Отзывы на книги автора «Павел Басинский»

Не так давно, я прочла книгу Бенедикт Сарнов - Сталин и писатели. Книга первая . Это именно то, что я хотела, хоть и не знала. Исторические реалии, работа с источниками, своеобразный детектив, информация к размышлению. Поэтому, когда выпала возможность узнать о Горьком, герое самой большой главы, упускать ее была нельзя!
Перед нами переиздание книги 2011 года "Горький. Девять дней после смерти". Из названия очевидно, что автор выделил 9 основных вех в жизни Алексея Пешкова и Максима Горького.
Басинский начал с конца. Горький умирает, несколько дней мучается, ему вкалывают камфору в сердце, чтобы жил. С одобрения жены и ближайшего окружения. Страшно. Наивно думала, что в этом ключе пойдет все повествование. В разборе кто что сказал. Кто убил сына Горького Максима Пешкова. Басинский, выдвигает (и видимо поддерживает), что это был несчастный случай, полежал на холодной земле, заболел. Бывает. Но что с самим Горьким? Виноват ли Сталин? Неизвестно, но описание тех патологий легких наводит на мысль, что это все развивалось само собой. В чем он точно виноват, что довел врачей до такого состояния, что они оттягивали момент отчета смерти Алексея Максимовича. Чтобы вождь в ночи, попивая шампанское, мог навестить великого писателя.
Но все это было заманухой. Павел Валерьевич хотел нам показать, что совсем не это главное в Горьком, а то что было до того. Те самые 9 дней.
Я бы соврала, если бы сказала, что все дни мне были одинаково интересны. На главе сравнивающей Горького и Ницше чуть не уснула (опрометчиво читать такое перед сном). С революционными главами можно кое-где поспорить. Остановлюсь на заинтересовавших моментах.
Отношения с семьей. Оказывается все не так мрачно (если верить П.Б.), как в Детство , но все равно. Жить в такой семье не пожелаю никому. Косвенно, А.М. виноват в смерти своего отца, заразил его холерой. Возможно, этим объясняется равнодушие матери к судьбе сына. Отдала дедушке с бабушкой на воспитание, и полетела устраивать свою судьбу. И тут понеслись нестыковки с «Детсвом». И дяди не такие звери, и бабушка любила махнуть, и дед тоже горюшка хлебнул… Все они Горькие…
Жизнь в Казани. Для меня стало открытием, что у Горького была попытка суицида. Вместо того, чтобы детям рассказывать о недосягаемых высотах наших писателей, лучше бы рассказывали как они справлялись с бедой. Но такие постыдные страницы у нас принято замалчивать. А услышав из уст одного одиннадцатиклассника пересказ Данко, не знаю даже, нужны ли ему литература и Горький в частности.
Отношения с современниками. О плотности гениальных людей на квадратный метр в это время не говорил только ленивый. И было бы странно, не осветить отношения Горького с Толстым, Шаляпиным, Буниным и тд. В конце книги приводятся воспоминания, можно ознакомиться подробнее. Но главные выводы сделаны в самом тексте. Цитата Андреева меня просто сразила:

А для меня «Илиада», Пушкин и все прочее замусолено слюною учителей, проституировано геморроидальными чиновниками. «Горе от ума» – скучно так же, как задачник Евтушевского. «Капитанская дочка» надоела, как барышня с Тверского бульвара.

Переезд в СССР и отношения со Сталиным. Сложилось мнение, что для Басинского Горький умер с приездом в СССР. Слишком многим пришлось пожертвовать для благополучия своей обширной семьи.
Еще один момент. В этой книге отсутствует любовные отношения Горького. Да и формирование его новой семьи не показано. Если ищите такого в биографических книгах, это не тот случай.
П.С. Спросила сестру (далекую и от литературы, и от истории), считает ли она, что Горького убил Сталин? Да, был уверенный ответ. Но ведь его заразили гриппом собственные внучки? Сестра выдала перл: А может их лично Сталин заразил?!
В книге прекрасная подборка фотографий, хотя в новом издании их меньше
Встреча Горького в СССР

Совершенно не помню каким-таким волшебным образом эта книга попала в мои «хотелки». Но шлю искреннюю благодарность той сумасшедшей женщине (мне), которая все-таки оставила её и даже решилась почитать.

Эта книга мне настолько понравилась, что я совершенно не представляю, с какого же угла начать её хвалить. Мне кажется, стоит начать с эмоций, а тут у нас их полный набор: от весёлого и легкого (чуть ли не весеннего) настроения, то апатии и глубокой тоски. Здесь можно испытать шок, злость, успеть стать циником, а потом поверить в людей. Эта книга стряхнула начавшуюся у меня хандру (правда, не уверена, что это надолго), хотя перед этим изрядно добавила ей тяжести. Сюжет здесь с каждым разом все больше и больше напоминает абсурд, иногда диалоги кажутся бессмысленными (нечасто), а истории – прекрасными, но… зачем они здесь? Когда же заканчиваешь чтение, то хочется вернуть в самое начало и собирать все эти бессмыслицы, случайно брошенные фразы и истории в коробочку, а потом аккуратно плести из них свою истории, выкладывать эдакую мозаику. Герои здесь яркие, неоднозначные (что невероятно радует), каждый прячет что-то в рукаве и не всегда это, как в сказке, озеро, лебеди или заточка, кто ж их разберёт? И все они говорят правду с такими-то рукавами?

Эта книга получилась таким фейком, в который я готова поверить. Ирония, юмор, тоска и безысходность – я была рада всему. Теперь приглядываюсь к другим книгам автора – совершенно точно, читать стоит. Единственное предупреждение – не читайте аннотацию (я её прочитала уже после прочтения и, о Босх, это было отличным решением).

«При реках Вавилона - там сидели мы и плакали…»
Современная литературная критика, находясь на грани выживания, проявляет все признаки синдрома дефицита внимания. Критики, вынужденные приспосабливаться к «информационной усталости» читателя, демонстрируют хроническую невнимательность, гиперактивность и плохо управляемую импульсивность (из серии: «не читал, но обсуждаю»). Одновременно, процесс коммерциализации культуры заставляет журнальную критику отказываться от серьезной аналитики, неэффективной с коммерческой точки зрения, в пользу более актуальных рецензий на книжные новинки и статей, приуроченных к памятным датам. Кажется, что литературная критика утрачивает функцию эстетического воспитания и оценки литературы, сохраняя лишь информационную функцию. Павел Басинский по этому поводу говорит следующее:

Писать серьезные, основательные обзоры современной прозы в «толстые» журналы? По этическим меркам нынешнего дня это сродни подвигу, потому что прочитать надо во сто крат больше, чем напишешь. Надо еще все это как-то соединить в своей голове, расставить приоритеты, отбросить лишнее, хотя и прочитанное, выделить все самое лучшее (навлекая на себя недовольство "не самых лучших"), найти переклички между книгами, высказать по этому поводу какие-то нетривиальные рассуждения. А что в качестве награды? Какой будет резонанс у твоей работы?
Почти нулевой.

(Я сознательно не останавливаюсь на отдельных статьях сборника, потому что воспринимаю их как части единого произведения. Мне кажется, что Павел Басинский специально отобрал и расставил статьи именно в такой последовательности, чтобы выразить определенную идею, о ней - ниже). Горькая ирония автора заключается в неэффективности (читай: невостребованности) качественной литературной критики: нет спроса, не будет и предложения. Желание критика быть «властителем дум» наталкивается на читательское равнодушие. Удар оказывается обоюдоострым, и тема «смерти критики» (или «смерти читателя», что одно и то же) трансформируется в более серьезную проблему «смерти человека». Почему Павел Басинский и предлагает читателю подумать: что делает человека человеком. И дает свой вариант ответа – «не могу иначе определить это «нечто», как через банальное понятие слезы». Ответ может показаться наивным, старомодным и даже смешным, но он, как мне кажется, очень точный. Обидно только, что таких книг - чтобы до слез - практически нет, а критических статей – и подавно.

Скрипач нужен
Данная книга - собрание статьей, эссе, заметок и, внимание, повести о литературной критике известного писателя и литературного критика Павла Басинского. За спиной у автора - лучшая современная книга о Толстом "Бегство из рая" и не менее интересно придуманная "Святой против Льва", по выражению критика Аллы Латыниной, в духе "Сравнительных жизнеописаний" Плутарха. Теперь вот - книга, связанная непосредственно с основной профессией Павла Валерьевича, то бишь лит. критика.
Павел Басинский - критик, условно принадлежащий "традиционному" направлению (название условное, другого на ум не идет). Известнейшая карикатура Пелевина на него указывает на то, что Павел Валерьевич всё-таки несет хоругви ВРЛ (Великой Русской Литературы). И это, надо сказать, не такое уж почетное звание для нашей современности. Во многом сдержанные комментарии по поводу Пелевина и Сорокина, ориентация на "деревенщиков" и Алексея Варламова выдает в Басинском некоторую ретроградную позицию. И получается так, что вся эта ориентация не нужна современности. Литературная критика как общественный институт и так у нас в кризисе, а прочитав "Скрипача" можно понять, почему. Когда поводом к открытию книги писателя становиться либо его смерть (самый лучший вариант - самоубийство, как с поэтами Борисом Рыжим и Андреем Ширяевым), либо юбилей (что не гарантирует о том, что государство о нем вспомнит), либо присуждение книжной премии какой-нибудь условной Елене Калядиной, то можно понять, что не всё так хорошо в датском королевстве, как нам увещевают со многих трибун. И остается только уповать на ВРЛ - то, о чем так интересно, точно и сердечно пишет Павел Басинский, и что всегда будет спасать нас "во дни сомнений и тягостных раздумий". У нас не так много есть поводов для гордости, но русская литература, безусловно, принадлежит к этим поводам. Скрипач нужен, несмотря на то что его мелодии его не всегда громки и приятны.
Отдельная история - это повесть "Московский пленник". Эта попытка, конечно, понять, как люди провинции теряют признаки провинциального сознания и ассимилируются в столице. Но всё это происходит на фоне литературной, причем критической, жизни (что само по себе мне интересно) с указанием известных имен, паролей и явок. (например, Игорь Золотусский и Вячеслав Курицын) В посвящении сказано:

"...повесть, в которой нет ни строчки и которая мне теперь кажется странной, фантастической и бесконечно далекой от того, что было на самом деле. "

Полуфикшин-полуправда, я бы так назвал этот жанр - то есть, когда настоящая жизнь является сюжетом для литературной исповеди. Известно, что всякая жизнь может статья сюжетом романа, но и уже достаточно того, что чья то жизнь может стать повестью. Это уже победа литературы над жизнью, и дана эта победа может быть тому, кто не перестает её любить. Об этом, мне кажется, повесть - о любви к литературе несмотря на и вопреки всему.

Я заинтересовалась П.Басинским, после того как прочла его книгу "Лев Толстой. Бегство из рая" и сходила в исторический музей на ее презентацию. Когда автор заговорил, я поняла, сколько тонкости, душевной чуткости и такта, умения взвешивать все, до последней мелочи, понадобилось ему, чтобы рассказать о жизни Льва Николаевича. Поэтому я так охотилась за его книгой о Горьком и купила ее, наконец-то, по приличной цене на питерской барахолке.
Но вот "Жизнь и приключения Джона Половинкина" - это совсем другое. Это, действительно, русский роман о 90-х, о русской жизни, политике, психологии, правда, с особой философской основой. Роман кишит героями с замысловатыми и отчасти говорящими фамилиями: Половинкин, Недошивин, Неваляшкин, Палисадов. Их порой так много, что теряешься в книге, и на мгновение ниточка от клубочка исчезает из поля зрения. Запутанная детективная история об убийстве Елизаветы Половинкиной на деле оказывается вполне обыденной. Именно она, а также судьба сына убитой, Вани-Джона, похождения "дьявола из бездны" Р.Вирского, раздумья и поиски миляги Максима Максимовича Соколова, стремление к своей цели любым путем Палисадова составляют основу книги.
Роман и глубокий, и интересно сделанный (в терминах формалистов), только вот за душу не берет. И не верится, как американский сектант превратился в православного священника, служащего в "богом забытой - или благословенной" деревеньке, как американец, ненавидевший Россию и все русское, превратился в патриота, мечтающего "возделывать свой сад".

Мне хватило первых пяти страниц, чтобы понять, что я обречен читать чушь. Чушь отборную и забористую, такую добротную чушь.
К концу романа мне было жалко расставаться с ним, так он мне понравился. Но он, всё ещё, оставался чушью.
Я очень плохо разбираюсь в литературных приёмах, я читатель, а не литературовед к своему огромному счастью. Но даже мне было видно эту попытку, этот эксперимент впихнуть невпихуемое, объединить в одной книге все классические темы русской литературы. И духовность, и любовь к родине, и ненависть к ней, и экзистенциальное уныние русского народа, и гордость его, и вопрос отцов и детей, и несчастную любовь, и всё на свете. Из-за этой попытки, роман кажется перегруженным, событий очень много, все они происходят только для того, чтобы поставить галочку в бокс напротив какой-то темы. Особенность православия – чек.
Помимо тематического перегруза, мне роман показался перегруженным и сюжетно. Слишком много линий, слишком много сюжетов. И это тоже результат эксперимента – получить сплав всех классических русский сюжетов, использовать как можно больше литературных приёмов – и прямое обращение автора к читателю, и роман в романе. От этого становится сложным разобрать кто на ком стоял, кто кого имел, а кто кого убил.
В романе ещё и большое количество отсылок к литературной среде конца 80х- начала 90х, но я оттуда практически никого не знаю, так что узнал только Виктора Пелевина .
Читать роман рекомендую тем, кто готов к тому, что он экспериментальный, мне было слишком экспериментально.
Но.
Я вот обозвал роман чушью, я обругал его за мешанину жанров и перебор с приемами.
Но мне понравилось. Я купил книгу.
Роман, не смотря на все свои экспериментальные недостатки, нравится. И тем, что душа русская там раскрывается, и герои яркие, выпуклые, в них веришь и за них (или против них) болеешь. Веришь в такого капитана милиции, веришь и в злодея-гипнотизёра. Веришь в девчонку на роликах и в попа, бывшего комсомольцем. И главный герой, что-то среднее между Гоголем из одноимённого фильма и князем Мышкиным из современной интерпретации «Идиота» - «Даун Хаус».
И вечная русская тоска по родине, которая остаётся даже в давних эмигрантах. Хоть 10 лет ты в России прожил, не вытравить тебе затаённую тоску по многострадальной стране, где всё не слава Богу. То ли от его большой любви, то ли от большой ненависти. И висит эта срана, терзаемая всеми мыслимыми напастями где-то там, далеко от тебя, ты-то благополучных житель Европ и Америк, и тянет тебя к себе, зовёт. И хочется и берёзку обнять, и в деревню к грязи и пьяницам, к развалинам домов и коровников. И вот эту тоску Басинский передал колоссально. Не даром катарсис у Половинкина как раз вот это решение – остаюсь, покупаю фазенду, остаюсь. И пусть он там передумал на какое-то время, но, в итоге-то, в итоге он остался.

Не убоишися от страха нощнаго, от стрѣлы летящiя во дни,
от вещи во тмѣ́ преходящiя, от сряща {от нападенiя} и бѣ́са полуденнаго
Пс. 90, 5-6

Первое, что бросается в глаза – это эволюция названия. Сначала роман опубликовали как «Русский роман, или Жизнь и приключения Джона Половинкина», а во время переиздания часть названия исправили на «Полуденный бес». Почему произошли такие изменения и почему смысловой акцент ушел от попытки написать настоящий русский роман о судьбе русского американца, поставив в центр мистического Великого магистра (Полуденного беса, как его называли в семинарии) – автора легенды об «Отце и сыне» из-за которой с Джоном случилось всё, что случилось?
Изначально задумкой автора было написать монографию о русском романе. Однако в процессе работа претерпела изменения, итогом которых стал игровой художественный текст. К сожалению текст интересен только с этой своеобразно литературоведческой стороны. Попытка автора показать весь арсенал Великой русской литературы на мой взгляд провалилась.

Ах, читатель! Что понимаешь ты в законах романа, да еще и русского романа, самого беззаконного из всех романов?

А то и понимаю: в этом романе настолько велико тематическое разнообразие, что трудно сконцентрировать внимание и вычленить идею – что вообще автор хотел нам сказать? Что он хотел показать – это понятно. В первой редакции главным героем был русский роман как форма и Половинкин как содержание (носитель идеи преображения), а во второй, исправленной версии, появляются новые связи в виде противопоставления отец – сын, через которое роман приобретает религиозно-мистический характер. И вот тут-то уже непонятно откуда этот Великий магистр взялся и что он вообще из себя представляет, а главное – зачем он вообще нужен? Аллюзия на Бога? WTF?! Фоном всей истории служат исторические события августовского путча (1991), приход к власти «дерьмократов» (вау, перестроечная лексика!) и любовь на фоне войны. Сначала поблядовали, а потом к жене в постельку. Но главное, что роман про неё, про Россию! Тут тебе и юродивые, и бандиты, и коррумпированная власть, и попы с приходами, и секстанты, ну и самое главное – русский мужик, не простой, а ищущий, как бы родную землю спасти, а водка это так, горючее для интеллигента:

«Он много пьет», – подумал Джон.
– Ошибаетесь, – угадал его мысли учитель. – Физиологически я не выношу самогон. Но пить в России необходимо, как в Африке. В Африке это нужно, чтобы убивать в себе какие то бактерии, с которыми не может справиться организм белого человека. В России же спирт позволяет мыслящим людям не сойти с ума. Впрочем, недолго…

Ну а в итоге Джон волшебным образом превращается, превращается... в нашего родного Ивана (руки так и чешутся добавить «-дурака»). Как говорится «– Рядовая сценка из русской истории, – равнодушно объяснил Сорняков. – Обыкновенный бардак.»

Прочитав, поняла для себя еще раз: основная тема Басинского - Толстой. Когда он пишет о ЛН, слог настолько летящий, захватывающий; как только автор переходит на другие темы, хочется зевать. Две статьи, в которых упоминается Толстой, написаны с любовью к герою текста, все остальное - разной степени вымученности.

Прекрасно! Что именно? В первую очередь, язык. Правильный, классический, образный. А еще? Совершенно замечательный набор моралей:
1)Все врут.
2)Мужчина, встретив на улице ребенка, дай ему конфету, это может быть твой ребенок.
3)Все то, что ты считаешь своим, на самом деле не твое.
4) Твоего вообще ничего не бывает.
5) Собака - друг человека.

Рус түгелмен, ләкин россиян мин
(Не русский я, но россиянин.)
Мустай Карим

Да родился и живу я в России, но как в романе на вопрос:

а ты сам-то, блин, русский или татарин?

А бы ответил скорее второе. Поэтому русская душа для меня потемки и в то же время интересна.
В этой работе автор на мой взгляд пытается раскрыть, показать русскую душу, но получается это как-то однобоко больше плохого, чем хорошего. Вскрывает все ее особенности такие как комплекс Отца батюшки; любовью к страданиям и печали, что даже в застольных песнях проявляется, от которых главному герою становится плохо; свое русское понимание христианства, отличное от католического и протестантского.
Русский рассматривает больше с негативной стороны:

Вот это и есть русский человек. Гадит при всех и мучается от стыда

. Здесь есть и свое объяснение нескончаемого русского пьянства:

Русский человек не может жить без чувства стыда и вины. А это проще всего достигается похмельем. Мы пьем не ради пития! Мы пьем ради похмелья!

Одно из названий произведения "русский роман", он и на самом деле выдержан в границах русского стиля. Можно отметить следы многих русских романистов Булгакова, Достоевского, Гоголя, Толстого. Возможно есть и другие, просто я не силен в литературе. Но по мне в романе было слишком много пошлости, что сильно подпортило его вкус.
С непривычки было тяжело читать это произведение. Автор скакал по датам, использовал "рассказ в рассказе". Мне показалось, что это было задумано, как тоже нечто русское, как русская матрешка.Так произведение начинается

.
Автор возможно пытаясь как-то оправдать себя даже "ломает 4 стену" и пытается беседовать с читателем напрямую, доказывая, что вот он настоящий русский роман именно такой.
Книга до самого конца вызывала чувство безысходности за Россию. Только концовка вселила надежду на лучшее и жизнь то она продолжается.