перевезти все пожитки, но и на подготовку к прибытию двух новых собак… и это помимо обустройства той парочки, которая уже у нас имелась. В общем, начался полнейший кавардак.

Наше новое жилье было довольно удобным, и что самое главное, за домом имелся немаленьких размеров сад. В хорошую погоду оттуда открывался вид на побережье, и если ветер дул с моря, он приносил солоновато-пряный йодистый запах. Решать, что и куда расставлять на новом месте был вынужден один человек. Конечно, не я. Лиза взяла на себя традиционные женские функции и занялась обстановкой, чтобы каждая комната приняла тот вид, который бы ее устроил, а я тем временем, стараясь не путаться у нее под ногами и пореже попадаться на глаза, занялся сооружением двух собачьих загонов, где четыре пса могли бы чувствовать себя достаточно комфортно в течение дня, пока хозяев нет дома. Для Наузада – пока он не научится вести себя в помещении, – конура должна была стать постоянным жильем и на ночь тоже. Было решено, что на время ему придется с этим смириться, тогда как для Тали мы приготовили удобную лежанку на кухне. Остальной дом для нее тоже был временно закрыт. Физз с Бимером, как самые цивилизованные, были допущены и на второй этаж тоже.

Полгода в карантине Тали и Наузад жили в разных загонах. Это было наше с Лизой решение, и тому было несколько причин. Для начала, никто не был уверен, как отнесется Наузад к постоянному соседу, а, во-вторых, не стоило забывать, что обе собаки не были кастрированы. Меньше всего нам хотелось нести ответственность за появление на свет нежеланных щенков, поэтому и здесь тоже надо было принимать окончательное решение. Как и со всем остальным, простой задачей это не стало, и кастрировать Наузада и Тали получилось только к концу их полугодового пребывания в центре, после того, как нам выдали специальное разрешение, по которому собак можно было оперировать, не дожидаясь окончания карантина.

Наузад и Тали вероятнее всего были частью одной бродячей стаи, пока вели свою нелегкую жизнь в Гильменде. Шесть месяцев вынужденной разлуки на них почти не сказались. Они снова стали вести себя, как закадычные друзья, стоило нам вывезти их из центра. Достаточно оказалось друг друга обнюхать – и все.

Мы с Лизой вздохнули с облегчением: ну что ж, одним поводом для беспокойства меньше.

Собачьи загоны были довольно дорогостоящими, мы заказали их в ноябре, специально для этого съездив на выставку. Больше всего они напоминали небольшие сарайчики, полностью изолированные от влажной земли и защищенные от дождя. Сбоку к каждому примыкал огороженный участок для выгула, по-тюремному зарешеченный, но с хорошим проветриванием. Оттуда собаки могли в свое удовольствие наблюдать за окружающим миром. Впрочем, поскольку мы жили в самом обычном доме, в самом обычном коттеджном поселке, самое увлекательное зрелище, которое могло ожидать наших псов, – это мусорщики, приезжавшие раз в неделю, и почтальон, заглядывавший по утрам. Ничего интересного.

Впрочем, довольно скоро выяснилось, что это еще не все. Соседский кот очень быстро обнаружил, что способен доводить Физз до остервенения. Кота я заметил еще в первый день. Игривое создание в изящной позе угнездилось на ограде, разделявшей наши два дома с видом «черта-с-два-ты-меня-достанешь» и наслаждалось жизнью, пока Физз лаяла и бесновалась внизу.

Разумеется, кот не пропустил и строительства собачьих загонов, которые я доводил до ума перед самым Рождеством. А на него, в свою очередь, зорко взирало наше собачье пополнение.

– На твоем месте, я бы постарался сюда не падать, – посоветовал я ему, сидя на крыше одного из загонов и поглядывая в сторону Наузада, привязанного к деревянному столбу и с интересом озиравшегося по сторонам. – Он даже жевать не станет – так проглотит.

У нас с Лизой не было времени беспокоиться о том, понравится ли Наузаду загон. Я, разумеется, исходил из того, что каким бы новое жилье ни получилось, оно покажется настоящим дворцом по сравнению с полуразрушенными афганскими лачугами, в которых пес ютился большую часть жизни.

К тому же, Наузад вел себя на удивление спокойно: из микроавтобуса, в котором мы доставили их с Тали из карантинного центра, он вышел с самым невозмутимым видом и прошел в калитку так, словно делал это каждый день.

Меня порадовало, что он не выказывал особой тревоги. Это означало, что он чувствует себя в безопасности. Кроме того, это также означало, что он не возражает против того, что я существенно упростил изначальную конструкцию собачьего жилища. Прямо сейчас, пока я заканчивал возиться с крышей загона, рядом с Наузадом валялся мешок, набитый шурупами и гвоздями, прилагавшимися к этой адской конструкции. Вероятнее всего, они были для чего-то нужны… но я решил, что мы обойдемся и так.

– Только Лизе не рассказывай, дружище, – попросил я, слезая с крыши собачьего домика и аккуратно приземляясь на лужайку. – Меньше знает – меньше расстраивается. – С этими словами я подобрал мешок крепежей, которые мне очень хотелось считать совершенно необязательными, и бросил его в мусорное ведро.

Наузад молча проводил меня взглядом. Я знал, что всегда могу на него рассчитывать: он не выдаст.

И как будто нам мало было хлопот с обустройством на новом месте. А ведь Наузаду и Тали предстояло еще как-то научиться уживаться с двумя другими нашими псами.

Первую собаку мы с Лизой завели в 2001 году, всего месяц спустя после свадьбы. В раннем детстве у меня был пес по кличке Шеп, но уже подростком я о нем мало что помнил. Зато у Лизы в семье собак держали постоянно, это была наследственная традиция, и я никоим образом не возражал.

Мы рассуждали о том, что неплохо было бы обзавестись собакой, еще до того, как поженились, но без конкретики. Мы не задумывались особо насчет породы и первую свою собаку купили у заводчицы в Манчестере. Оглядываясь назад уже опытным взглядом, могу сказать, что мы были наивны до предела и не потрудились выяснить десятой доли всего, что необходимо. В ту пору мы ровным счетом ничего не знали о щенячьих фермах и о тех ужасах, которые порою там творятся. Но наша ротвейлер Физз – или Собака Физз, как мы ее порой называли, – оказалась настоящим сокровищем. Нам повезло.

Конечно, с ней были свои сложности, в основном, из-за генетической склонности гоняться за белками… да, в общем, и любым другим зверьем. Так что каждая прогулка с Физз потенциально могла обернуться настоящим испытанием на прочность. Спускать ее с поводка было категорически запрещено.

О такой наследственной особенности заводчица сообщила нам с гордостью, когда мы приехали забирать щенка.

– Мамка ее страсть как любит гонять всяких этих… крысок древесных.

Мы нежно улыбнулись и пропустили ее слова мимо ушей.

– Глупости какие, зачем ей эти глупые белки, – проворковала Лиза, вглядываясь в нежно-шоколадные, невинные глаза нашего очаровательного щеночка.