Сегмент памяти

– Закройте свои учебники и тетради, достаньте листки бумаги и ручки. Лавриков, я непонятно сказала?

По классу прокатился дружный вздох. Книжки и изрядно потрепанные за учебный год тетради отправились в школьные сумки и портфели. На столах расположились извлеченные из тетрадей и блокнотов листки. Вырвать лист – это целая наука. Кто-то рвет не глядя, оставляя на скрепках бумажные лохмотья, а кто-то аккуратно, сначала отрывая верхнюю часть, а потом нижнюю. Есть и такие, кто разгибает краешком циркуля или линейки острую скрепку, а потом загибает снова. Проще тем, у кого тетрадь на пружине, а вот с клееными вообще беда – линия отрыва неровная. К таким листкам, по мнению многих в классе, Лариса Сергеевна придиралась и занижала оценки, видя рваный край. Впрочем, говорили это не самые способные ученики.

Лавриков помялся над раскрытой тетрадью. Она была исписана больше чем на половину, и вырвать лист из середины вообще не представлялась возможным. Придется клянчить у соседки Иры. Та уже подозревала грядущее унижение Жени и едва заметно улыбалась. У нее двойные листки были заготовлены на целую четверть.

– На случай, если мы не успеем записать домашнее задание, предлагаю сделать это прямо сейчас. Активируйте карты памяти и вставьте в порты.

Женя нащупал в кармане тяжелый тонкий прямоугольник и извлек его на стол. Ничего особенного, как коробок спичек, только вдвое тоньше и весит грамм сто. Сверху прочный металлический корпус с выбитыми буквами и номером – «Лавриков Е. М. 66/3321/6». Женя точно знал, что первая цифра означает год его рождения, а больше ничего не знал. Вставлялась карта памяти в специальный порт прямо на парте.

– Я передаю вам два документа: задание на следующий урок и отрывок из произведения Льва Толстого «Декабрь». Настоятельно рекомендую прочитать и…, – Лариса Сергеевна вдруг замерла, нагнулась над монохромным монитором и поправила очки. Ее лицо необратимо менялось, принимая то самое выражение, которое хорошо знакомо каждому опаздывающему на ее уроки по литературе.

– Лавриков!

Класс почуял неладное. Лариса Сергеевна обычно злобно брюзжала или сверлила взглядом, когда была не в духе, но привычки кричать за ней не водилось.

Женя встал, сутуля плечи. От этого казалось, что его костюм висел на нем как на вешалке.

– К директору, быстро! – прошипела учитель.

Женя побрел через класс под молчание ребят и под гневным взглядом учителя.

– Карту возьми!

Коридоры пустые и белые. На стенах фотографии спортсменов, которые покорят сердца болельщиков на олимпиаде в Москве в следующем году. Стенгазета, сделанная девочками из старшего класса. На ней станция «Мир», уже второй месяц делающая виток за витком на орбите Венеры. Когда-нибудь он отправится туда, решил про себя Женя, а может не он, а Егор Антонов, а он, Женя, станет олимпийским чемпионом.

Но реальность уткнулась ему в нос белой крашеной дверью директора. Табличка гласила, что там находится «Сергей Григорьевич», но закрытый замок намекал, что внутри его нет. Позабывшая про контрольную Лариса Сергеевна указала ему на стул в углу, а сама отправилась в класс наводить порядок и усложнять тему сочинения.

Егор прибежал через десять минут.

– Ты чего тут? – тихо спросил Женя.

– В туалет на минуту отпросился. Еле отпустила. Ты что, совсем с головой не дружишь?

Женя повертел в руках карту памяти. Она казалась тяжелее обычного.

– Ты бы еще карикатуры на училок туда сохранял. Скрытый раздел тебе на что, балда?

Женя махнул рукой.

– Ладно, расскажешь потом.

Эпизодом короткого, шумного, но не интересного кино прошла перемена. Никто его не трогал, не пытался заговорить, только сочувственно поглядывали издалека. А затем пришел Сергей Григорьевич. Он посмотрел на Женю поверх очков и вошел в кабинет, за ним в приоткрытую дверь юркнула Лариса Сергеевна. За дверью громко говорили, но разобрать, что именно было нельзя. Женя подбрасывал на руке ненавистную карту памяти. Он скрыл пальцами первые и последние буквы фамилии на ней, между пальцев проглядывало слово «ври».

– Зайди, – велела Лариса Сергеевна, приоткрыв дверь. Ее лицо было красным.

В кабинете директора было светло и прохладно. На окне пылился кактус, а за окном блестело зимнее солнце, отправляясь к краю неба. Над далекими пятиэтажками замерли белые облака, а крыши искрились от хрустящего снега.

– Вот, полюбуйтесь на него!

Женя стоял у края стола, а за другим его концом возвышался в своем кресле Сергей Григорьевич.

Лариса Сергеевна выхватила карту памяти из пальцев Жени и громко положила перед директором. Стук метала о полированный стол отозвался в его ушах глухим эхом.

– Вот это она и есть? – тихо спросил директор.

Лариса Сергеевна кивнула. Она не любила директора, считала его мягким к ученикам и несправедливым к учителям, а, точнее, к ней, но вынужденно уважала.

– И что же там? Ответишь мне, Женя?

– Певичка. Иностранная певичка! – выпалила учительница, не дожидаясь ответа.

Женя переступил с ноги на ногу.

– Вообще-то она актриса, – тихо сказал он, почти бесшумно.

– А вы спросите, где он взял эту фотографию. Не иначе как сохранил с закрытого канала. Не удивлюсь, если в их семье смотрят закрытые каналы, учитывая, что его отец работает в консульстве, – последнее она сказала, будто плюнула. – Допустим. Но хранить это на личной карте, это уж слишком. И я вам больше скажу – необходимо проверить личные карты памяти всего класса, а может быть и всей школы.

Сергей Григорьевич снял очки и потер пальцами глаза.

– Ну, это вы уже перегибаете, Лариса Сергеевна.

– Неужели? А вот этому парнишке через пять лет будет восемнадцать и карту он получит пообъемнее с закрытым разделом покрупнее. Что у него там окажется на ней, вы представляете. А если это будут гол…, – она запнулась и мельком глянула на Женю. Тот молча стоял и перебирал пальцами.

– Нет, определенно нужно взглянуть на его скрытый раздел.

– Ну, вы же знаете без меня, что это возможно лишь с санкции народного суда.

Лариса Сергеевна открывала и закрывала рот, готовясь сказать что-то еще.

– Вот что, оставьте нас ненадолго. Я должен поговорить с учеником.

– А вы уж поговорите! Поговорите!

Когда закрылась дверь, стало тише. Сергей Григорьевич снова надел очки и принялся разглядывать карту памяти.

– Пять мегабайт. Ого! Заграничная?

– Папа привез.

– Понятно. А стандартная где?

– Отказались. Папа заявление писал.

Директор понимающе кивнул и вернулся к карте.

– Лучшее детям, значит.

Женя пожал плечами. За окном стремительно темнело.

– Ты хоть знаешь, как зовут эту актрису?

– Одри вроде. Сергей Григорьевич, я не специально! – начал было Женя, но директор остановил его жестом.

– Одри. Мне нравились фильмы с ней. Она хорошая актриса и фильмы хорошие. И многие девочки, думаю, хотели бы подражать ей, но закрытые каналы смотрят не во всех семьях, Женя. Скажи, тебя кто-то попросил достать снимок? Кто-то из девочек?

Женя промолчал.

– Ладно. Может, ты просто хотел похвастать, что на вашем телевизоре есть доступ к зарубежным фильмам. Я это осуждаю, но это не преступление. Просто мальчишество.

Женя кивнул.

– Хранение информации – большая ответственность, Женя. И к этому нужно подходить серьезно и со всей ответственностью. Одри чудесная актриса и, возможно, прекрасный человек, но фотографиям с ней не место на личной карте памяти, понимаешь? Даже в секретном отделе. Эта карта, – он поднял блестящий прямоугольник перед собой, – твой багаж знаний. Книги, личные данные, заметки. В перспективе – конспекты лекций, диплом и диссертация, научные труды. Это вещь, которая должна помочь тебе стать лучше, чем может быть человек.

Сергей Григорьевич запнулся и отвернулся к окну. Он выглядел старым.

– Что я несу? Ты же мальчишка.

Темнело. В кабинете автоматически зажегся свет, но черное окно и корешки пыльных книг в широких шкафах поглощали, казалось, добрую его половину.

– Это сотри и отдай отцу, – он пододвинул карту к ученику. – Скажешь всем, что потерял. Завтра отец твой напишет заявление, и получишь новую, стандартную. На этом все, иди.

– Сергей Григорьевич…

– Знаю. Пожалуйста.

Женя вышел в коридор. Двери в пустые классы были раскрыты, обнажая ряды обезлюдевших парт. Из кабинета химии пахло ацетоном, а в кабинете математики горел свет. Уборщица возилась там со шваброй, периодически звякая железным ведром.

Из дверей в его класс вышла Ира, как ни в чем не бывало, хотя уроки уже давно закончились. В темноте ее форма казалась черным платьем, а прическа… В самом деле, неужели никто не видит этого сходства, просто поразительного?

Она прошла мимо и протянула ему на ходу свой портфель.

Они шли, тихо цокая по кафелю коридора. Их шаги отзывались от стен пустой школы. А коридор такой длинный и темный впереди, только их тени протянулись на полу, отброшенные светом из кабинета математики.

– Ира…

Нам нужно жениться!

– Марк, нам нужно поговорить.

Марк понял, что притворяться спящим уже не получится, даже отвернувшись к стенке и размеренно дыша, и, вздохнув, повернулся. Тусклые часы на столике показывали без четверти два.

– Почему не спишь?

Лицо Лизы не выглядело ни раздражённым, ни обиженным, скорее слегка озадаченным.

– Марк, нам нужно жениться.

– Здрасьте, – Марк рывком сёл в кровати и нащупав на прикроватный столике очки, нацепил их на нос. Действительно без четверти два. Все бы ничего, если бы завтра не понедельник, который по определению легким не бывает. – А ничего, что до конца года баланса ещё три месяца?

– А что это решит, Марк? Кварталом раньше или позже, мы выберем спутника. Ты не видишь, что необходимость уже есть?

Марк пожал плечами. Вздохнул снова. Разговор явно не на пять минут.

– Хорошо, если ты так решила, со следующего месяца начнём искать спутника. Точнее, спутницу. Ты же сказала, что мы должны жениться, а не выйти замуж.

Он притворно зевнул и потянулся к будильнику. Лишних десять минут с утра не повредят. Можно пожертвовать зарядкой.

– Ну вообще то…

Марк устало потёр глаза.

– Ты назначила свидание?

– Два свидания, Марк.

Он выжал из себя улыбку.

– Нет проблем. Только не в четверг – у нас собрание.

Марк поднялся и пошарил ногой под кроватью в поисках второго тапка.

– Ты куда, Марк?

– Попью воды.

Он прошел на кухню не включая свет, налил полстакана воды из прозрачного графина, побродил глазами по содержимому холодильника, а потом аккуратно выглянул в спальню. Лиза уже спала. Он прикрыл дверь, прихватил стакан и недопитую бутылку вермута из шкафа и тихо прошуршал потертыми тапками к лестнице в подвал.

У прежних хозяев тут был гараж, но Марк машину не водил и использовал просторное помещение под кабинет и мастерскую. Случайного посетителя тут встречали два стеллажа с книгами по квантовой физике, стол с чертежами, удобное кресло и второй маленький стол с закрепленной над ним большой линзой. На столе пылился забытый паяльник.

Марк сел в кресло, залпом выпил воду и наполнил стакан вермутом.

– Свидание она назначила…

В тишине гаража его голос прозвучал хрипло и зловеще.

Заканчивался год баланса. Тот самый, после которого супружеская пара наконец определялась с выбором третьего спутника. Марк наивно надеялся, что Лиза забудет про приближающуюся дату, но произошло всё с точностью до наоборот.

Марк отпил большой глоток вермута, поставил стакан на стол и нацепил на голову усеянный тонкими усиками антенн шлем, на глаза наползли привычные темные очки без стекол. Марк улыбнулся. Кустарно собранное и наполовину упакованное в корпус устройство на столе тихо зажужжало, красный индикатор сменился на оранжевый, затем на синий. Глубоко вздохнув, Марк откинулся в кресле и закрыл глаза.

Числа плясали перед глазами и никак не хотели складываться в стройную красивую формулу. Что-то явно было не так. Семь пустых стаканов из-под кофе на столе тоже не давали ответа. Марк потер виски, аккуратно выглянул за дверь и бесшумно запер ее на один оборот, затем раскрыл окно. Пачка сигарет и зажигалка давно напоминали о себе во внутреннем кармане пиджака, а позади осуждающе мерцал глазок сигнализации.

– Не смотри, – пригрозил ему Марк и залез на подоконник подальше.

Над Старой Рязанью рваными клочьями летел туман. Его приносило с Оки утренним ветром, а потом он влажной ватой заполнял все пространство между городскими кварталами.

В дверь постучали, и Марк от неожиданности выронил сигарету, она тусклым огоньком скрылась в тумане.

– Иду.

Вошла Лиза, осмотрелась по сторонам.

– Ты чего закрылся?

– А ты зачем здесь?

– Забыл? У нас же свидание.

Марк опустился в кресло и сложил руки перед собой. Точно, как на совещании.

– Лиза, еще три месяца!

Она села напротив.

– Марк, послушай. Это ненормально. Я бы не стала тебя торопить, но ты ведешь себя в высшей степени странно.

– Поясни.

– Ты же всегда где-то, только не со мной. Ты даже спать ложишься раньше, чтобы проскользнуть к себе в подвал, когда я делаю вид, что сплю. Не зная тебя, Марк, я бы решила, что ты держишь там любовницу.

– Я работаю.

– Каждую ночь? А эти твои слова о моногамных браках на дне рождения брата? Мне было стыдно Марк. К счастью, мои родные адекватные люди и решили, что ты просто пошутил. Но это ненормально.

Марк потер руками лицо. Некоторое время они молчали.

– Ну, послушай. Извини меня за резкость, видимо не выспалась. Но это же просто свидание. Оно же ни к чему не обязывает. Просто сходим, а?

Она улыбнулась и умоляюще сложила перед собой руки.

Марк не выдержал и рассмеялся.

– А пойдем! Может ты и права.

В кафе было людно, но их столик находился за колонной, украшенной искусственным вьюном, недалеко от окна. Тут музыка была тише, а зеваки-посетители заходили сюда редко, впрочем, как и официанты.

– Волнуешься? – спросила Лиза.

– С какой бы стати?

– Обещай не болтать глупостей.

Марк улыбнулся. Отчасти Лизе, отчасти своим мыслям. Нестерпимо хотелось вернуться в тишину мастерской и раствориться в иной реальности под колпаком самодельного шлема.

Девушка опоздала на десять минут. Она была симпатичной, чуть ниже Лизы ростом и с чуть более светлыми волосами. Ее улыбка была очаровательна. Лиза смотрела на нее, а Марк на Лизу.

– Оля, – представилась девушка.

«Красивая она», – Марк все еще смотрел на Лизу.

Они сидели в кафе уже минут двадцать, и обеденный перерыв подходил к концу, но никого это не беспокоило.

– Я считаю это старомодными предрассудками, что спутник ниже по статусу чем супруг. В браке равны все одинаково, разве не так? Более странно – спутника не иметь, чем быть им, – Оля засмеялась.

– А чем вы занимаетесь? – поинтересовалась Лиза.

– Работаю, как и все. Финансовый отдел администрации. Недавно вернулась из заграничной поездки. Масса впечатлений.

Марк оживился.

– И где были?

– Речь Посполитая, Франция, Бургундия, Кастилия. Хотела еще попасть в Арагон, но туда визу сейчас не получить. Да, еще в Валенсии была пару дней.

– Испания в общем, – тихо заключил Марк.

Оля непонимающе улыбнулась, а Лиза только махнула рукой.

– Шутник. Марк, нет такой страны – Испания. Не пугай девушку.

– Ну, почему, – вступилась Оля, – иногда так называют мавританскую Андалусию. А вы любите путешествовать?

– В Сибири был в командировке, – коротко ответил Марк.

– Ого. Говорят, холодная и суровая страна.

– Ну, это с чем сравнивать. Нам не пора?