Цитаты из книг автора «Павел Анненков»

К нему способен также и всякий русский, если только предварительно дух его не загублен еще со школьной скамьи или не подавлен вконец обстоятельствами, примерами и невежеством

Задачи, которые предстоит разрешить современности, кажется нам, все такого свойства, что могут быть хорошо разрешены одним честным, постоянным, упорным трудом сообща и нисколько не нуждаются в появлении чрезвычайных, исключительных, огромных личностей, так высоко ценимых Западной Европой, где на них возлагаются и все надежды общества.

Вот почему всякий раз, когда к этому классу людей публично обращены красноречивые слова упрека и поучения, мы их встречаем с глубоким сочувствием, потому что только к нему и можно обращать их. Одни живые люди нуждаются в совете и выговоре, а мертвые имеют право на беспристрастный суд и оценку: наставление для них бесполезно.

Скажем только, что, когда насмотришься на «сильные» характеры современной жизни, потребность возвратиться для освежения мысли и чувства в круг «слабых», становится ничем не удержимой, страстной потребностью.

С разбитым и оскорбленным чувством еще можно жить (тут помогут сознание своего достоинства и гордость женщины), но как жить с чувством опозоренным?

Всякий раз, когда поучение изменяет этот порядок вещей, забегает вперед и, досадуя на помеху, делаемую его гордому, самостоятельному развитию, минует исследование или пренебрегает какой-либо частью его, оно еще сохраняет влияние на умы (так велико бывает действие общих идей просвещенья!), но уже лишается достоинства всесторонней истины. К числу предметов, вызывающих преимущественно исследование, относится, по нашему мнению, и вопрос о литературных типах, за которыми неизбежно светятся лица и характеры данной эпохи и которые неизбежно заключают в себе материалы для истории ее нравственного развития.

Есть одно качество в таком человеке, оказавшееся, между прочим, целительным бальзамом для его совести: он очень легко признается в своих недостатках и способен очень зло смеяться как над собой, так и над чужой жизнью, которая его увлекает.

Тургенев показал нам в «Записках охотника» образцы цельных характеров, получивших хорошее модное воспитание; г. Аксаков представил их нам в свете патриархального величия и еще не тронутых образованием; г. Островский вывел ряд цельных характеров из купеческого звания, где на живописном языке сословия они известны под именем «самодуров»; г. Щедрин, наконец, собрал в многочисленную группу изображения «сильных» людей, выработанных провинциальным чиновничеством в недрах своих. При разных оттенках таланта писатели эти внесли каждый по лепте в историю современных нравов, и если другие классы или подразделения образованного общества еще не имеют своих историографов, то совсем не по счастливому отсутствию «сильных» лиц, а, как говорится, по не зависящим от наблюдения обстоятельствам.

И несмотря на все перечисленные нами недостатки, мы видели на глазах наших, что лучшие люди круга, к какой бы литературной партии ни принадлежали, каким бы убеждениям ни следовали и как бы ни назывались, умели создать вокруг себя целительную атмосферу, освежавшую всякого, кто подходил к ним: где они показывались, там уже непременно завязывалась жизнь, мысли, там уже непременно падало и оставалось в душах семя русского образованья, которое, между прочим сказать, только с этих людей, в сущности, и начинается. Таков был у нас первообраз «слабого» характера.

Этот любовник или «Ромео», как его называет г. Чернышевский, оказался несостоятельным и ничтожным человеком тотчас, как только был поставлен лицом к лицу с истинной страстью, как только пришло время заменить размышление чем-нибудь похожим на поступок, словом, как только приведен он был неожиданно к делу.