– Вы ошибаетесь. В школах на Земле давно этому не учат. Я начал писать от руки во взрослом возрасте. Думал, это поможет мне разобраться с древними книгами, которыми я раньше торговал.

– А теперь, значит, Лазурит? – его взгляд задержался на флюоресцирующем кристалле в медальоне, который висел у меня на шее. Мне не хотелось ему отвечать. Он подождал и добавил:

– Крупный экземпляр. Наверное, вы продали корабль, жену и собаку, чтобы купить его. А потом сбежали в горы, опасаясь, как бы он не достался кому-нибудь.

Он добродушно рассмеялся. Но я не улыбнулся, потому что примерно так сначала и было. Правда, продать жену я никогда бы не посмел, а собаку всегда считал бесполезным животным.

– Ваше имя Омар Абу? – спросил гость, и я вздрогнул, когда моё имя произнёс чужой голос. – Я только что прочитал на коробке в углу: «Омар Абу – поставка первоклассного Лазурита».

– Вы наблюдательный человек, – сказал я, глядя прямо в его зелёные глаза. – И любопытный.

Мой гость смутился.

– Я должен был представиться первым. Всё-таки вы мне жизнь спасли. Родители назвали меня Чинако Йонг. В те времена была мода на имена с Венеры. Друзья зовут меня просто Чи.

– Мы с вами едва знакомы, – сухо заметил я, – рановато для дружбы. Что, по сути, я о вас знаю? Только то, что вы плохо водите скутер, пишете чернилами и у вас туманное прошлое.

– Тем не менее вы не побоялись впустить меня в свой дом, – усмехнулся Йонг. – Водитель из меня и правда неважный. Что касается моей каллиграфии, то это легко объяснить. Женщинам нравится читать послания, написанные от руки. И мне, признаться, тоже. Когда ты в долгой разлуке с любимой – её почерк словно прикосновение.

Я слегка опешил от такого лирического тона.

– Прошу прощения, – сказал он, заметив, как я скривил рот. – Мужчины редко говорят о делах сердечных. Но в последнее время я ни о чём другом не могу думать. Мы с ней не виделись уже полгода. И я безумно скучаю.

Странно: его слова не отдавали слащавой романтикой, и я заслушался. Наверное, всё дело в метели, что бушевала за окном. В такие дни на вершине, вдали от мира, особенно одиноко.

– Омар.

– Да?

– У вас есть женщина, которую вы любите?

Я поёрзал в кресле.

– Думаю, есть.

– Думаете? Как странно вы ответили… И кто она?

– Моя жена, понятное дело.

– Понятное дело, – передразнил меня Йонг, понизив голос. – Вы, ребята со Старой Земли, вознесли брак в абсолют. После Чёрной Пандемии вся политика государства строится на идее семейной ячейки. Компьютер по анализу ДНК заранее выбирает из базы будущего партнёра, который идеально подходит к твоему складу, а вернее – с ним точно получится оставить потомство. Вы вцепляетесь друг другу в глотки, пытаетесь соблюдать ПКС¹ и страдаете до конца дней. Зато после эпохи всемирного бесплодия на Земле наконец-то улучшилась демография!

Он поднялся на кровати и почти крикнул:

– Но ведь раньше люди как-то обходились без Рапределителя!

Его голос отразился от стен и зазвенел в воздухе.

– Вам лучше прилечь, не то станет худо, – остудил я его пыл и добавил с горечью:

– Вы прекрасно знаете, что Распределитель – вынужденная мера. После освоения новых планет началось черт-те что: беспорядочные связи, болезни, внебрачные дети, которые никому не нужны. Жизнь ребёнка ничего не значила. Семья как институт чуть не исчезла. И не удивительно, когда развелось такое количество авантюристов, перелетающих с планеты на планету! Вы видите только минусы в политике консервативной Земли, но есть и плюсы: количество разводов на планете за последние двадцать лет уменьшилось втрое, случаи супружеской измены единичны. Разве крепкая семья – это плохо?

Йонг посмотрел куда-то сквозь меня своим странным горящим взглядом и сказал:

– Мне сложно об этом судить. Ещё раз простите, Омар. Я порю горячку и чуть вас не обидел. Конечно… С чего я взял, что вы такой же, как все земляне? Есть случаи, когда семьи живут счастливо и верят в выбор Распределителя. Уверен, вы любите свою жену и… – он запнулся. – Кстати, а где ваша хозяйка?

– У неё в столице много работы. Я снял для неё жильё, чтобы ей не приходилось каждый раз подниматься в горы.

– Значит, вы тоже в разлуке… Интересно было бы посмотреть, кого Распределитель напророчил вам в спутницы. Скажите, у вас есть фотография вашей супруги или голограмма?

– Нет, – улыбнулся я, – нам это ни к чему.

– Разве ПКС не обязывают вас иметь дома совместные изображения?

– ПКС ни к чему не обязывают. Это просто список полезных советов.

Йонг молча кивнул. Он выглядел бледным и усталым.

– Омар, вы не могли бы растопить камин пожарче? Меня всё ещё знобит.

– Конечно.

– Я должен немного поспать.

– Отдыхайте. У меня тоже есть дела.

Когда он уснул, я пошёл в ангар, чтобы взвесить и оценить общую стоимость собранного в пещере Лазурита. Это заняло несколько часов. На обратном пути ветер содрал с моей головы шапку и унёс куда-то в белую мглу. Но я не придал этому значения. Минуту назад я осознал, каким колоссальным богатством теперь обладаю. Даже одного каравана достаточно, чтобы сделать меня монополистом по продаже этого кристалла. А сколько ещё осталось в пещере!

Мне хотелось с кем-нибудь поделиться этой новостью. Но мой гость, пожалуй, не годился для этой роли – я всё ещё ничего о нём не знал. То, что он влюблён, как мальчишка, никак не меняло дело.

Войдя в дом, я обнаружил, что Йонг уже не спит. Более того, он поднялся с постели, оделся и с гримасой от боли пытался доковылять до кресла. Там, прислонённая к подлокотнику, стояла его трость.

– Глупо, – сказал я, – вам нужен покой.

– Движение жизнь, – мрачно пошутил он и схватился за гладкую рукоять трости. – Мне всё время нужно разрабатывать колено, иначе станет хуже.

– Медицинская капсула не показала, что у вас проблемы с ногой.

– Это потому, что она у вас не запрограммирована на врождённые заболевания. Нужно поменять настройки. Поверьте мне: я полдетства провёл в таких капсулах.

Он ещё побродил по комнате и уселся напротив камина. Его лицо будто оттаяло, и маска страдальца снова сменилась спокойной улыбкой.

– Только не жалейте меня. Я родился с плохим здоровьем и прожил достаточно долго, чтобы физическая боль стала нормальной частью моей жизни. Сорок лет назад колонии росли, как грибы, в разных уголках галактики. Считалось, что корабли уже могут перевозить беременных женщин. Это сейчас мы видим, на каких консервных банках летали наши предки, и ужасаемся… Все мои болезни от перелётов. Я – дитя тех самых авантюристов, которых вы так ругали. Однако я никогда не был в обиде на родителей. Заметив, что я совсем плох, они осели на Эфире. Слышали что-нибудь об этом месте?

– Только о гиппусах, – ответил я, зевнув.

– Ну вот! Стоит упомянуть об Эфире, как все вспоминают гиппусов! Это действительно удивительные твари. Они бродят стадами по жёлтым холмам и поедают крокус, в котором полно нектара. В полдень они начинают выделять сладкие пузыри, из которых получается вкуснейшее вино. – Йонг облизнул губы и спросил: – Омар, метель за окном надолго?

– В лучшем случае до утра.

– Может, нам выпить?

– Я не держу дома ничего такого.

– Ах да, я забыл. ПКС советуют…

– ПКС ни при чём. В горах всегда нужно быть начеку. Между прочим, – я посмотрел на часы, – самое время обедать, и вам ещё придётся выпить лекарство, назначенное медкапсулой.

– Ну вот, – вздохнул эфирец. – Как в детство вернулся!

Я пошёл на открытую кухню и посмотрел, что осталось из запасов. Меню предполагалось растительное, но в большой консервной банке давно уже ждала своего часа ветчина. А вино бы сейчас не помешало! Самое время отметить удачный поход за Лазуритом. Жаль только, что я и правда не держу дома алкоголь.

Занятый приготовлением обеда, я поймал себя на мысли об Эфире. Возможно, когда дел будет поменьше, мы слетаем туда с женой, попробуем местное вино.

Я тряхнул головой. Похоже, праздное настроение гостя начало передаваться и мне. Не нужно расслабляться – впереди ещё полно трудностей. Недостаточно привезти кристаллы в безопасное место. Требуется обработать их, вставить в оправу. Необходимо также отыскать старых знакомых в корпорации Торгового Пути.

Йонг что-то сказал.

– А?

– Я спросил, Омар: а каким было ваше детство?

– Ничего особенного, – пробормотал я, – оно прошло на космических доках и торговых складах. У моего отца был собственный бизнес, и он всюду брал меня с собой. Учил ремеслу. Не было ни крокусов, ни гиппусов, ни мыльных пузырей.

– Наверное, тяжело жить с такими воспоминаниями, – вздохнул Йонг. – Когда на душе скверно, я закрываю глаза и возвращаюсь на родную планету: бескрайние луга, синее небо, а в нём лёгкой дымкой висит астероидное кольцо… В детстве я почти не мог ходить, поэтому мне приходилось подолгу наблюдать за природой, слушать её голос.

– И что вы услышали?

– То, что каждое живое существо уникально и страдает от одиночества. То, что я смертен и отсчёт уже пошёл.

– Не густо.

Я поставил перед ним обед. Он начал есть с большим аппетитом.

– Знаете, странно: чем больше я болел, тем сильнее мне хотелось жить, – рассказывал Йонг, жуя артишок. – Мне повезло с планетой: Эфир помимо гиппусов славен своей медициной. К десяти годам врачи поставили меня на ноги, правда, хромать я так и не перестал. Вы всегда знали, кем будете, когда вырастете, Омар?

Я кивнул:

– Пожалуй.

– Вы счастливчик. Я долго не мог принять решение, пока мой спаниель по кличке Джи не попал под автоматические ворота. Бедняга повредил позвоночник, у него отнялись задние лапы. Я не спал ночами – думал, как ему помочь. Когда болеешь с самого детства, у тебя есть не только недостатки, но и преимущества. Например, ты прекрасно разбираешься в медицинских приборах, потому что их применяли на тебе. А ещё среди твоих друзей – лучшие врачи планеты. Представляете, я сам подобрал программу лечения Джи, и она подействовала! Мой барбос снова начал бегать.

В шестнадцать я с воодушевлением начал изучать врачебное дело в биомедикуме. Мне казалось, я смогу исцелить кого угодно! Эта иллюзия длилась недолго: у мамы нашли рак. Я забросил учёбу и всё своё время посвятил поиску лекарства. Почему-то я был уверен, что это будет так же просто, как вылечить Джи. Подробный анализ статей меня ужаснул: почему мы умеем летать к другим планетам, но так и не научились лечить эту древнюю болезнь? Почему моя мать, эта сильная, открытая женщина, которая была для меня целой планетой, должна навсегда исчезнуть?

Йонг вперил в меня взгляд. И я почувствовал себя прозрачным, ломким куском льда.

– Именно тогда мысль о бессмертии крепко засела в моём мозгу. Почему я должен сидеть сложа руки и смотреть, как костлявая, вооружённая клинками, лазерами и бомбами, склоняется над беззащитной фигуркой родного мне существа, пуская ядовитую слюну? Отсечь ей жало! Вышвырнуть вон!

Мой гость наклонился вперёд и вцепился мне в предплечье на удивление сильными пальцами.

– Признайтесь, вас тоже давно волнует этот вопрос?

Он внимательно следил за мной, но я не дрогнул. Рано или поздно мы должны были заговорить о Технологиях Омоложения, Лазурите и бессмертии. Я высвободил руку и ответил сдержанно:

– Этот вопрос волнует не столько меня, сколько моих клиентов. Обидно знать, что есть десятки заселённых планет, и тратить половину жизни на перелёты. Одни вкладывают средства в разработку сверхмощных двигателей для кораблей, другие мечтают о сердце, которое никогда не перестанет биться…

– Омар, дружище, – Йонг бесцеремонно похлопал меня по плечу. – Давайте начистоту! Мы успели немного приглядеться друг к другу. Нужно быть идиотом, чтобы не понять: у вас есть большущий секрет, и он имеет какое-то отношение к бессмертию. Я тоже много лет храню тайну. Она мучает меня. Почему-то мне хочется открыть её именно вам. А вы, если захотите, можете рассказать, что так тяготит вас…

– Не сегодня, – отрезал я, поднимаясь. – У меня ещё много дел. Вам тоже пора отдохнуть и выпить лекарство.

Словно в подтверждение моих слов медицинская капсула подала звуковой сигнал из другой комнаты. Я сходил за бутылочкой с красной пенной жидкостью, поставил её на стол.

– Что это? – спросил гость, не глядя на лекарство.

– Коктейль Лазаря. Усиливает процессы регенерации, избавляет от тошноты и головокружения. Ещё он поможет вам быстрее адаптироваться к высоте.

Йонг почему-то расхохотался и сразу опустошил сосуд. Я помог ему подняться и добрести до постели.

Когда я подходил к двери, он окликнул меня:

– Скажите, Омар, вы верите тому, что я вам рассказываю?

Я постарался кивнуть как можно убедительнее.

– А если я скажу, что создатель коктейля Лазаря некто Чинако Йонг?

– Это лекарство может приготовить любая медкапсула…

– Знаю, – он сладко зевнул. – Мой дипломный проект.

Я поднялся в свой кабинет, плотно закрыл дверь и разбудил компьютер. Тот узнал меня по голосу и сообщил, что готов к работе.

– База данных. Планета Эфир. Поищи сведения о человеке, которого зовут Чинако Йонг, – приказал я.

По стенам забегали цветные картинки. Биография, резюме, фотографии – всё это можно подделать.

– Достоверная информация. Студенты и выпускники биомедикума за последние тридцать лет. Чинако Йонг. Официальный архив.

Голограмма моего гостя в мантии выпускника, на колене едва заметна экзоскелетная скоба. Улыбающаяся девушка положила руки ему на плечи. Диплом врача первой категории. Отметки за экзамены. Научные статьи. Ладно, допустим…

– Информация о родителях.

Я выхватил из биографий только самое нужное. «Элиза Йонг, родилась на Венере… Причина смерти – острый лейкоз». «Куно Йонг, Новая Колумбия… погиб во время тренировочного полёта».

– Так-так. Проанализируй прессу. Имена те же.

«Круги жизни. Еженедельные новости»:

«Калека становится сиротой… Его отец не пережил горя. Как сообщил начальник порта, Куно мог сесть за штурвал, приняв таблетку-другую «Лунной пыли».

«Наш биомедикум»:

«Поздравляем выпускников, получивших за свои старания Золотую комету,