У каждой истории есть свой главный герой, а порой и не один. В нашем случае это Соня, с которой вы уже успели познакомиться. Но история была бы не полной без некоторых второстепенных персонажей, которые в значительной степени повлияли на развитие сюжета, а некоторые из них – на его логичный (или не очень) финал. И так уж вышло, что с большинством из этих персонажей Сонька столкнулась уже после того, как ее рассказ был окончен, а события приняли неожиданный оборот. Более того, были среди них и те, с кем наша кошечка так и не встретилась.
Конечно, я мог бы просто пересказать вам то, что Соня поведала Царапу. Но тогда ближе к концу книги, когда вы доберетесь до последних глав, у вас появится куча вопросов. Кто все эти персонажи? Откуда они взялись? Чего они хотят? И где они были все это время?
Посему я предлагаем вам ненадолго оставить Соню с Царапом (не волнуйтесь, очень скоро мы к ним вернемся) и взглянуть на других действующих лиц.
Один из них являлся правой лапкой короля Муррсии, а также первым и единственным в государстве генералом королевской гвардии. Звали его Арчибальд, и, несмотря на столь высокий титул, его главной обязанностью было во всем и всячески угождать королю Альфонсо. И если бы вы знали правителя Муррсии так же хорошо, как знал его Арчибальд, то понимали бы, что задача эта была практически невыполнимой.
Дело в том, что Альфонсо…
Впрочем, об этом чуть позже. А пока перенесемся в тот самый день, с упоминания о котором начала свой рассказ Соня. С утра пораньше она пришла в Муррсийский драматический театр в поисках работы. В то же самое время, но тремя кварталами севернее, на третьем этаже застекленного здания Арчибальд стоял, прислонившись лбом к окну, и глядел вниз, где у главного входа собралась группа котов, оглашавшая округу криками протеста.
Здание это располагалось на пересечении улиц Породистая и Молочная и когда-то служило местом, где человек мог купить самые разнообразные товары – от продуктов и одежды до книг и электронных гаджетов. Как назывались такие места? Супермаркеты? Универмаги? Секонд-хенды? Арчибальд точно не знал и ему, в сущности, было все равно. У муррсийцев тоже существовали магазины, но выглядели они гораздо скромнее, к тому же в основе торговли лежала бартерная система – ты мне, а я тебе. Такой подход был гораздо практичней, чем обмен товаров на разноцветные бумажки, который в свое время практиковали люди
Теперь же это здание являлось королевской резиденцией.
На первом этаже располагалась своего рода приемная. Здесь монарх являл себя посетителям во время банкетов, а простые жители могли озвучить свои просьбы или жалобы, заранее отметившись у королевского секретаря. На втором этаже находился тронный зал, где Альфонсо принимал особо важных просителей, а также справлялся с делами государственной важности. И, пожалуй, именно этот этаж чаще других пустовал по одной простой причине – правитель находился где-нибудь в другом месте.
Третий и четвертый этажи были целиком переоборудованы под личные покои короля. Арчибальд всегда называл их комнатой кривых зеркал. Связано это было с их количеством – зеркал здесь было очень много, и некоторые из них стояли друг напротив друга, чтобы монарх мог любоваться собой с любого возможного ракурса.
Вот и сейчас, пока протестующие обступили королевскую резиденцию, Альфонсо стоял перед зеркалом, пристально всматриваясь в свое отражение. Обычно он делал это с неподдельным удовольствием, но сегодня отчего-то хмурился.
– Арчибальд! – окликнул он своего самого доверенного и преданного кота во всем королевстве. – Как ты думаешь, закрутить ли мне усы для сегодняшнего спектакля?
– Что? – Арчибальд неохотно повернулся к своему повелителю.
– Что-что! Усы! Стоит ли мне их закрутить?
– Закрутить? Зачем?
– Для красоты, разумеется!
Арчибальд скривился, будто съел что-то чересчур кислое. «Лучше бы вы также сильно беспокоились о том, что творится в вашей стране, как переживаете по поводу собственной внешности», – подумал генерал. Но вслух он сказал несколько иное:
– В предстоящем спектакле вы играете самого себя, а у вас усы не закручены.
– Что с тебя взять, старый вояка? Ты ничего не смыслишь в искусстве!
Арчибальд поклонился, соглашаясь с королем. Хотя не будь он столь предан короне и тому, кто ее носит, то непременно бы напомнил монарху, что они с ним были не только одного возраста, но и вместе росли. Впрочем, даже в детстве Альфонсо не упускал возможности напомнить ему о своем высоком положении.
С другой стороны, в словах короля все же имелась доля правды. Арчибальду довелось поучаствовать едва ли не во всех «вооруженных» конфликтах с собаками, чем не мог похвастаться не один из гвардейцев. И каждый из тех случаев оставил на теле генерала памятные отметины. Сам же Альфонсо сражался разве что со слугами, и то, будучи еще котенком. Причем, несмотря на несерьезность детских игр, юный принц всегда приказывал оппонентам уступить ему. И они охотно повиновались, боясь перечить наследнику престола.
В этот момент крики на улице достигли своего апогея, перейдя в скрипучее крещендо. Король дернул щекой, как делал всегда, если его что-то раздражало.
– Что там еще за шум?! – возмутился он.
– Члены королевского совета, Ваше Замурчательство.
– В самом деле? И чего они хотят? – с деланным безразличием спросил Альфонсо.
– Полагаю, они возмущены тем, что вы уже долгое время не посещаете заседаний совета. У них есть к вам вопросы, и они желают получить на них ответы.
– Они лишь горстка нытиков! – отмахнулся монарх, вернувшись к созерцанию собственного отражения. – Вечно чем-то недовольны, постоянно что-то требуют, ф-р-р!..
– Возможно, вам стоит…
– У меня нет времени на этих бездельников! Ты забыл, что у меня сегодня выступление?! Прикажи гвардейцам прогнать их!
– Ваше Замурчательство, они королевские советники. Нельзя просто взять и…
– Ладно!.. И что предлагает мой помощник?
Арчибальд не стал вновь поднимать тему заседаний совета. Король ясно дал понять, что не собирается на них присутствовать, равно, как и встречаться с советниками в неурочное время. Переубедить же Альфонсо в чем-либо было чрезвычайно трудно. Поэтому генерал предложил то единственное, что можно было сделать в сложившейся ситуации – ничего не делать.
– Нужно просто подождать, – пояснил он. – Через какое-то время советники сами разойдутся.
– Хорошо. Но если из-за этого я опоздаю на спектакль, ты проведешь ночь в темнице!
Арчибальд вновь поклонился. Угрозы короля его нисколько не пугали. Тот с легкостью мог причинить вред другим, но того, кто делал за него всю грязную работу, Альфонсо бы никогда не тронул и кончиком когтя. Арчибальд был предан ему, и он это знал. А если учесть, что король никому не доверял, то он бы ни за что не смог найти замену своему единственному настоящему помощнику.
Правда, это нисколько не мешало монарху вести себя грубо и надменно по отношению к генералу. Но Арчибальд не принимал это близко к сердцу, ведь правитель относился хорошо лишь к одному коту во всей Муррсии – к самому себе.
Генерал вновь прислонился к стеклу и взглянул вниз, где королевские советники продолжали требовать встречи с правителем. Он насчитал восемь котов – две трети от полного состава королевского совета. Игнорируя их недовольство, Альфонсо играл с огнем, ведь по изначальным законам Муррсии, которые не мог переписать ни один правитель, именно советники обладали полномочиями низложить действующего монарха, если его действия будут признаны недостойными короны и самой Муррсии.
Вот только сделать это советники могли лишь вместе, придя к единому согласию. А именно согласия им как раз и недоставало. В совет входили представители самых многочисленных пород в королевстве, а, как известно, у двух котов разной породы всегда будет два разных мнения. Советников же была целая дюжина – двенадцать не похожих друг на друга котов и кошек.
И тем не менее восемь из них уже смогли забыть о мелких разногласиях, причем сплотил их, сам того не желая, именно Альфонсо.
В отличие от своего отца, Барсика XIII, который правил по совести и ненавидел бюрократию во всех ее проявлениях, Альфонсо, едва надев корону, поспешил издать ряд сомнительных указов. И если некоторые из них были, в сущности, безобидными (например, обязывали всех котов обращаться к монарху не иначе как «Ваше Замурчательство»), то другие вызвали немало протестов и недовольства – как среди советников, так и со стороны простого народа.
В частности, один из указов учредил кошачий суд. Судебный процесс был достаточно банален: истец с ответчиком становились в позу, выгибали спины, а затем просто орали друг на друга. Виновной признавалась сторона, переходившая от показных угроз к физическому воздействию, что прямо запрещалось судебными правилами, а также сторона, решившая спастись бегством – что было не только противозаконно, но и считалось признаком дурного тона.
Однако не в кошачьей природе спокойно наблюдать за сварой сородичей, и поэтому на практике большинство судебных заседаний заканчивались всеобщей грызней. Причем ее инициатором чаще всего выступал сам судья или кто-то из присяжных. И если раньше все мелкие бытовые споры и конфликты горожане разрешали самостоятельно, то теперь закон обязывал котов непременно обращаться в суд. Во время же заседаний одна единственная ссора порождала еще с десяток новых конфликтов.
А совсем недавно Альфонсо решил ввести нормированный рабочий день. И это при том, что коты работали не столько ради выполнения вверенных им обязанностей, сколько для того, чтобы им было чем себя занять. Горожане приходили на работу когда хотели и уходили с нее в таком же порядке. Но теперь для каждой профессии закон закреплял конкретную продолжительность рабочего дня. Стоит ли говорить, что до этого указа большинство муррсийцев никогда и не думали следить за временем.
По всей видимости, именно этот указ стал последней каплей для восьмерых членов королевского совета. И глядя на то, как они оккупировали королевскую резиденцию, Арчибальд задался вопросом: сколько еще понадобится глупых решений короля, чтобы убедить оставшихся советников присоединиться к своим коллегам, начавшим открыто проявлять свое недовольство? И как скоро взбунтуется простой народ, если следующим своим решением Альфонсо, скажем, введет комендантский час?
Но, чтобы ни произошло, случится это точно не сегодня.
Будучи генералом, Арчибальд должен был уметь просчитывать действия врага наперед, и пусть этим врагом сейчас являлись королевские советники, его задача оставалась неизменной. Он всегда умел неплохо читать котов; короткого знакомства хватало ему для того, чтобы понять, что за личность перед ним. А уж предугадать, чем закончится маленький бунт советников, можно было и без знаний стратегии и военного дела.
Советники были котами, а всем котам быстро приедалась однообразная деятельность. Покричав еще какое-то время, они оставили бесполезную затею и удалились прочь, так и не добившись желаемого результата.
* * *
Позже, в тот же день, король Муррсии в сопровождении генерала и двух десятков гвардейцев отправился в знаменитый на все королевство драматический театр, чтобы принять участие в очередном спектакле, где правитель исполнял главную роль. К слову, знаменитым театр стал после того, как горожане поняли, что второго подобного заведения в Муррсии, скорее всего, никогда уже не будет.
Альфонсо считал себя великим актером, чье мастерство могло сравниться лишь с его красотой. И он действительно обладал определенным талантом, помогавшим ему легко входить в нужные образы. Вот только Альфонсо не был бы собой, не изврати он даже это, столь похвальное начинание.
Король регулярно исполнял главные роли в спектаклях и мюзиклах. Руководство театра не смело отказать монарху в его желаниях, и поэтому им приходилось писать сценарии с учетом тех персонажей, которых предпочитал играть Альфонсо. А он чаще всего исполнял роль самого себя, короля Муррсии. И чтобы у руководства театра не возникло однажды мысли воспрепятствовать его актерской карьере, он издал указ, закрепляющий права своего альтер-эго.
Так что, пожалуй, не стоит удивляться тому, что находились коты, недовольные текущим положением дел в королевстве.
Итак, каждый в театре – от директора до последнего зрителя – обязан был воспринимать Альфонсо исключительно как актера, пока тот изображал на сцене себя же, но в качестве короля. Любое ослушание могло навсегда закрыть двери театра перед носом виновника. Но, что самое удивительное, несмотря на весь этот абсурд, выступления монарха нашли отклик у многих зрителей, и у него появилось немало преданных поклонников.
Поклонниц, если быть точнее.
В тот день должна была состояться премьера спектакля «Кошачья доля», и к моменту прибытия короля все приготовления были завершены. Проведены последние репетиции (сам Альфонсо в репетициях не учувствовал, полагая, что он не он должен подстраиваться под сценарий и других актеров, а они под него), установлены на положенные им места декорации, а все места в зале заняты ожидающими начала спектакля зрителями.
Персидский кот преклонного возраста, занимавший должность директора театра, встретил королевскую процессию с должным подобострастием. Поклонившись не меньше десятка раз, он поинтересовался, что же так задержало монарха в пути. Вместо ответа Альфонсо потребовал, чтобы его немедленно отвели в гримерку.
– Да-да, разумеется, Ваше Замурчательство, – зачастил директор. – Только должен вас предупредить, что ваш гример недавно уволился, и, должен признать, его уход стал для всех нас полнейшей неожиданностью…
Арчибальду невольно вспомнилось, какими нелицеприятными словами правитель называл кота, гримировавшего его перед каждым выступлением. Генерала скорее удивило то, как долго бедняга продолжал работать, несмотря на столь грубое обращение к нему, чем тот факт, что он наконец-то решил покинуть театр.
Директор, меж тем, рассказывал, что он уже подыскал замену, что у новой работницы нет соответствующего опыта, но она талантливая и целеустремленная личность, и что она как две капли воды похожа на почившую в прошлом поколении Мисс Кискис, сыгравшую в более чем двух сотнях постановок. Он продолжал распинаться перед монархом, а тот все больше терял терпение с каждой его фразой.
Генерал поспешил разрешить конфликт еще до его возникновения. Он оказался возле директора, наклонился к его левому уху и едва слышно прошептал: «скорее ведите короля в гримерку».
Директор смолк на полуслове, поклонился и попросил правителя следовать за ним.
Арчибальд искренне сожалел, что Альфонсо, хоть и был котом, но совершенно не понимал кошачьей природы. Их народ нельзя было заставить повиноваться беспрекословно. Кто бы ни сидел при этом на троне, или какой властью он не обладал. Природу не обманешь, а она наградила кошек поистине бунтарским характером. Никакая эволюция не сможет этого исправить. И уж точно это не по силам одному коту, неважно, есть корона на его голове или нет.
Альфонсо был полной противоположностью своего отца, Барсика. Покойный король ставил нужды страны превыше всего прочего. Он любил своих подданных, и те отвечали ему взаимностью. Принимая же важные решения, он всегда учитывал мнения своих советников. Но затем произошел несчастный случай на охоте, и Муррсия потеряла своего правителя. Тело Барсика так и не нашли, а его единственный сын унаследовал опустевший трон.
Оглядываясь назад и вспоминая то, как быстро советники согласились признать Барсика погибшим, и как скоро была произведена коронация юного наследника, Арчибальд не раз думал, что Альфонсо приложил лапку к исчезновению своего отца. Они никогда не ладили – король пытался воспитать достойного приемника, а тот напрочь отказывался становиться добрым и мягкосердечным, каким его желал видеть родитель. Можно сказать, что смерть Барсика была выгодна Альфонсо, ведь она не только позволила ему избавиться от ненавистного ему контроля, но и самому стать правителем королевства.
Вот только Арчибальд всегда был в курсе всех, даже самых грязных замыслов Альфонсо, ведь в десяти случаях из десяти именно генералу приходилось «пачкать» свои лапки. Будучи еще принцем, Альфонсо не уставал повторять о своих амбициях и желании поскорее занять трон. В присутствии генерала он никогда не скрывал своих мыслей. Однако же про то, что случилось на охоте в тот роковой день, Арчибальд знал не больше, чем все остальные. И, казалось бы, это должно было убедить его в непричастности принца к произошедшей трагедии. Вот только…
Тело Барсика ведь так и не нашли. К тому же он пропал в лесу, в котором охотился с раннего детства. Предположительно, на него напали собаки, но никаких доказательств обнаружить так и не удалось, кроме нескольких пятен крови на деревьях.
Арчибальд пообещал себе, что однажды сам докопается до правды, ведь он не забыл, как много для него сделал Барсик. Но данная самому себе клятва шла вразрез с нежеланием узнать, что Альфонсо действительно приложил лапу к смерти своего отца. И потому генерал так и не предпринял попыток расследовать пропажу монарха…
Тем временем сцена понемногу заполнялась массовкой. Спектакль должен был вот-вот начаться, и генерал занял место в переднем ряду, рядом с остальными гвардейцами.
* * *
О проекте
О подписке