Глава 8

Подход к ресторану перегородили трое. На вид эти парни были далеко не самыми боевыми, но белые рубашки и топорики для мяса – своеобразная униформа банды Топоры – говорили о том, что эта тройка не просто так тут ошивается. Рожи у всех молодые, а потому незнакомые. Ну, вполне логично, что все знакомые занимаются куда более важными делами, нежели охрана дверей, но это предвещало и небольшие проблемы.

Йона прищурился и постарался придать лицу деловое выражение, вот только ни на кого из тройки это впечатления не произвело. Вместо того чтобы свалить с дороги и не задерживать честных людей, шакалы решили попробовать свежего мяса с кровью.

– Так, к’асавчик, – произнес парень со шрамом на морде и преградил путь. Говорил он визгливым и противным голосом, при этом безбожно картавя. – Тебе тут не ’ады. Вали тихо отсюда.

– Пусти-ка меня внутрь, я к Папе Джи, – с легкой усталостью в голосе сказал Йона и покрепче сжал рукоятку трости.

– Я знаю, что ты к папе… Х’амой. Только легавым тут не место. Не каждую псину надо пускать в дом.

– И ты, что ли, ’ешаешь? – на последнем слове инспектор решил поиздеваться и явно попал.

Старший из тройки рванул на него, но тут же получил увесистый удар тростью в район солнечного сплетения и согнулся пополам. Второй удар Камаль нанес сверху вниз, бил как дубиной. Раз, два, три. Увернуться от бросившегося на него подельника, подбить опорную ногу. Второе тело упало в грязь, и Йона с силой зарядил носком ботинка в рожу. Хрустнул нос, и парень обмяк. Третий, державшийся в стороне, оказался самым умным: вместо того чтобы кидаться в лоб, он начал забирать чуть в сторону и уходить из обзора.

Старый трюк.

Камаль быстро отскочил в сторону, когда тот ударил обрезком трубы, а затем быстро ответил сверху вниз, дробя придурку пальцы. Тот взвыл от боли и рухнул на землю. Тогда Йона с силой влепил ему по роже коленом и оставил лежать. Жестоко, унизительно и очень эффективно.

В дверях его уже ждал Уолли Лист.

Тощий головорез в костюме, словно снятом с гробовщика, осмотрел побоище недовольным взглядом. Заметив инспектора, он кивнул в направлении двери. Голос он потерял в старой кабацкой драке, когда какой-то пришлый ублюдок распорол ему глотку «розочкой». Ходили слухи, что потом этого придурка выловили рыбаки в канале с обглоданным лицом, и следы от зубов уж очень напоминали человеческие, но Камаль этому не сильно верил. Ходил еще слух про то, что Лист вовсе не немой, а просто неразговорчивый, но это попахивало совсем уж бредом.

«Регалетто» внутри остался таким же, как и был. Казалось, что время не властно над стареньким мясным рестораном. Ну или просто хозяин оказался весьма консервативным в вопросах быта. Инспектор смог бы сейчас пройти до нужного столика с закрытыми глазами. Третий направо, рядом с выходом на кухню. Папа Джи считался последним настоящим «человеком старой школы» и имел некоторые привычки, которым не изменял. Никогда не садился спиной двери, как и в углу. Только на проходе, и никак иначе. Всегда поднимал с земли деньги, и еще куча всяких мелочей, которые не сосчитать.

Вообще, с годами старик сильно сбавил. Йона помнил его еще с детства: поджарый, резкий и с веселым нравом. Сейчас негласный хозяин района превратился в настоящего солидного старика. Внешне он походил на престарелого оперного певца или лавочника, которым по документам и являлся.

Джакомо Папарджио, также известный как Топор или Папа Джи, пятидесяти двух лет отроду, был хозяином нескольких магазинов мяса, владельцем небольшой скотобойни и этого вот стейкхауса. Лавочник как есть, вот только лавочник не носит с собой пару ножей для рубки мяса, а еще при простом торговце мясом точно не отирается пара охранников и карманный убийца. Сейчас в собственном ресторане, закрытом на спецобслуживание, он расхаживал практически в домашнем костюме: белая сорочка, расстегнутая на груди, рукава закатаны, брюки на подтяжках и начищенные до блеска туфли.

Бандит сидел на своем любимом месте и с аппетитом уплетал здоровенный стейк с жареными грибами и пюре из корня сельдерея. Камаль, конечно, дергал тигра за усы, вваливаясь в ресторан в самый разгар трапезы, но делать нечего. Если ему нужны ответы, то получит он их только здесь. Папа Джи был негласным королем разбоя, и практически каждая банда отстегивала ему свой маленький процент. Смельчаки, решившие, что они выше требований какого-то старика, конечно, находились, правда никто из этих зазнавшихся ублюдков не оставался на этом свете достаточно надолго, чтобы их имена запомнились.

Заметив вошедшего инспектора, Папа отдал короткую команду охраннику, и тот без разговоров приставил к столу стул. Йона поблагодарил кивком и, стянув шляпу и плащ, передал их второму, а затем сел напротив. Быстро подбежавший мальчишка-официант поставил перед нежданным гостем столовые приборы, но Йона покачал головой.

– Салют честным людям, – с улыбкой произнес инспектор и откинулся на стуле. – Мне только воды с газом в закрытой бутылке.

– И тебе, блудный сын. – Бандит отрезал от своего стейка тонкую полоску и обмакнул мясо в соус. Заметив нерешительность на лице официанта, он кивнул: – Принеси холодную с ледника, не открывай и дай офицеру чистый стакан. Он у меня в гостях.

Парень удалился, а уже через минуту перед инспектором стояла запечатанная бутылка с водой и хрустальный стакан. Йона быстро открыл бутылку и наполнил стакан до половины. Вода «Сальосс» была не самой дорогой, но этот вкус инспектор любил с детства.

– Мог бы не так жестко с ребятами.

– Не дерзили бы, оставили бы зубы при себе.

– Как всегда… резкий на расправу. – Старик указал на него вилкой с нанизанным на нее куском мяса: – Вот все твои проблемы в том, что ты сначала бьешь морду, а потом думаешь, что тебе за это будет.

– Мне что-то за это будет? Я при исполнении.

– Слыхал? – спросил он вернувшегося Листа. – Мальчик у нас при исполнении. Нет чтобы заглянуть к любимому дяде, спросить, как у старика дела.

Душегуб только картинно закатил глаза.

– Что у тебя все неплохо, Папа, видно и так. Вон – утро только началось, а у тебя мясо в меню.

– У кого утро, а у кого поздний ужин.

– Понимаю, я вон тоже здесь по работе.

– По работе? – старик поднял бровь, давая понять, что сейчас с ним надо быть осторожным. – Тогда пошел вон отсюда. Вызывай повесткой и допрашивай при свидетелях и под протокол.

– Не подумаю даже. Мелкое дело, только поговорить по душам.

Глаза бандита превратились в пару тонких щелок.

– Мальчик, а ты не забываешься? То, что я помню тебя еще с сиськой во рту, не делает тебя особенным, как и жетон у тебя на шляпе. Это Олдтаун, малыш, тут копы пропадают. Даже нормальные, как ты.

– Выслушаешь, может? Я просто так бы не пришел.

– Ну, ты наглец. – Бандит расхохотался так, что стал похожим на милого и доброго старика. Вот только одно его слово, и инспектора сейчас вынесут через заднюю дверь с перерезанной глоткой. – Ты отвык, наверное, но тут и за меньшее нож под ребро можно получить.

– Не отвык. Просто я знаю, что ты мне…

– Молчать!

Инспектор играл с огнем. Напоминать при свидетелях о долге перед Папой – верх безумия, но старый бандит не оставил ему других вариантов.

Один из охранников встал у Йоны за спиной, готовый накинуть по сигналу удавку. Но вместо приказа старик внезапно успокоился и произнес:

– Я доем стейк за минуту. Время пошло, говори.

Минута – это не так уж и мало, чтобы не суметь донести до Топора глубину той жопы, в которой они вот-вот окажутся. Йона отхлебнул немного минеральной воды и начал:

– В городе появились новые ребята. Беспредельщики. Ты про них не мог не слышать. Обносят мелкие банки и кассы. Сегодня вот подломили «солдатиков». Не смотри так на Листа, это случилось всего несколько часов назад, ему еще не донесли. Так вот, валят они народ пачками.

– И? – Топор жевал медленно, смакуя каждый кусок.

– Дело уже на контроле в министерстве, а последний налет затронул ветеранов. Представляешь, какой вой поднимется в городе, когда прибудет спецгруппа из госбеза, а затем военная прокуратура? Они перетряхнут все вверх дном, каждому заглянут в жопу.

– Йона!

– Без обид, но это будет. Я вас не прикрою.

– И чего ты просишь?

– Имена.

– Ты без мозгов, меня о таком просить?

– Твой…

– Мой долг не значит, что я должен стучать легавым. Можешь хоть на каждом углу растрепать, братва поговорит немного, но я отбрешусь. А вот от работы на легавых я получу только пулю в башку. Удумал тоже.

– Понял. – Инспектор собирался уходить и уже встал, оттолкнув стул, когда Джи постучал пальцем по столу.

– Сядь. – Йона подчинился. – Только из любви к моей покойной сводной сестре, упокой господь ее душу. Наградила же она меня племянничком.

Разговор поворачивал в хорошее русло, обычно воспоминание о сводной сестре приводило Папу в доброе расположение духа. Мама запомнилась крайне добросердечной женщиной, которую практически всю любили. Ее внезапная смерть осиротила не только инспектора с сестрами, но и одного очень злобного босса местных бандитов. Йона помнил, с каким лицом стоял Папа Джи возле гроба мамы. Нет, похоже, сегодня его тут не задушат.

Топор помолчал для порядка, а затем начал спокойно:

– В Зверинце о твоих ребятах не говорят. То, что ты мне тут наплел про военных, я и так понял до тебя. Тем более что от этих налетов казна не получила свою долю. Нужно делиться, а эти даже не поздоровались…

– Тихо?

– Как в могиле. Уроды не из наших, я бы точно знал, если бы кто-то левачил. Либо пришлые, либо…

– Отморозь.

– Вот-вот. Ищи этих уродов, малыш, и молись, чтобы мои парни не нашли их первыми, иначе у тебя будет висяк. И я сейчас не про твой мелкий член говорю.

– Ладно, понял тебя.

Инспектор встал и забрал с соседнего столика свои вещи. Рядом с одеждой лежал небольшой сверток в вощеной бумаге. Это было их негласным соревнованием. Йона пытался донести до бандитской части семьи, что он – честный полицейский. Дядя же воспринял это как вызов и всеми силами пытался доказать, что все копы – продажные твари.

Камаль быстро накинул плащ и шляпу и направился к двери.

– Малыш. – Голос Папы Джи застал его уже у входа.

– Да?

– Еще раз попробуешь меня разговорить, и мы поругаемся. Мы поняли друг друга?

В голосе старика зазвучала сталь. Похоже, он все-таки затаил злобу на столь неприкрытую наглость. Спасибо, что не приказал Листу отправить Йону на дно канала с кирпичом на шее.

– Да, – ответил инспектор спокойно.

– Кивни.

Инспектору стоило огромных сил не подчиниться этому приказу. Он вышел на улицу и глубоко вдохнул. Ребята, которых он отоварил, все еще лежали на земле и периодически постанывали. Йона перешагнул через одного и пошел обратно к мосту. Встреча с Папой Джи прошла вполне неплохо, как минимум обошлось без трупов.

Камаль шел через знакомые улицы и наблюдал за людьми. Со времени его последнего визита сюда прошло больше трех месяцев, но это по городу совершенно не чувствовалось. Олдтаун словно застыл во времени где-то после последнего погрома.

Местные просто не желали двигаться дальше.

Йона тоже видел мир таким мелким и замкнутым, но потом пришлось повзрослеть и начать брать ответственность за себя и сестер. Кто-то сказал бы, что его положение в местном обществе – достижение для многих, но инспектор не любил идиотов. Олдтаун умирает, достаточно посмотреть на людей вокруг: алкаши, бандиты и потрепанные шлюхи. Здесь нет спокойно играющих детей. Здесь нет стариков, а немногие взрослые так или иначе связаны с бандами.

Йона прошел мимо выгоревшей полицейской будки. Металлический гроб стоял на углу столько, сколько Камаль себя помнил, и за все это время полицейского там не видели ни разу. Сейчас на металле появилось несколько новых надписей. Какой-то умник писал, что «Марта – шлюха», а второй вандал сообщал, что «Все копы – свиньи».

Нелин его уже ждал перед подъемом на мост, и вид у помощника был… необычный. Д’эви словно оторвали от земли и долго-долго трясли, пока из него остатки мозгов не вытекли. Заметив начальника, он коротко кивнул на небольшой фургончик еды, стоящий в паре метров.

– Заказал тебе фирменное, уже должно быть готово, – произнес помощник и повел Йону на место.

– Ты как, дружище? – спросил инспектор, слегка косясь на нелюдя.

– А что?

– Я тебя знаю тринадцать лет и первый раз вижу, чтобы ты улыбался. Тебе как будто дали впервые за долгое время.

– Иди ты.

– Давай, рассказывай.

– Не, сержант, я еще сам ни черта не понял. Похоже, что у нас будут проблемы.

– Сейчас? Что ты умудрился учудить?

– Не-е-ет, – помощник картинно отмахнулся. – Я вообще вел себя как зайка. Даже гопоту местную не гонял.

– Спасибо хоть на этом. Войну еще с кем-то я просто не переживу.

Нелин отодвинул высокий стул, собранный из мусора и деревянных обрезков, и уселся перед фургоном с едой. Хозяйка, готовившая внутри фургончика, выставила перед ним и инспектором по небольшой чашке с едой. Йона сел рядом и взглядом поискал вилки. К несчастью, в наличии были только палочки. С ними инспектор не то чтобы не умел обращаться, но за годы в Тарлосс Холле он привык к вилкам и ложкам. Пару секунд он вспоминал, как именно надо положить их между пальцами, но вскоре справился и приступил к еде.

Ему подали что-то жирное, хрустящее и упругое, засыпанное для верности тонной специй и перца.

– Вкусно, – подтвердил Йона, когда Нелин выразительно взглянул на него. – Что это?

– Саранча жареная.

– А вкусно. Что ты в прошлый раз мне заказывал?

– Жареных личинок в кляре.

– Сейчас нет, – вдруг произнесла хозяйка, – завтра привоз.

– Спасибо, я просто спросить.

– Что сказал Папа? – Нелин уже разделался со своими жареными насекомыми и пил горячий чай из небольшой пиалы.

– Папа сам их разыскивает, Тени не заносят в общак, а так делать нельзя.

– Не его ребята?

– Не его.

– Веришь ему?

– Я его знаю всю жизнь. За все это время он никогда серьезно не пытался меня купить. Подшучивал – да, но не более. Так что в этом вопросе ему, думаю, можно поверить.

– Понятно.

Старый друг молча смотрел в пиалу и вдыхал аромат чая.

– О чем задумался? – спросил Йона, когда во взгляде Нелина промелькнуло что-то напряженное.

– Мне кажется, что это кто-то из наших. Слишком уж хорошо сработались, да и еще что-то. Не знаю, как описать.

Нелин оказался первым в их паре, кто признал очевидный для обоих факт – кому-то из их ребят сорвало резьбу. Вот только кому? Пробежка по минам, которой закончилась их долгая и славная служба, стала эпилогом практически всем. От Потеряшек остались считанные единицы. Еще пару часов назад и Нел, и Камаль могли перегрызть глотки любому за этих ребят, а теперь они всерьез обсуждают, что кто-то из четверых – отморозок, валящий мирняк и своих сослуживцев.

К границе они шли молча. Говорить силы не находились, да и не особенно хотелось.

Оберин все так же сидел в машине. При виде появившихся сослуживцев у него пропала напряженность, словно из него выдернули лом. Машина вырулила в направлении участка. Йона смотрел на проплывающий в окне город и пытался понять, что именно в сегодняшней истории ему не нравится, когда голос помощника вырвал его из этого состояния.

– Эй, сержант, помнишь, ты просил разузнать про ту куколку с места преступления.

– Ну?

– Шли ее на хер, а еще лучше – уволь.

Столь резкая смена настроения насторожила инспектора, так что он серьезно заинтересовался:

– С чего так?

– Имя ее прочитал. Полицейский первого ранга Марианна д’Алтон.

– Да твою ж мать… Думаешь, сестра?

– Ну, только если Яни не умудрился ее в лет в девять заделать.

– Нел?

– Да, сержант.

– Я тебе говорил, что я тебя ненавижу?

– Да.

– Я тебя ненавижу.