Цитаты из книг автора «Пегги Гуггенхайм»

Они перепробовали все, но он оставался самым неизлечимым неврастеником на свете.

Я чувствовала себя очень порочной, потому что как-то раз поцеловала и его, и Арманда в один и тот же день.

У себя в комнате он прятал любовницу. Никому не разрешалось приходить к нему до тех пор, пока он, наконец, не застрелился и уже больше не мог держать семейство на расстоянии. На похоронах мой дед возмутил своих детей, пройдя по проходу церкви под руку с любовницей покойного сына. Все недоумевали: «Да как Па только может?»

Однажды меня пригласил на ужин Эджел Рикуорд и спросил, не окажу ли я важную услугу Коммунистической партии. Они просили меня предоставить мою квартиру для Луи Арагона и целого съезда писателей-коммунистов в Лондоне. Им нужны были роскошные апартаменты, поскольку в Париже английских писателей встретили по-королевски и разместили в отеле на авеню де Опера. Я отказалась, сказав, что моя квартирка в Блумсбери вовсе не такая шикарная, что в ней нет прислуги и расположена она на третьем этаже в доме без лифта. Коммунистам пришлось продолжить поиски.

Нас пускали в мечети, но не в час священной молитвы, когда мужчины-арабы на корточках окружали фонтаны во дворах, омывая интимные места и мочась, перед тем как повернуться лицом к Мекке на закате и воззвать к Мухаммеду.

Диккенсом, Теккереем, Скоттом и Джорджем Элиотом

Ленбах нарисовал меня в платье а-ля Ван Дейк

уступали в музыкальности Кандинскому, в изящности – Клее, а в живости красок – Миро.

Нас всех крайне расстроило происшествие с Браунером. Бедолаге пришлось перенести вторую операцию, потому что врач удалил не все стекло. После этого мы купили ему стеклянный глаз. Он обладал большой смелостью и чувством собственного достоинства и начал хорошо рисовать сразу же, как только вернулся к жизни. Я навестила его вместе с Танги и купила одну из его картин. Он показал мне свой автопортрет, который он сделал годом ранее и на котором у него вываливается один глаз. Он каким-то образом предвидел катастрофу, и после нее он начал делать большие успехи в живописи, как будто освободился от гнета некоего нависшего над ним злого рока.

нашлось. Причиной тому был нелепый старый закон, призванный защищать английских камнерезов от зарубежной конкуренции. Решить, является тот или иной предмет произведением искусства, мог только директор галереи Тейт. Мистер Мэнсон злоупотребил своим правом и отказался пропускать мои экспонаты, заявив, что они не имеют права называться искусством. Это вызвало большой скандал, и Уин Хендерсон собрала подписи художественных критиков против его вердикта. В результате мой случай оказался на повестке палаты общин и решение вынесли в мою пользу. Мистер Мэнсон не только проиграл дело, но и вскоре потерял свою должность. Таким образом я оказала большую услугу всем зарубежным художникам и самой Англи