Была в скиту устроена и фотомастерская. Фотографии, сделанные в скиту, были высокого качества, и именно они дают сегодня представление об Афоне тех лет. «В основном, именно его (скита) продукция хранится в российских собраниях. Иногда мастера правили негатив, придавая морской зыби на фото вид гладкого зеркала, без единой волны. Миф ли создавали мастера или чуть поправляли картину, виденную ежедневно с главной пристани горы?.. Фотография святогорья не только запечатлела пейзажи Горы Богородицы, но и ее жителей, их гостей. Пока, за недостатком документов, лишь со слуха могу говорить о андреевской фотомастерской как начале фотографии Св. Горы (может быть, и Греции?)», – пишет об андреевских фотографиях одна наша современница, собирательница старых фотографий^[23].

1887 год оказался очень неблагополучным для скита. В ночь с 9 на 10 марта сгорел храм во имя Святой Троицы, трапезная и находящиеся там кельи, а 21 декабря 1887 г. сгорело подворье скита в Константинополе.

В 1887 г. рядом со скитом построен двухэтажный корпус с церковью во имя Успения Божией Матери. На втором этаже рядом с храмом долгие годы подвизался известный подвижник скита – молчальник схимонах Андрей.

Игумен Свято-Андреевского скита Феоклит

21 марта 1887 г. архимандрит Феодорит после продолжительной болезни, чувствуя крайний упадок сил, заявил о своем желании уйти на покой и просил собор старцев избрать вместо него другого игумена скита. Новым игуменом стал иеросхимонах Феоклит. 10 августа 1887 года окончил свой жизненный путь второй игумен обители – Феодорит. Не довелось о. Феодориту быть погребенным на Святой Горе. Больной, едва двигающийся от слабости, отправился он в Одессу для устройства странноприимного дома. Отец архимандрит умер во время этой поездки и похоронен на новом христианском кладбище в Одессе. На его могиле был поставлен скромный памятник из простого кирпича. Надо отметить, что во время его игуменства в жизни скита произошло много знаменательных событий. Лучшее тому свидетельство – приведенная выше хронология, которая хорошо иллюстрирует его неустанные труды по становлению обители. О. Феодорит юношей пришел на Афон, стоял у истоков организации скита и был твердым исполнителем воли первого игумена и своего учителя – иеросхимонаха Виссариона.

«Отче Святый и любезная братия! Вы первое по Господе занимаете место и воображение в сердце моем, и я радуюсь, что имел благодатную минуту побеседовать с вами, хотя с берегов Одессы. Так, стало быть, Богу угодно указать мне жребий быть пришельцем в стране чужой, а теперь и в родной. И как я только помяну Святую Гору Афонскую, колыбель православия, источник моей жизни духовной, так разит мое сердце. Как громовым ударом сокрушает. Но ободряет меня сознание долга святого послушания, пример усердия моих собратий, полагающих душу свою ради ближнего и еще сострадание к братьям мирянам, которые бедствуют в океане житейском и чают чрез посредство наше достичь истинного покоя за их усердное расположение (Христа ради) к нашей убогой обители. Много есть сокровенных рабов Христовых, скрытых тению житейских попечений^[24]… 16 мая 1851 г. Одесса». Этот фрагмент письма о. Феодорита как нельзя лучше говорит о его любви к Афону, к обители, игумену и братии.

К сожалению, приходится говорить о том, что многие из братии платили неблагодарностью о. Феодориту. Летопись монастыря написана только до 1863 г., и печальная история, имевшая место в скиту, не попала на страницы печати, и только в замечательной книге «Великая стража», составленной иеромонахом Иоакимом (Сабельниковым), мы узнаем о тяжелых испытаниях, выпавших на долю архимандрита Феодорита. В конце 70-х гг. в скиту опять началась смута. Некоторые из старшей братии не принимали порядки, установившиеся в скиту, сыграла свою роль и ревность к отдельным лицам, которые, по мнению недовольных, были на особом положении у настоятеля. Это привело к тому что о. Феодорит был вынужден удалить из обители нескольких нарушителей порядка. Партия недовольных устроила волнения внутри скита, и результатом стало удаление о. Феодорита с поста настоятеля.

Скитские иконы Божией Матери «Милующая», «Нечаянная Радость», «Богородица на троне»

Запрестольный образ главного алтаря Андреевского скита

6 апреля 1878 года новым настоятелем скита был избран иеромонах Антоний. О. Феодорит имел мягкий, незлобивый характер: он со смирением принял свое увольнение и «утвердил свое согласие на это своеручным подписом к составленному братству акту по сему предмету», как писали епитропы скита в Свято-Пантелеймонов монастырь. Но скоро о. Феодорит понял опасность, нависшую над скитом. Монастырь Ватопед противился увольнению игумена, но отчасти сам был причиной этой ситуации. Дело в том, что Свято-Андреевский скит, как и все русские обители был общежительным монастырем, в то время как кириархиальный Ватопедский монастырь жил в те годы по идиоритмическому уставу. Это оказало сильное влияние на скит и привело к тому, что в нем утвердился, по меткому выражению старца Иеронима из Руссика, «республиканский» образ правления. И уход о. Феодорита только на время умирил бы братию, а через некоторое время вновь возникли бы нестроения. Если греческие монастыри могли как-то существовать по идиоритмическому уставу, то для русских такой режим был невозможен. Даже любое ослабление игуменской власти приводило к многочисленным искушениям, что мы видели не раз в истории Андреевского скита. Видимо, поэтому о. Феодорит решает продолжить борьбу за настоятельское место. Он обращается к о. Иерониму за помощью: «Ваши три строки и одно слово Николаю Павловичу Игнатьеву – и я воскрес, остаюсь на своем месте, святая обитель сохранена, и вся братия успокоится». Но дело уже зашло слишком далеко, и ясно, что мира такими средствами не добьешься, поэтому о. Иероним дает следующий совет: «Единственное средство спасет скит от разрушения – ваше добровольное оставление управления оным и всепрощение братству смущения. А как попущено испытание от воли Промысла Божия, то это для пользы духовной… Чада ваши духовные со временем все оценят ваш примерный поступок, ибо все сделано вами из пользы ближнему…» Но события уже развиваются по другому руслу: вмешиваются сначала монастырь Ватопед, а потом Вселенский Патриарх, после чего архимандрит восстанавливается в должности, а братия примиряется с ним, но, увы, только видимо. Однако мир наступил ненадолго. Монашеская жизнь в скиту уже нарушена, и везде проявляется своеволие. По версии составителя «Великой стражи», не болезнь является причиной ухода о. Феодорита с поста и отъезда в Одессу, а новые и новые непрекращающиеся смуты. Они, к тому же, реально подорвали здоровье архимандрита, вынудили его покинуть скит и явились причиной того, что о. Феодорит умер вне горячо им любимого Афона^[25].

Икона Божией Матери «В скорбех и печалех утешение»

Важной заслугой второго игумена обители было то, что скит в этот период стал ставропигиальным. Произошло это, видимо, по формуле «нет худа без добра». Это было реакцией Патриарха на смуту в скиту. Трудам о. игумена обязан своим существованием скитский печатный орган «Наставления и утешения святой веры христианской». Примечательно, что за время правления о. Феодорита численность насельников скита возросла с 20 до 300 монашествующих^[26].

Но все же главным событием этого периода было то, что не созидается никакими человеческими трудами. В 1863 г. прославилась скитская икона «В скорбех и печалех утешение». В городе Слободском Вятской губернии, куда была принесена афонская икона для поклонения, произошло чудо исцеления от немоты. Сын священника Владимира Николаевича Неволина, молчавший 6 лет, обрел дар речи. Икона была пожертвована братству первым игуменом скита. О. Азария из Пантелеймонова монастыря, знаменитый составитель «Афонского патерика», приводит следующую историю этой иконы в книге «Вышний покров над Афоном»^[27]. По афонскому преданию эта икона принадлежала известному уже нам Патриарху Афанасию, тому самому, который был владельцем Серая и нашел себе вечное пристанище в русской земле. После смерти святителя в 1654 г. икона была передана в Ватопедский монастырь, где и пребывала до открытия Андреевского скита. В этот день она была подарена митрополитом Григорием первому игумену Виссариону. С тех пор она всегда находилась в келье у о. игумена, который перед кончиной, как уже говорилось, передал ее братству со словами: «Да будет она вам отрадою и утешением в скорбех и печалех». И это пророчество исполнилось: от иконы происходило множество чудес во время ее пребывания в России. Интересно, что первое чудо произошло в монастыре, где игуменьей была монахиня Пульхерия, дочь о. Филарета (Филиппа Филимоновича Сазонова) – одного из первых насельников Андреевского скита, вступившего в братство еще в 1834 г. Представление о количестве исцелений могут дать некоторые документально зафиксированные свидетельства. 19 ноября 1863 г. совершается первое чудо: исцеление лишенного дара речи юноши. А уже 22 ноября – новое чудо: заговорила косноязычная дочь дьячка Сретенской церкви в том же г. Слободском Парарина. 24 ноября исцеляется от паралича ног крестьянин Николай. Тогда же исцеляется не владевшая ногами семилетняя девочка Ксения. 24 же ноября исцеляется трехлетний мальчик Петр от припадков, 25 ноября – А. Г. Шуктомова от беснования, 5 декабря – четырехлетний мальчик Василий Кибардин от воспаления кости большого пальца руки, 25 января 1864 г. в Вятке получает совершенное исцеление пятилетний мальчик Кирилл, неспособный не только владеть ни руками, ни ногами, но и лишенный дара речи. И подобных свидетельств огромное количество только за период в 1–2 месяца после первого чуда. В 1880 г. икона снова прибывает в Россию. И вот новые исцеления. В г. Челябинске дочь местного священника Мария три года из-за тяжелого недуга не поднималась с постели^[28]. Но вдруг девочка получает таинственное извещение, что икона Царицы Небесной прибыла в кафедральный собор, и болезнь отступает. Окончательное выздоровление наступает, когда девочка видит в окно своего дома крестный ход с чудотворной иконой. И здесь мы замечаем удивительную мистическую связь Свято-Андреевского скита с Россией. Икона прибывает в Россию, и совершается множество чудес. Она становится как бы целительницей России. Видимо, это осознают старцы скита и снова направляют в 1890 г. икону в Россию. Сопровождает ее будущий игумен скита иеромонах Иосиф. Икона совершает как бы триумфальное шествие по России. 3 марта – Одесса, 14 марта – ст. Борки, Спасов скит, созданный в память чудесного спасения царской семьи, 16 марта – Ростов-на-Дону, затем Москва и, наконец, Афонское подворье в Петербурге. Везде к иконе устремляется огромное количество верующих. Только в Одессе за порядком следит наряд в 50 городовых. К иконе хотят приложиться тысячи людей, во время пребывания иконы в этом городе храм закрывается всего на 3 часа в сутки.

И здесь совершаются исцеления. Но, к сожалению, до нас дошло свидетельство только об одном из них. В 1898 г. от этой иконы зафиксировано чудо: получила исцеление девица Елена Богданова, 22 лет, потерявшая способность владеть языком.

В 1915 г. 6 февраля в час дня на Петербургском подворье митр. Владимир начал перед чудотворной иконой неусыпное моление о даровании победы русскому воинству^[29]. С горечью и печалью приходится сказать: о том, где теперь находится чудотворная икона, никаких сведений нет. Возможно, икона была взята монахами Петербургского подворья скита, когда они были вынуждены покинуть обитель в послереволюционные годы. Образ, который ныне можно увидеть в скиту, – копия, заменившая чудотворную икону в 1890 г.

Икона представляла собой створчатый складень 9,25 вершков длины и 7 вершков ширины; на створках его изображены великомученики Георгий Победоносец и Димитрий Солунский на конях, а также свт. Спиридон Тримифунтский и Николай Мирликийский. В центре иконы поясное изображение Богоматери с Предвечным Младенцем, покоящимся у левого Ее плеча. Ризы Богоматери и Богомладенца чеканные золотые. Венцы также золотые. Венец Божией Матери был украшен жемчугом. Христос правой рукой преподает благословение, а в левой держит скипетр. Под изображением Божией Матери и Младенца были изображены св. Антоний Великий, Евфимий Великий, Савва Освященный и преп. Онуфрий, а рядом с Божией Матерью св. Иоанн Предтеча и св. ап. и евангелист Иоанн Богослов. На самом окладе над Богородицей были изображены два ангела, держащие венец. В иконе хранились частицы св. мощей: первомученика архидиакона Стефана, преп. Григория Синаита, преп. муч. Михаила и преп. муч. Игнатия Нового, Евфимия и Акакия Афонских. Стиль письма указывал на многовековую древность этой иконы^[30][31].

Третий игумен Андреевского скита, уроженец Тульской губернии иеросхимонах Феоклит (Феодосий Позднеев) оставил о себе память как о старце высокой жизни, хотя настоятельствовал совсем недолго. Он родился в семье крестьян Андрея и Надежды Позднеевых в деревне Гурьево Ефремовского уезда Тульской области в 1833 г. Юношеские годы провел в Москве. С детства имел стремление к монашеской жизни. Несколько лет провел в качестве послушника в одном из монастырей Московской губернии. На Афон прибыл в 1868 г., обошел как паломник все афонские монастыри и затем избрал для поступления Андреевский скит^[32]. 17 марта 1871 г. пострижен в мантию, 23 сентября 1871 г. рукоположен в сан иеромонаха. С 1878 г. в течение 10 лет выполнял обязанности духовника. 23 апреля 1887 г. он стал третьим по счету игуменом скита. О. Феоклит был замечательным духовником, но имел слабое здоровье. Несмотря на болезненность иеросхимонаха Феоклита и кратковременность его игуменства, ему все же удалось добиться некоторых успехов в строительстве скита.

В мае 1887 г. была освящена новая трапезная, построенная вместо сгоревшей, а и июля 1889 г. архиепископ Парфений освятил вновь построенную церковь Святой Троицы. Это был девятый храм обители, небольшой, но красивый, с древним, в византийском стиле, иконостасом, иконы для которого были написаны в Москве^[33]. На стенах у правого и левого клироса висели древние образа. В алтаре, на горнем месте, была размещена икона Божией матери Иверская – точная копия с чудотворной иконы. Эту икону особенно почитали игумен Виссарион и архимандрит Феодорит, перед ней молились они во время скорбей и всегда получали утешение. На иконе была сребропозлащенная риза с драгоценными камнями. Киот был изготовлен монашествующими скита. Тайная Вечеря была написана московским художником Соколовым. Также надо отметить изображение Господа Саваофа и четырех евангелистов – работу иноков скита. К этому храму примыкало и помещение библиотеки. Конечно, она не могла похвастаться таким богатством, как библиотека Пантелеймонова или других афонских монастырей. Книги были в основном славянские и русские, но имелось несколько весьма ценных греческих рукописей: Евангелия X-XII и даже VIII–IX вв.^[34]