Цитаты из книги «Лев Толстой: Бегство из рая»

уступчивости Л.Н. своей жене и его колебаниях в отношении завещания. В случае появления С.А. весь «заговор» в считаные минуты мог рассыпаться. Напоминание о детях, о внуках и, наконец, просто психологическое давление, которое могла оказать на мужа жена, поставило бы под угрозу труд по выработке завещания и уговорам сомневающегося Л.Н.

Появление у постели больного С.А. представляло для Черткова страшную опасность. Он хорошо знал об

И действительно, судя по всему, именно Чертков «принял все меры» не только для того, чтобы Толстой перед смертью не встретился с женой, но и для того, чтобы воспрепятствовать приезду в Астапово остальных членов семьи.

девять часов утра приехал Владимир Григорьевич со своим секретарем А.П. Сергеенко, – вспоминала Александра Львовна. – Очень трогательно было их свидание с отцом после нескольких месяцев разлуки. Оба плакали. Я не могла удержаться от слез, глядя на них, и плакала в соседней комнате».

Оказавшись абсолютным победителем, В.Г. продолжал поступать расчетливо, но не благородно и даже просто не по-мужски. Он холодно (а может быть, как раз со страстью) добил соперницу отказом вступить с ней в переговоры. Он написал жене Л.Н. вежливое письмо, прочтя которое, графиня сказала:

Главной задачей жены Толстого было вернуть мужа во что бы то ни стало. И это была такая же ошибка, как и то, что она насильственно разлучила его с Чертковым. Толстой мог бесконечно терпеть ограничение внешней свободы и даже радовался этому. Но весь склад его натуры отрицал стеснение внутренней воли,

Акт этот потряс веру русскую более, чем учение Толстого». Синодальный акт расколол даже священство. Вдруг выяснилось, что не только среди «верных чад» православной церкви, но и в среде их пастырей есть немало поклонников Толстого. И решение Синода оскорбило их вдвойне – и за любимого писателя, и за родную церковь.

И таких событий было много. В Ясную Поляну приходили нескончаемые письма и телеграммы с поздравлениями (!), что Толстого отлучили.

появиться, не для того Толстого, который мог бы еще ему внять, потряс русское общество не своим смыслом, а средневековым пафосом самого поступка.

Синодальный акт был очевидной ошибкой. В принципе правильно составленный документ, но напечатанный не вовремя, не в той России, в которой ему следовало появит